Он испуганно выставил перед собой дрожащие лапки с длинными интеллигентными пальцами.
— Пожалуйста, не говорите!
— Хорошо, — ответил я великодушно. — Буду нести эту страшную истину один. По крайней мере, здесь. Идем?
Он с великой неохотой поднялся, лицо страдальческое, тяжело вздохнул.
— Да, конечно...
— Гугол, — сказал я с досадой, — не раскисай! Ты совсем стал мямлей. Ты же дрался когда-то! Понимаю, сейчас ты просто ученый... ну, алхимик, но когда дом горит, тогда и ученые носят воду от колодца!.. Пойдем, вдруг да наткнемся на какие-то подсказки. Больно эта вещь, в которой ты устроился с таким уютом, не из нашего мира.
Он спросил шепотом:
— Хотите сказать, ее создал сам дьявол?
Я покачал головой.
— Нет, все создал Всевышний... через нас, людей. И эту построили... нет, слово «построили» не подходит, создали тоже люди, только не такие, как мы. Но не только умнее, что несомненно, но и... другие. Если поймем больше, то, возможно, узнаем больше и о Маркусе. Не все, но хотя бы что-то...
Он подумал, по его виду заметно, что колеблется, наконец сказал мрачно и с каким-то отчаянием:
— Я с вами не пойду, сэр Ричард! Вы какой-то сумасшедший, но вам пока что сходит... Но если хотите...
— Хочу, — сказал я.
Он дернулся.
— Вы же не знаете, что я хочу предложить!
— Тебя знаю, — ответил я. — Чтоб ты да предложил рискованное?
На смену багровым углям в камине, что рассыпаются мелкими искрами, поднялись новые, крупные и пурпурно-яркие, в центре вспыхнуло невысокое пламя, я сидел к нему ближе Гугола и чувствовал волну теплого сухого воздуха.
Гугол вдруг замолчал, лицо стало испуганным. Я поднялся, огонь взвился выше и остановился на одном уровне. Я шагнул в сторону сводчатого выхода в соседний зал, огонь выдвинулся через каминную решетку.
Не сводя с него взгляда, я попятился, огонь скользнул за мной неслышно, словно по льду, но не догонял, как и не отставал.
Я спросил с напряжением:
— Что это он?
Гугол ответил, почти плача:
— Откуда я знаю? Здесь часто бывает... всякое. Как я только цел еще, сам не знаю.
Я пошел по кругу, огонь послушно двигался за мной, не оставляя следов на полу, хотя там не ковры, а все тот же металл, для разогрева которого, догадываюсь, понадобятся звездные температуры.
Гугол остался сидеть на лавке, лицо испуганное и виноватое, часто вздрагивал и смотрел на меня так, словно не надеялся вымолить прощение.
— Да ладно, — сказал я наконец. — Может быть,это собака такая. Я что, все породы знаю?.. Но видно, что животное стайное, к обществу тянется. А ты от него бегал, нехорошо. Негуманно. Видишь, он даже почти хвостом помахивает!.. Или это у него не хвост?
Я поискал взглядом, чтобы бы ему бросить, если это в самом деле что-то типа пса, Гугол спросил настороженно:
— А если что-то вроде кошки?
— Будем думать, — сообщил я, — как выгнать.
— Сэр Ричард!
— Ну не на мороз же, — успокоил я. — Ты не представляешь, какая холодина бывает на Крайнем Севере!.. А торосы? Ты даже не знаешь, что такое торосы!
Он вздрогнул, это я с треском отломил подлокотник кресла, вроде бы из дерева или его имитация, показал огню, словно дразня, и бросил в сторону. Как я и надеялся, пламя ринулось следом, ухватило, но не принесло мне, чего я ждал в напряжении и с некоторым содроганием, а ринулось обратно в камин.
Я проводил его взглядом, огонь прошел сквозь каминную решетку, словно ее и нет, устроился на своем месте, даже стал ниже, словно прилег, держа подлокотник передними лапами.
— Хорошо, — сказал я с облегчением. — Пусть грызет.
