За время послушания, одежда Нины пришла в полную негодность. Стоя после душа в мокром полотенце, над горой тряпок, женщина понимала, что никуда это не наденет. Платья, обувь, даже бельё превратилось в ветошь, которой место лишь на помойке. В порядке наверняка лишь только форма, в которой она хотела быть похороненной, и то, потому что сшита была из очень хороших тканей, и несла на себе узор «вечного хранения». Но выхода не оставалось, и она достала из шкафа плотный чехол, и медленно со скрипом, расстегнула тугую молнию. Положила форму на кровать, и какое-то время смотрела на ордена, потускневшее золото шитья, и звёзды на погонах. Затем решительно расстегнув пуговицы кителя, стала доставать спрятанное под ним. В аккуратном мешочке, форменные трусы, упругий плотный бюстгальтер и носки, Рубашку, которая неожиданно оказалась чуть мала, форменные чулки, юбку, туфли, накинула китель, застегнула все пуговицы, и надев тёмно-зелёный берет, оглядела себя как могла в крошечное зеркальце. Последний штрих. — Нина нырнула куда-то особенно глубоко, и достала перевязанный бечевой. пакет из когда-то промасленной, а сейчас просто окаменевшей ткани. Показавшиеся на мгновение острые словно лезвия когти, разорвали прочную верёвку словно нитку, и на свет появился наградной ТА — 10, в кожаной кобуре, и кинжал, с гербом в виде оскаленной кошачьей морды на ножнах, и атакующим соколом Рюриков на навершии.
Пояс, явно доживал последние дни, поэтому Нина не стала его надевать, а свернула всё в тючок, завернув в наволочку, и вышла из комнаты.
Через три часа, монастырская машина привезла её в районный центр, откуда она, на вертолёте местных авиалиний, долетела до Тобольска, и уже там, первым делом посетила портного и гарнизонный магазин, приведя себя в полный порядок. И только потом, поехала в банк выяснить что же у неё с деньгами. Родное министерство не подвело, и сумма на счете приятно радовала цифрой без малого в девяносто тысяч, накопившейся за сто тридцать пять лет пребывания в монастыре. На эти деньги можно было славно погулять, но Нине совсем не терпелось поскорее увидеть того, о котором она успела почитать в газетах и журналах. Пока выходило так. что если хотя бы треть написанного о нём правда, то ей, и всем сёстрам здорово повезло.
Сидя в ресторане аэропорта, она со вздохом отложила пачку газет, возвращаясь к поеданию вкуснейшего малинового желе. До вылета оставалось ещё три часа, и это время она планировала потратить с пользой.
— Товарищ полковник? — Откуда-то сзади подошёл молодой майор с синими погонами ВВС, и нарукавной повязкой комендатуры.
— Майор? — Нина, правой рукой расстегнула верхнюю пуговицу, и нырнув в карман, достала удостоверение личности, и раскрыв его показала летуну.
— Вы позволите? — Майор протянул руку и взяв документ, просмотрел первые страницы, и перелистнул на ту часть, где значились награды. Сверив список с орденами и медалями на кителе, закрыл документ, протянул его Нине, и козырнул. — Прошу простить. Просто не каждый день можно увидеть ожившую легенду. Вы же та самая Парамонова? Демон Сахалина? — Он ещё раз отдал приветствие, но уже чётко, словно на плацу, вытянувшись по стойке «смирно». — Рад знакомству, товарищ полковник. Хорошо, что вы вернулись. Уверен, сегодня офицерское собрание Тобольска выпьет не один бокал за ваше здоровье.
В самолёте, она по неизжитой ещё привычке, сразу заснула, тем более что стюардессы пересадили её в первый класс, и даже укрыли пледом.
Когда Нина вышла из здания аэропорта, была ночь. Ленивые таксисты скороговоркой предлагали отвезли занедорого, но полковник, вдохнувшая ароматы южной ночи, пусть даже и октябрьской, отошла в сторону переживая взрыв ощущений.
Чуть позже, из дверей аэровокзала вышли ещё две молодых женщины, в ярких пальто и с маленькими сумками в руках.
— Я тебе точно говорю, это кто-то из наших. — Говорившая, девушка в толстом тёплом пальто ярко-голубого цвета, расстёгнутом на все пуговицы, подошла ближе, и раскрыла ладонь в «малом приветствии»
— Доброй ночи сестра. — Нина отзеркалила жест. — Какими судьбами?
