Как и водится в подобных тусовках, общество само собой разбилось по небольшим группам и по парам. Несколько последних оккупировали укромные места и даже позволяли себе нескромные поцелуи. Любовники или молодожёны? Холмогорцеву пока было непонятно, как в здешнем обществе относятся к подобным проявлениям чувств. Его молодость прошла уже в более лихие годы русской сексуальной революции, когда патриархальные нравы обрушились окончательно.
Затем внимание Холмогорцева привлекла громкая компания, рассевшаяся в дальнем углу на сдвинутых креслах. Красивый мужчина, наверное, какая-то столичная известность весьма артистично о чем-то рассказывал. Его лицо жило собственной жизнью, но постоянно подыгрывало озвученным историям. Жгучий брюнет виртуозно работал голосом, мастерски расставляя акценты. Степану стало интересно, и он подошел поближе.
— Маленькая Циля возвращается из школы и радостно говорит: — Папа, папа! У нас в школе завтра будет карнавал! Учительница сказала, что все ученики должны надеть национальные костюмы. Абрам недовольно кричит жене на кухню: — Сарра, ты слышишь? Девочка уже таки хочет норковую шубу и шапку!
— Скажите, а у вас тут ремонтируют часы? — Нет, здесь-таки делают обрезание. — А почему тогда на вывеске часы? — Так и шо я, по-вашему, должен был туда повесить?
— Одесса. Утро. Привоз. — Дайте, пожалуйста, мне попробовать вон ту колбаску. Солоновата. А можно попробовать вот эту? Нет, не годится, слишком наперчена. А вот ту? Можно попробовать? Нет, пресная… Ой, это за мной уже такая очередь? Извините, пожалуйста, что я вас задерживаю! Голос из очереди: — Ничего, ничего, вы завтракайте, завтракайте, мы подождём!
— Встретились на лавочке два пожилых одессита: — Изя, привет. Как поживаешь? — Ой, Хаим, таки совсем плохо и грустно… Вот, три дня назад был в поликлинике у нашего врача — пульс 65. Она ко мне нагнулась и его измеряет, а он 65… - Изя, я таки тебя не понял! Это же прекрасный пульс — как у космонавта! — Ну да, прекрасный… А формы у врачихи ещё прекрасней! А у меня пульс всё равно 65…
Девушки кокетливо смеялись, мужчины улыбались. Знаменитые перченые одесские анекдоты. Но каков мастер их рассказывать! Все в лицах, с характерным говором, который невозможно полностью подделать, если ты сам не одессит. Затем началась длинная юмореска, которую Холмогорцев где-то уже слышал. Точно! Это что-то из Жванецкого. Видимо, в этом времени одесского юмориста не так много показывают на телевидении, и основная масса народа с этой юмореской незнакома. Лимонад в стакане кончился, и Холмогорцев оглянулся в поисках стола с напитками.
— О, привет! Какими судьбами?
На Степана уставилась круглолицая физиономия знакомца из Дубны. Тот был таким же попаданцем, но в прошлой будущей жизни некоторое время занимался самой настоящей наукой. Вот и здесь пригодился, угодив в широко известный в узких кругах передовой научный центр.
Кстати, тогдашняя задача для Холмогорцева в лаборатории их института оказалась довольно заковыристой. Работа вышла в итоге нарочито простой, но от этого не менее каверзной. Так всегда бывает при решении любой нетривиальной проблемы. Приборы исследователей в лаборатории показывали какую-то непонятную хрень, и Степан сразу же заподозрил, что дело все-таки не в них. Его с самого начала поразил вид этой лаборатории — все вокруг абсолютно нулевое, буквально с иголочки. Здесь явно совсем недавно производился капитальный ремонт. Степины сомнения тут же подтвердились, и он занялся поиском проводки. Неизвестные монтажники спрятали кабеля под изолирующими панелями под фальшполом. Холмогорцев начал сноровисто тот раскурочивать, и его подозрения вскоре полностью подтвердились.
