– Ваше высочество, – сказал я с чувством. – Нам так много нужно обсудить с вами. Нигде я не получу такой полной картины происходящего в Варт Генце, как от вас!
Она счастливо расхохоталась.
– Вы мне льстите, но… вы правы. Я и убралась из столицы только потому, что заранее просчитала, как все пойдет. И здесь только я одна верила, что вы скоро явитесь… да не один, а с армией!
Я обернулся к Джонсу и Геббелю:
– Мы с ее высочеством обсудим положение дел, а вы помогите разместить наших разведчиков, а то они совсем одичали вдали от жилья… Ваше высочество, позвольте проводить вас?
Она дружески взяла меня под руку, я повел в сторону ее покоев, чувствуя, как то и дело прикасается полной и горячей даже сквозь платье грудью.
Перешагнув порог, я сразу увидел, что каким бы это помещение ни было раньше, но уже подстроено под нее, женщины все так поступают, даже если оказываются на одну ночь в хижине, а завтра точно будут в другом месте.
Уютно, мягко, женственно, настраивает на покой и отдых, хотя свет яркий, от камина в дальней стене идет живое тепло, убаюкивающе похрустывают поленья.
– Здорово, – сказал я. – Как здесь… мило.
Она позволила усадить себя в кресло, с улыбкой смотрела, как я плюхнулся напротив и вытянул ноги.
– Отдыхайте, ваше высочество, – произнесла она грудным голосом. – Вам предстоит много еще ходить, бегать, прыгать, мчаться на своем удивительно быстром коне.
– Отдохну, – пообещал я. – А пока, Вирландина, расскажите, что и как тут в Варт Генце. И хотя уже наслушался, но, уверен, вы знаете больше, точнее, а ваши оценки окажутся к реальности ближе.
– Постараюсь, – ответила она, тут же предложила: – Вина или жареного мяса?.. Помню, вы любите с зеленью, но придется подождать до лета…
– Можно и сейчас, – ответил я, – я вам помогу. Совместное приготовление совместного ужина, что может быть лучше перед совместной постелью?
Она улыбнулась, промолчала, все верно, мы не какие-то там просто любовники, сейчас вот хорошо и неспешно поедим, а потом хорошо понежимся в роскошной постели, без всяких страстей и ненужностей, неторопливо и мудро обсудим положение дел в королевстве.
Я, блеснув новым для нее умением, уставил стол изящной посудой и завершил созданием диковинных фужеров из тончайшего стекла с золотыми медальонами на стенках, а на тарелки навалил еды, которой не касалась рука человека.
После ужина, уже расслабленные и довольные, когда нежились в постели, она проговорила чувственно:
– Не понимаю, как кто-то мог подумать, что ты погиб? Это же совершенная нелепица…
– В самом деле, – сказал я весело, – зачем? Не вижу высокого смысла, а как жить без смысла? Вирландина, я счастлив… и потому не повешу этих мерзавцев, что захватили крепость.
Она воскликнула:
– Как можно? Они обращались со мной очень достойно!
– Точно?
– Они всю оставили в моем распоряжении, – объяснила она. – Конечно, после тщательнейшего обыска, когда поняли, что здесь нет ни одного отряда вартгенцев.
– А их и не было?
Она улыбнулась, покачала головой.
– Конечно. Я же понимала, что так будет. Мужчины так предсказуемы!
– Только слуги?
– Только слуги, – подтвердила она. – Хотя, конечно…
– Что?
– Они все в прошлом были в гвардии моего мужа.
– Гм…
– Но преданы лично мне, – заверила она. – Я взяла в свои руки выплату им жалованья, а это, как понимаешь, многое значит…
Я слушал внимательно, картину она нарисовала куда более подробную, чем выдал Меганвэйл, но главные детали совпали с тем, что рассказал он. Все королевство охвачено огнем гражданской войны, практически не осталось земель, где сидят тихо и не поддерживают кого-то из своих претендентов на трон.
Но она рассказала еще и то, о чем Меганвэйл не знает или просто не пытался интересоваться: о беспорядках в Скарляндии. Там это вспыхнуло позже, но пламя разгорелось еще жарче.
– Не будь борьбы за трон у нас, – пояснила она, – Скарляндия, думаю, все-таки не пошла бы по этой дорожке… Но когда здесь брат на брата, как не вспомнить старые обиды?
– А между собой?
Она покачала головой.
– Нет, они сперва дружно ударили на западные земли Варт Генца. А уже потом, захватив наши западные области, начали спорить сперва из-за добычи, потом из-за старшинства…
– А затем по накатанному сценарию, – сказал я, – как и в Варт Генце. Понятно, иногда все идет так, что видишь, в какую пропасть тебя несет, а остановиться не можешь.
– Именно, – подтвердила она.