— Уверена, что теми же что и ты, сестра. — Девушка улыбнулась. Капитан шестого управления флота, Кира Малинина.
— Старший лейтенант Галина Трубникова. — Представилась вторая. — Представляешь, нас выдернули прямо из зоны. Красноярская тюрьма особого назначения, может слыхала?
— Неправильно перешли дорогу? — Нина усмехнулась.
— Точнее не тому. — Галина негромко рассмеялась. — Упырю одному брюхо вспорола. А у него папа прокурор. Вот и вкатил на всю железку.
— А я зажмурила притон наркобарыг. — Кира звонко расхохоталась. — Дали всего пятёрку, но строгача, потому как массовое убийство. А ты, судя по одежде не один год провела в шкафу.
— Сто тридцать лет. — Нина улыбнулась, увидев вытянутые мордашки девиц. — Отмаливала кровь.
— Это же сколько её нужно было пролить? — Тихо прошептала Галя.
— Сахалин, тысяча восемьсот двадцать пятый. Читали может, как наш сухогруз японцы взяли на абордаж? Была у них такая школа для юных самураев. Готовили так сказать кадры. Вот эти то курсанты и напали на корабль. Мальчишки совсем. Лет по пятнадцать максимум. Ну и решили удалью похвастаться, стали резать экипаж, прямо на палубе. Проверяли у кого меч острее.
А нас трое всего было. Скоростной вертолёт, вообще двухместный, но как-то втиснулись. Валя Григорьев, Тихоня Раковский, и я. Вальку подстрелили ещё при высадке, а Тихон, от порыва ветра улетел под винты. Ну и я одна осталась. А когда увидела кучу тел, да порубленные наши флаги, совсем с катушек слетела. Рвала их живьём, словно тряпки. И десантуру что с ними была, и наставников, и их самих. Последний, пацанёнок совсем был. Лет двенадцать. Сам маленький щуплый, а меч весь в крови. Даже рукоять. Я ему башку просто открутила, как гайку. Скандал, награждение, опять скандал, всё как в тумане. Очнулась лишь через пару месяцев, и такая тоска взяла… Уехала ото всех в дальний монастырь. И вот… — Она развела руками.
— Помню эту историю. — Кира кивнула. — Говорят джапы до сих пор предлагают награду за твою голову. Там же среди детей были два сына императора.
— Ну пусть попробуют. — Нина усмехнулась. — Ну что, девочки, поехали? А то, что-то моя шинелька совсем не греет, да и поесть нормально было бы неплохо.
Три месяца, словно вычеркнутые из привычной жизни, но в делах огромной и сложной организации наконец-то замаячил порядок. Школы — учили, монастыри и больницы — лечили, региональные ковены, занимались по плану, заготавливая травы и делая сложную фармацевтику, чистя аномалии или производя изделия из изменённых хаосом материалов.
Завалы оказались в целом не страшными и частично всё решилось с помощью денег. Особенно это казалось сестёр, попавших под каток правосудия. Пришлось нанимать самых лучших адвокатов, и слегка смазать шестерёнки государственной власти, чтобы всё завертелось. Почти всех удалось освободить, а тех, кого не освободили. Перевели на облегчённый режим, или на исправительные работы.
Затем из забитых наглухо старых шкафов, вывезенных на свалку, извлекли полторы сотни мужчин. Имперских офицеров, выполнивших долг до конца, но не потрафивших начальству. С ними всё стало намного сложнее, но поняв, что их освобождение не накладывает никаких обязательств, и они вольны ехать куда хотят, девяносто девять процентов, решили всё же съездить посмотреть на того, кто вытащил старые имперские призраки наружу. Ну а дальше, дело техники. Неотразимость ведьм, и некоторая эмоциональная взъерошенность, и у Боевого Крыла Ковена сто пятьдесят инструкторов высшего уровня, которых не купить за деньги.
Не всё плохо оказалось и в финансовой сфере. Да, долги накопились, но накопились и доходы, а парочка из двух финансистов легко вытрясла все деньги до копейки. Мало того. Гаврила Егорыч, как глава всей финслужбы, и его заместитель по делам ковена Константин Кобылин, обзавелись стайкой учениц, заметно посвежели ликом, и прибавили прыти. Ведьмы, как никто понимали цену хороших специалистов, и охотно учились.
