она.
Иван Михайлович взглянул на сестру по-новому. Раньше она бы обязательно показала, что недовольна таким вмешательством в свою жизнь, а теперь, похоже, была готова сделать все, что потребуется, лишь бы не прогневать Михаила II.
— Подарок принца Германского рейха будет передан, — произнес Михаил Викторович. — Но не нашими людьми, и не великим княжичем Выборгским. Договор у тебя с собой?
Анна Михайловна кивнула.
— Сейчас я сделаю звонок, и ЦСБ пришлет своего курьера, — сообщил великий князь. — Дар Германского рейха будет вручен боярышне Морозовой. Однако вместе с тем ей будет объявлено, что пользоваться им не следует.
Анна Михайловна вскинула брови.
— А как же Романов?
— А что с ним? — вопросом на вопрос ответил глава рода. — Не думаешь же ты, Анна, что Дмитрий Алексеевич хоть пальцем пошевелит без одобрения государя? Нет, дорогая моя, Романов не станет рубить сук, на котором сидит. Тем более что с ним тоже состоится разъяснительная беседа. Творить беспредел, потенциально ведущий к войне с Германским рейхом, ему не позволят.
Иван Михайлович медленно кивнул, соглашаясь с мнением отца. В отличие от сестры, он прекрасно понимал, что княжич Романов хоть и обладает определенной репутацией в обществе, однако в реальной жизни Дмитрий Алексеевич очень умный молодой человек, который не совершает опрометчивых поступков.
— Выходит, я зря паникую? — выдохнула великая княжна, глядя на отца.
— Увы, не зря, — после короткой паузы произнес Михаил Викторович. — Тяга Герберта фон Бисмарка попытаться навредить Русскому царству не устраивает ни меня, ни государя. Ты можешь оказаться под ударом, если он перейдет от слов к действиям. Так что слушай, как ты поступишь дальше.
Он вновь сделал паузу, давая дочери осознать сказанное.
— Патриарх Московский и Всея Руси давно просил у нас оказать небольшую поддержку Русской Православной Церкви. И в этот раз я пообещал, что ты, как представительница рода Соколовых, возглавишь комиссию по восстановлению и реставрации Иоанно-Предтеченского монастыря. Естественно, деньги будут выделены из казны рода. Но до тех пор, пока монастырь не будет восстановлен, ты останешься в Русском царстве. А принца уже послезавтра отзовет кайзер. Ему государь тоже все объяснил, и дедушка будет ждать расшалившегося внука с ремнем. Если, конечно, у Вильгельма хватит мозгов воспользоваться дружеским советом нашего государя.
Анна Михайловна помолчала, обдумывая повеление главы рода.
— Но я все еще его жена, — заметила она.
— Не переживай об этом, — повел рукой великий князь. — Как только Герберт фон Бисмарк явится к кайзеру, наши люди займутся им настолько плотно, насколько только возможно. И когда придет время, ни один суд не встанет на его сторону при вашем разводе.
Великая княжна вскинула бровь, а Михаил Викторович улыбнулся.
— Он не только против Романова решил сыграть, он фактически пытался сделать тебя своей соучастницей в деле против Русского царства, Анна, — проговорил Соколов. — У нас с Емельяном Сергеевичем есть свои нерешенные вопросы, но приложив совместные усилия, мы уничтожим репутацию Герберта фон Бисмарка. И ты разведешься с ним без всяких проблем, сохранив при себе все, что он подарил за время вашего брака.
— Как вы собираетесь уничтожать принца чужой страны? — уточнила она.
Великий князь пожал плечами.
— Извращенцев нигде не любят, дорогая моя.
Уральское княжество, особняк Морозовых. Княжич Романов Дмитрий Алексеевич .
Григорий открыл мне дверь, и я выбрался из машины. Буран постепенно стих, но черное небо намекало, что это лишь временное затишье.
— Дмитрий Алексеевич, прошу вас, — обратился ко мне слуга Морозовых, и я кивнул ему.
— Добрый вечер, — ответил я. — Идемте.
Особняк встретил меня теплом и веселыми голосами. Слуги возились с внутренним убранством, подготавливая дом к завтрашнему мероприятию.
При моем появлении люди замолкали, кланялись и тут же возвращались к своим делам. Один из них принял у меня плащ.
— Виктория Львовна скоро придет, Дмитрий Алексеевич, — сообщил мне Григорий. — Прошу вас следовать за мной. Желаете кофе?
— Да, спасибо, — кивнул я, шагая за слугой.
Сам Григорий после восстановления рода Морозовых приобрел статус управляющего. И, как я знал, других гостей, за исключением членов княжеской семьи, разумеется, встречали его подчиненные.
Толкнув двойные двери в кабинет, он поклонился мне.
— Кофе сейчас подадут, прошу, располагайтесь, Дмитрий Алексеевич.
Я остался в одиночестве и прошелся вдоль шкафов с книгами. Прикладная литература по химии на разных языках. Отдельной стопкой — журналы прошлого века, с запаянными в пластик страницами.
Двери открылись, и в кабинет вкатился, опережая слугу с посудой, запах крепкого кофе. Аромат потек по помещению, почти что зримо обволакивая пространство. Я вдохнул глубже, чувствуя, как сами собой расправляются плечи, а на лице появляется улыбка.
— Княжич, прошу, — произнес слуга, закончив сервировку, и тут же скрылся за дверью.
Плеснув себе кофе, я с чашкой в руках продолжил рассматривать старые издания. Коллекция на самом деле любопытная, собрать такую наверняка непросто — часть публикаций вообще являются страшным раритетом, а здесь — авторские экземпляры.
Второй стеллаж занимали медицинские учебники, тоже частично пришедшие из седых времен. Но здесь большую часть составляли журналы с открытиями, чем музейные экспонаты. Китайская медицина соседствовала с немецкими передовыми исследованиями.
Язык в дверном замке щелкнул, открываясь, но еще раньше я услышал знакомую поступь. Так что, когда створки распахнулись, я уже повернулся в сторону входящей боярышни, повесив чашку на силовое поле, чтобы не расплескать.
Виктория Львовна Морозова замерла у входа, держась за ручки дверей, и внимательно смотрела на меня с улыбкой. Темные волосы свободно спадали на плечи густым потоком, практически целиком скрывая белую блузку. Широкий кожаный ремень с простой пряжкой с начищенным до блеска гербом Морозовых, узкие черные брюки и туфли на невысоком каблуке.
Несколько долгих мгновений мы просто молча смотрели друг на друга, после чего боярышня выдохнула с явным облегчением:
— Дмитрий!
За ней, окутываясь инеем, закрылись двери, оставляя нас наедине. А сама Виктория крепко обняла меня, прижавшись щекой к моей груди. Я ощутил жар, поднимающийся по телу, и успел подумать, что не зря решил подвесить чашку с кофе в воздухе, иначе сейчас бы не смог обнять ее в ответ.
Слыша, как бьется ее сердце, я вздохнул, улавливая тот самый успокаивающий аромат, который мне так понравился при первой нашей встрече. Напряжение, которое Виктория и не думала скрывать, медленно ее отпускало, но я не
