От понимания, что вот теперь мы действительно остались вдвоем, к горлу подкатил комок ужаса, а ощущение того, что тьма, призванная татуировкой, проникает под кожу, усилилось.
А еще этот каменный алтарь… Только не говорите, что именно на нем меня и зарежут!
Не сказали… Более того, спустя несколько секунд меня развернуло, подняло над полом и швырнуло назад. В результате я впечаталась спиной в нечто неровное и очень твердое, однако, испытывая совершенно бешеную боль, закричать не смогла.
Потребовалось несколько секунд, дабы осознать, что я прижата спиной к статуе. Вот только Фивии эта поза не понравилась…
– Нет, – чуть нахмурившись и мотнув головой, сказала она. – Не так.
Рука, от которой тянулась сотканная из тьмы лента, поднялась выше, и меня, разумеется, тоже вверх подняло. Я оказалась подвешена аккурат над животом бронзовой «Мадонны».
– А вот теперь подходит, – ухмыльнулась Фивия.
После этих слов магия ослабла. Хотелось думать, что виной тому упомянутые стены и тот факт, что находимся в главном храмовом зале, но интуиция шепнула – все проще, это сама Фивия немного поводок отпустила.
Только закричать я по-прежнему не могла. Зато сумела поднять руки, дотянуться до собственного горла и обнаружить, что ошейник из тьмы вполне материален. А еще мне удалось прохрипеть:
– Зачем?
Удивительно, но Фивия ответила.
– Ну как же? Первый храм, статуя Богини и дар, милостиво преподнесенный нашему королю. Утрата дара – уже повод для гнева, а ты представь, что случится, если дар будет убит в Первом храме, если его кровь прольется на истинную святыню?
Я представила. И спросила снова:
– Зачем?!
– Затем, что, когда одно божество от людей отворачивается, люди рано или поздно начинают обращаться к другому – им, в сущности, совершенно не важно, кому молиться, лишь бы помогло. Месть тоже не последнюю роль играет. Если бы ты знала, сколько из наших сторонников пострадали от рук Ринариона, ты бы не удивлялась. Ну и осквернение… знаешь, это кое-что да значит. Разрушая чужие святыни, так или иначе превозносишь свои.
– Думаешь, богиня смерти оценит такое превознесение? – все так же цепляясь за ошейник, прохрипела я.
– Вообще-то не уверена. Но почему не попробовать?
Момент, когда в свободной руке Фивии появился кинжал, я упустила. Впрочем, никакой роли эта невнимательность не играла. А вот осознание того, что откровения закончились, а помощи до сих пор нет, было подобно удару хлыстом.
Я дернулась, до боли в пальцах вцепилась в сотканный из тьмы ошейник, но сделать ничего не смогла. В следующую секунду стало ясно – вот и все, моя история закончилась. И отнюдь не хеппи-эндом.
Словно подслушав эти мысли, кинжал плавно поднялся в воздух и завис четко напротив солнечного сплетения. От смертоносного лезвия меня отделяло больше десятка шагов, но это ничего не меняло.
Я не просто видела, я знала – храмовнице стоит лишь шевельнуть пальцем, и кинжал сорвется с места, чтобы… убить. Чтобы залить священную статую кровью божественного дара и уничтожить не только меня, но и Ринара, и весь Накас.
И только сейчас догадалась, что следовало не спрашивать, а молиться! Ведь это Первый храм, и Богиня могла услышать! Вот только времени на молитвы не осталось.
– Тебя поймают, – бессильно прохрипела я. – Ринар, он…
– Не волнуйся, – расплываясь в предельно счастливой улыбке, перебила Фивия. – Твой король не успеет. Я уйду раньше.
– Хм… Уверена?
Голос Ринариона прозвучал тихо и до того неожиданно, что я непроизвольно вздрогнула. Фивия тоже дернулась и тут же замерла. Я видела, как побледнело и вытянулось ее лицо, а вот король где-то вне зоны видимости находился. Он был внизу, рядом со статуей, где-то подо мной.
– Как вы… – начала Фивия.
– А вот так! – жестко прервал храмовницу Ринар. И добавил тоном, от которого даже у меня мурашки побежали: – Кинжал опустила. Немедленно!
Но Фивия не послушалась – вновь дернулась, а зависший в воздухе кинжал движение повторил. Этого оказалось достаточно, чтобы…
Впрочем, нет. В тот момент я мало что поняла. Картина произошедшего сложилась позже, когда появилась возможность вздохнуть и чуть-чуть успокоиться. Это потом я осознала, что к Фивии устремилась волна алого света, а здесь и сейчас видела лишь вспышку. Вспышку, которая в мгновение ока превратила бледную женщину в почерневшую, иссушенную до состояния мумии статую.