– Что насчет Шварцкопфа, Ханкбека? – спросил я. – Может быть, слышала?
Она кивнула.
– Еще бы.
– Что?
– Основные противники, – пояснила она.
– Эх, – сказал я с досадой, – это же были такие друзья!
Она посмотрела на меня с иронией.
– Как долго? Они были соперниками два десятка лет, потом вы их объединили на несколько месяцев… и что, решили, будто так и останутся? Да их племена ингельмов, ятваргов, ляндарей, кракофорсов и едров… если не перепутала названия, даже молятся разным богам! Да-да, у них есть еще и местные, языческие… И чтоб не враждовали?
– Значит, – повторил я, – Ханкбек и Шварцкопф по разные стороны…
Она посмотрела на меня с сочувствием.
– Не знаю, хорошо это или плохо, но у них только два претендента на трон короля Скарляндии. Именно Ханкбек и Шварцкопф.
– А в Варт Генце пять?
– Четыре, – ответила она. – Меревальд распространил весьма странное заявление…
Я насторожился.
– Что в нем?
– Дескать, на трон не претендует, но своим людям не запрещает поддерживать того кандидата, которого считают лучшим.
– Мудро, – сказал я.
– Конечно, – согласилась она. – Лучшим считают его, потому вассалы остались на местах.
– И потому на их земли никто не вторгался?
Она улыбнулась.
– Совершенно верно. Полагаете, у него дальний расчет?
– Да кто его знает, – ответил я с неопределенностью. – Выигрывает он в обоих случаях, прикидывается или говорит правду. А с таким нельзя расслабляться.
Проснулся я поздним утром, но телу так хорошо и спокойно, безумно уютно, что снова погрузился в сладкий сон, а выплыл наверх через какое-то время очень медленно, плавно, словно неохотно поднимающийся сквозь плотную тяжелую воду со дна болота облепленный глиной тяжелый комель дерева.
Ноздри уловили дразнящий аромат жареного мяса, но веки пока плотно сомкнуты, досматриваю странный сон, кому-то усиленно втолковываю, что у Матфея сказано: Христос заявил, что он «…послан только к погибшим овцам дома Израилева». В Евангелиях не раз говорят, что он отказывался говорить с неевреями, а также запрещал своим ученикам общаться с самаритянами.
Все верно, это Павел сумел повернуть так, что проповедовать надо среди всех народов, это он создал учение, названное христианским, хотя Христос внес в него не так уж и много.
Что-то Иисус мне нравится все меньше. Нашу христианскую веру создал Павел, а будь все во власти Иисуса, то его учение разделяла бы горстка иудеев, а Европа оставалась бы в язычестве и, хуже того, в диком варварстве, ибо научное мировоззрение было создано именно христианскими монахами.
Я наконец-то разомкнул веки, чувствуя, как истончаются голоса, а я из того мира перехожу в этот, где иные законы, более строгие, но все же понятные, и жить вообще-то можно, хоть и труднее.
Веселый голос донесся с другой стороны комнаты:
– Выспался?
Я повернул голову, Вирландина с распущенными волосами и в пеньюаре устроилась за столом, красиво закинув ногу на ногу так, что видно даже голень, в руке перо, но сейчас не пишет, смотрит на меня с веселым прищуром.
– На полжизни вперед, – заверил я. – Никогда так сладко не спал!.. Даже не представляю, что можно вот так… что ты со мной сделала?
Она вскинула брови.
– Я? Или ты со мной?.. Посмотри на следы своих лап!
Я посмотрел, покачал головой.
– Ух ты, какие загребущие… И это все я? С ума сойти… всего за одну ночь?.. Я как бы вообще орел… Еще больше уважать себя начну…
– А что, – спросила она, – разве такое возможно?.. Вставай, обед стынет.
– Обед? – переспросил я потрясенно. – Я спал до обеда?
– И очень крепко, – подтвердила она.
Через три дня я въехал в расположение лагеря Меганвэйла, войско отдыхает, накапливает мощь, только конные разъезды безостановочно снуют по окрестностям, перехватывая всех, собирая информацию и отсеивая ту, что может пригодиться.
Они же встретили делегацию от самого Торстейна, окружили и, выслав вперед одного быстрого конника предупредить нас, доставили в наш лагерь.
Я не стал выходить из шатра, наблюдал в щель за тремя рыцарями, двое остались в седлах, а третий слез с коня, обеими руками снял шлем, чтобы не проделывать это уже в моем присутствии, я видел, как окидывает острым взглядом лагерь измученных коней и усталых людей.
Я придирчиво смотрел, как он быстро пошел к моему шатру, поспешно отошел от входа, сел на лавку и принялся всматриваться в карту. Послышались уверенные шаги, строгий голос стражи, наконец полог отлетел в сторону.
