Я рассказал свою идею.
— А можно мне содержание сократить, скажем, до 20-ти тысяч, а деньги пустить на технические затеи?
Бабушка растрогалась.
— Ах, Сашенька, добрая ты душа!Вот же ты молодец, недоедать готов ради любезных своих механикусов!
— Ну а что думаешь-то по сути дела?
— Ну, не знаю, не знаю, душа моя. Таких прожектов я уж перевидала — не перечесть! Помнишь, пять лет тому назад впервые появился в Париже аппарат мосье Монгольфье? Сколько разговоров тогда было — что завтра уже будем летать из Версаля в Петербург за два дни, а потом за пять — до Пекину! Уж думали, что корабли морские исчезнут, все на воздушных кататься будут! А с той поры так ничего и не произошло — как ездили в каретах, так и ездят, только иногда разные чудаки всё пытаются полетать, а тоже без толку — куда ветер их тащит, туда только и летят, и лишь огнями своими дома и нивы поджигают! Я держусь того мнения, что надобно подождать, когда всё это в других странах усовершенствуют, а уж там и перенимать!
— Так ведь уже усовершенствовали. Ты же видела, как паровая лесопилка работает? Вот точно также может и мельница работать, и молот, и судовая машина. Надобно только одно к другому приспособить.
— Но у нас же много рек, душа моя!Может, у англичан всё уже разобрали, и они теперь паровые махины строят, а нам-то сие к чему?
— Водяные запруды не работают зимою, а она у нас долгая. К тому же много крестьян зимою сидят без дела, а могли бы на фабриках подрабатывать.
— Зимою крестьяне лес валят, дабы дров добыть. А махины паровые сами их жрут в количествах невообразимых, — где же их взять-то?
— Каменный уголь пора копать. Англичане вон начали, и многие выгоды имеют. А доставлять его те же паровые машины помогут — их можно ставить на суда и телеги.
— Ну, не знаю. Дай срок подумать!
В итоге я вынужден был зайти с другой стороны — от Мамонова. Александр Матвеевич оказался настолько впечатлён видом паровой лесопилки, что согласился участвовать в предприятии собственными деньгами, и обещал «повлиять». Меня это сильно воодушевило и придало новых сил.
— Александр Матвеевич, — сказал я ему, — вы объясните ей, что деньги только сначала придётся брать из казны. А дальше Технический комитет будет жить собственными доходами — ведь можно зарабатывать на отчислениях за патенты от изобретений и полезных моделей!
Дальше Мамонов поболтал с бабушкой, и ночная кукушка перекуковала всех дневных — императрица надавила на Салтыкова, и он извлёк откуда-то из загашников аж пять тысяч целковых, с разрешением тратить на технические затеи, но только под своим надзором или с согласия Александра Матвеевича. Это огромная сумма, которую, конечно, не хватит решительно ни на что, но надо же с чего-то начинать!
Итак, паровые машины делаются и проектируются у Хорнблауэра. Станки, пилорамы, судовые машины и прочее разрабатывают у Эйлера в Техническом центре. С металлургией мы тоже все решаем сейчас в рамках частной инициативы, оборудованием для металлобработки — паровыми молотами, прокатными станами и прочим — занимается Корт. Кораблестроение более-менее принял на себя заместитель Чернышёва, Иван Голенищев-Кутузов. А еще у нас паровозы…электротехника…химия… фармацевтика… Да я с ума сойду!
ГЛАВА 25
Но ничего, бывают же и светлые дни в нашей жизни!
Сегодня вот такой, особый день, и у меня крайне важный посетитель. Сколько же нервов потрачено, чтобы, наконец, увидеть его здесь! Но, к счастью, всё получилось, и теперь можно вздохнуть с облегчением. Очень важное дело, можно сказать, почти что сделано, остальное — вопрос техники.
Крупные серо-голубые глаза, так странно контрастирующие с совершенно черными ресницами и бровями, внимательно изучают меня. Прямой, с легкой горбинкою нос, пышная шевелюра из тёмно-русых прямых волос, немного тяжеловесная квадратная челюсть. Николай Карлович — так записан он в российском паспорте, и сейчас мы будем решать вопрос о том, остаться ли ему в России, или же, вернув родное имя и судьбу, отправиться кошмарить монархов Европы на полях грядущих сражений.