На этом действие призванной королем магии не закончилось. Накрыв Фивию, волна пошла дальше и разбилась о стены. И эти стены, и столь похожий на саркофаг алтарь, которого алая магия также коснулась, почернели и оплавились.
Но и об этом я узнала чуточку позже. Просто в момент вспышки было не до этого – сотканный из тьмы «поводок» исчез, а я рухнула вниз.
И вот падение в сознании как раз отразилось, причем очень ярко! Доли секунды, но они растянулись на целую жизнь! Еще до того как начала падать, стало очевидно – и все-таки это конец. Да, высота не так уж велика, но сгруппироваться не успею. К тому же подо мной основание статуи, то есть на удачное падение рассчитывать не приходится. Я, безусловно, останусь калекой, если не убьюсь.
Вслед за пониманием пришла паника, а сердце сжалось в комок. Вот только… нет. Все сложилось совсем не так.
В миг, когда я должна была удариться ногами о живот статуи, падение прекратилось. Что-то поддержало. Вернее, схватило и дернуло вверх. Мне потребовалась секунда, чтобы оглядеться и… пронзительно завизжать. Просто огромная бронзовая «Мадонна» ожила, и это именно она меня поймала.
Она все так же сидела, опираясь на пятки, и держала меня на вытянутых руках. Не знаю почему, но клянусь, это было гораздо страшнее, нежели висеть в воздухе под прицелом острого кинжала!
Или дело в другом? Может, в том, что на меня весь ужас последних минут накатил?
Как бы там ни было, но визг оказался громче всех рыков Ринариона, вместе взятых. Как позже выяснилось, именно он перебудил спавших праведным сном храмовниц…
Слышала ли этот визг статуя? Полагаю, что да. По крайней мере держать дольше положенного не стала – наклонилась и довольно аккуратно поставила на пол. Краем глаза я видела, как огромная «Мадонна» выпрямляется, а ее ладони возвращаются на бронзовые колени, как статуя расправляет плечи и застывает в прежней позе. А вот видение мчащегося навстречу Ринариона было куда более осознанным и внятным.
Еще секунда, и я оказалась в прямо-таки железных объятиях и услышала тихое, но отчего-то полностью перекрывающее визг:
– Света, не кричи.
И все. Кричать действительно перестала. Бросила быстрый взгляд на статую, взглянула на Ринариона и, крепко вцепившись в ворот расшитой золотом куртки, спрятала лицо на монаршей груди.
Сердце после пережитого стучало бешено, ноги подгибались, тело била сильная дрожь… И хотя к любопытству такое состояние не располагало, я все-таки спросила:
– Чем ты ее?
Его величество ответил не сразу.
– Чем-чем… Королевской печатью, разумеется.
С невероятным усилием я отлепилась от широкой мужской груди и, заглянув в голубые глаза, задала поистине идиотский вопрос:
– То есть этот перстень не только от незапланированных беременностей защищает?
Губы Ринариона дрогнули в улыбке, а я услышала:
– Нет.
Секунда на осознание, и я выдохнула. Потом повернула голову и уставилась на статую Богини. Ужас, охвативший в момент, когда статуя ожила, странным образом отступил, а сердце затопило чувство благодарности.
– Спасибо тебе, – прошептала я.
Ринар тоже на статую посмотрел и тоже прошептал, только его слов я разобрать не сумела. Но не расстроилась. Просто повернулась и всецело сосредоточилась на короле.
Правитель Накаса выглядел несколько уставшим и слегка помятым. А еще он, в кои-то веки, не кривился, но не в этом суть…
– Откуда ты появился? – спросила я. – Тебя же здесь не было.
– Ну как это не было? – По губам его величества новая улыбка скользнула. – Был.
Я вопросительно изогнула бровь, а король хмыкнул и признался:
– Я стоял за статуей.
Пришлось изогнуться и вытянуть шею, чтобы увидеть – между беременной «Мадонной» и стеной действительно есть пространство, причем довольно приличное.
– Но как ты там оказался?
– Как… – В голосе монарха послышались нарочито ворчливые нотки. – Просто пришел в зал, встал и…
– Когда пришел? – не удовлетворилась объяснением я. – И как? Ведь ночь на дворе, и двери храма заперты.
– А вечером были не заперты. Я просто не стал звонить в колокол, вошел, что называется, без стука. Хотел пройти в жилую часть, а потом подумал и отправился сюда. По пути, как ни странно, никого не встретил. Видимо, все на ужине были.
Я нахмурилась, припоминая. Пусть я совсем незнакома с жизнью храма, но, когда входила в столовую, действительно возникло ощущение, что на ужин пришли абсолютно все. Вот только…