Что вы хотите от тончайшей аппаратуры, если ей приходится работать при таком мощном электромагнитном фоне, которого априори не должны было быть в лаборатории вообще? «Ларчик» открывался просто — неизвестными монтажниками были проложены кабеля с отсутствием необходимой изоляции, а то и вовсе с поврежденной. Завлаб тут же схватился сначала за голову, а потом за телефон и стал кого-то срочно вызванивать несмотря на то, что был выходной день. Степана позже местные ребята в благодарность за работу неплохо угостили, быстренько организовав скромный «достархан». Он сразу стал для них «своим», то есть человеком, который «соображает». Научники таких ценят и уважают. Там же он и познакомился со Стасом, младшим научным сотрудником того института.
— Что пьешь? Лимонад? Проблемы со здоровьем?
— Да нет, просто недавно пришел, что сунули в руки, то и пью. Стою, наблюдаю.
— Что тут пока наблюдать-то? Народ еще не разогрелся. Двинули на кухню, там я видел неплохой вермут. Сушняк совсем не то! Скоро начнутся танцы, будет кого пообжимать. Смотри какие тут натуральные девочки! Блин, я даже не представлял, как соскучился по олдскулу и мохнатым кискам.
Угощение на самодеятельном «Пати» состояло по принципу фуршетного стола. «Богема» вовсю тырила фишки у загнивающего Запада. Простонародное застолье за общим столом с гармошкой и песнями было для них неприемлемым колхозанством. Большой стол на кухне и журнальные столики в комнате были полны тарелок с маленькими бутербродиками, нарезанными колбасами и овощами, а также заставлены разнообразными напитками. Как ни странно, но не все здесь употребляли алкоголь.
— Неплохо!
Холмогорцев осмотрел бутылку — Венгрия «Helvecia Gold». Делали же венгры раньше хорошие вина! Рядом стояли бутылки с сухими грузинскими, сладкими молдавскими винами, горькие настойки и ликеры. На такое угощение обычно совместно скидывались. Вот здесь, надо отдать должное, коллективизм советских людей присутствовал в полной мере. Если кто-то не мог по финансовым причинам принести что-то сейчас, то обязательно проставлялся позже. Иногда в дело вмешивались неожиданные меценаты. Ведь люди искусства нередко получали премии или хороший гонорар за нечто вышедшее на большие экраны или сцену. Пропить же его лучше всего в приятном сердцу «свойском» кругу. Эта общественная прослойка страны еще не докатилась до обязательного присутствия на вечеринках «нужных» людей. Но лиха беда начало! В девяностые частыми гостями на кинофестивалях станут настоящие воры в законе и прочие около криминальные личности.
— Ты в доблестные ряды горнолыжников не надумал вступать?
— Нет, я тут интересными единоборствами занимаюсь, нашел себя в борьбе.
— Вот как? Ну ладно, мое дело было предложить. Здесь не все так шикарно, зато мы элита! Кстати, если тебе нужно будет попасть на какой-нибудь шикарный курорт, обращайся! Есть люди, хоть в Гагры устроят. За дополнительную оплату, разумеется. Ты, кстати, один здесь?
— Так с Надей, вон она как раз сейчас с хозяином разговаривает.
Станислав повернулся к залу и обомлел. Надежда сегодня, и в самом деле, выглядела настоящей звездой бала. Нарочито небрежная прическа в модном в семидесятые годы стиле шегги придавала женщине совершенно несоветский шарм. «Платье прерии», такое вот необычное название простоватой одежды отлично подчёркивало её стать. Обшитое рюшами, кружевом и вышивкой оно выглядело достаточно свежо. Такой одежды в Москве еще не было ни у кого, поэтому женщина резко выделялась на фоне всех остальных дам. Наверное, они уже сделали не один заказ. Хитроумная Ягужинская резонно считала, что лучше всего мода в массы перетекает от личностей известных и популярных. Например, в первую очередь в свою фирму она привела телеведущих.
Ноги Надежды были довольно смело открыты чуть выше колен, но и этого было достаточно, чтобы произвести на всех местных мужчин впечатление. Впрочем, дам в мини-юбках различной доли смелости в квартире было и так предостаточно. Русских женщин даже совершенно не смущала еще холодная весна. Да и публика, которая собралась на вечеринку, за модой явно следила и излишними комплексами по поводу открытого тела не страдала. Распахнутые донельзя декольте, смелые взгляды, никакого показного смущения. Мужчины также не терялись, то и дело отпуская двусмысленные шутки и фривольные комплименты присутствующим здесь дамам. Степан, пожалуй, такое внутренне раскованное общество наблюдал в этом мире впервые. Не особо он любил бегать по богемам!