Глава 25
Но ничего, бывают же и светлые дни в нашей жизни!
Сегодня вот такой, особый день, и у меня крайне важный посетитель. Сколько же нервов потрачено, чтобы, наконец, увидеть его здесь! Но, к счастью, всё получилось, и теперь можно вздохнуть с облегчением. Очень важное дело, можно сказать, почти что сделано, остальное — вопрос техники.
Крупные серо-голубые глаза, так странно контрастирующие с совершенно черными ресницами и бровями, внимательно изучают меня. Прямой, с легкой горбинкою нос, пышная шевелюра из тёмно-русых прямых волос, немного тяжеловесная квадратная челюсть. Николай Карлович — так записан он в российском паспорте, и сейчас мы будем решать вопрос о том, остаться ли ему в России, или же, вернув родное имя и судьбу, отправиться кошмарить монархов Европы на полях грядущих сражений.
— Очень рад видеть вас, мосье Бонапарт! — приветствую я его на скверном французском. Увы, даже постоянное общение с Де Ла-Гарпом не помогло наверстать упущенных лет изучения этого языка любви и войны! Поэтому Александр Яковлевич присутствует при разговоре, страхуя меня на случай, если корсиканский диалект окажется слишком непривычен для моего уха.
— Счастлив прибыть в ваше распоряжение, принц! — ответил Наполеон, коротко поклонившись.
— Присаживайтесь! Как вы доехали до Петербурга?
Доехал он, насколько мне известно, с приключениями. Война перекрыла морские пути, и пришлось бедняге пилить через всю Европу в коляске. Поначалу так и вообще ничего не получилась: Иваном Александровичем Заборовским, посланником Российской империи, направленным специально для поиска иностранных волонтёров, ему было отказано в приеме на русскую службу. И лишь после письма за высочайшей подписью, направленного ему, разумеется, с моей подачи, заставило нашего вельможу отнестись к безвестному су-лейтенанту более снисходительно. В итоге Заборовский, чтобы выполнить указание императрицы относительно Бонапарта, даже взял на себя оплату его дорожных расходов и даже любезно предоставил свою коляску. Но даже при таком раскладе проехать от Ливорно до Петербурга, да еще и осенью — это просто ад!
Но Бонапарт, конечно, не стал унижаться до подробного рассказа о тяжести пути в Россию.
— Я доехал прекрасно, Ваше высочество! Экипаж, представленный мосье Заборовским, немало мне в этом способствовал!
— Ну и замечательно. Жаль, что вы оказались в нашей стране в такое время года, когда не на виду её самые выгодные стороны….
— Надеюсь иметь честь еще их увидеть, принц.
— Я тоже надеюсь. Итак, давайте же к делу! Вы вызваны сюда на особых условиях, с сохранением чина. При этом, вам, как иностранному волонтёру, будет положено двойное жалование. Даже эта сумма, по меркам французской армии, невысока, но вскоре вы заметите, что цены в России тоже заметно ниже европейских. Вам будет предоставлен выбор: либо отправиться в действующую на Юге армию, либо же остаться в Петербурге, в моёй личной канцелярии.
Выражение глаз Бонапарта сразу же изменилось — в них как будто зажглись два крохотных огонька.
— Каковы будут мои обязанности в последнем случае?
— Во-первых, мне нужен учитель военного дела и математики, и вы будете исполнять его обязанности. Во-вторых, мне нужно собрать сведения о военном деле и состоянии вооружённых сил Российской державы с возможными путями их совершенствования. К моменту моего восшествия на престол я хотел бы иметь хотя бы вчерне готовый план военных реформ. В-третьих, ситуация с вероломным нападением шведского короля, хотя и несколько разрешилась, но далека от завершения. Возможно, вам придётся встать в строй для обороны Петербурга. Могут быть и иные поручения. Что вы на это скажете?