— Это для него вроде кости? — спросил Гугол. — Вы находчивый, сэр Ричард!
— Еще какой, — согласился я. — Во всем, что не касается дела. А если полежать, поесть, выпить или по бабам, так вообще моей изобретательности нет предела и ограничений в виде скорости света или размеров вселенной.
Он похлопал добрыми глазами, лицо чуточку виноватое, не все мои военные термины понимают, у солдат свой жаргон, сказал просительно:
— А если эти вот зерна, от которых у меня мороз по коже, взять и выставить на подносе где-нибудь на открытом месте?
— Зачем?
— Вдруг Маркус почует, — сказал он, — и восхочет...
— Да их трудно почуять, — сказал я с сомнением, — хотя кто знает... А вот если заставить проснуться, то... гм... шансы намного выше.
— Сэр Ричард!
— Да, — ответил я, — конечно, я сперва попробую понять, что тут ты насобирал.
Он вздохнул, поднялся.
— Это рядом. Пойдемте. Покажу, но сам туда не пойду.
Рядом — это за стеной, что выдвинута в зал, как Белый Рог в океан, разделяя Сен-Мари и Вестготию. Мы обходили ее минут десять, я иногда на ходу касался ровной и настолько гладкой поверхности, что просто абсолютно, ни одна муха не удержится, да что там муха: никакая грязь не прилипнет, даже клей не удалось бы налепить, там просто нет микроскопических вмятин, чтобы зацепиться.
Гугол дошел до края, повернул, но сразу же остановился, будто ударился о стеклянную стену.
— Вон там, — сказал он мрачно.
Стена на самом деле не стена, а как бы декоративный выступ в большой зал, хотя я не верю в пустые декорации, всякий умный человек поместит в них что-то нужное, а замаскировать можно и цветочками. За этим выступом почти такое же нежилое пространство, больше похожее на свободное место, куда нужно поставить огромные и мощные агрегаты.
Но пока пусто, однако же Гугол смотрит дикими глазами и даже сделал полшага назад.
— Да ладно тебе, — сказал я. — Пойдем посмотрим, что там. Невидимое, что ли? Так пощщупаем...
— Нет, сэр Ричард. Ни за что!
Я махнул рукой и двинулся вперед подчеркнуто уверенно. Орлы везде орлы, а в присутствии таких вот кур мы еще орлее, а крылья у нас ого-го...
Нечто коснулось моего сознания, но почти как незаметный ветерок, что даже волосы не шевельнет на голове, а так, одно ощущение, хотя да, я напрягся и замедлил шаг, начиная двигаться так, словно могу наступить на мину.
Стены исчезли, я еще не опустил стопу на пол, как все потемнело на краткий миг, и тут же я ощутил себя внутри огромного существа, настолько огромного, что вот справа и слева спиральные галактики, дальше звездные скопления, знакомые по снимкам, а сам я медленно и чудовищно уверенно двигаюсь между звездными островами, хотя на самом деле, судя по тому как они неспешно поворачиваются, скорость у меня засветовая... и даже боюсь подумать насколько.
Этот красный мир, похожий на гигантскую воронку, для Гугола всего лишь застывший огненный вихрь, глупо говорить ему, что в нем двести миллиардов звезд, из которых половина намного крупнее и жарче нашего солнца...
Я отдаляюсь, насколько понимаю, от точки входа на огромной скорости, исполинская воронка в том месте отодвигается, уменьшаясь в размерах, и мир вокруг нее из красного становится багровым, а потом и черным, отвратительно и пугающе черным, но я вижу в нем жуткую и нереальную красоту.
Собравшись, я сделал чудовищное усилие, и хотя не то нейтронная звезда, не то космическая зверюка размером с галактику, но что-то осталось и от человека, ноги послушно сделали шаг вперед, и снова я в громадном и причудливом помещении из металла, только в ушах еще звучит, затихая, музыка вселенной, а тело перестает покачиваться, направляя полет в нужную сторону.
Далеко-далеко из-за спины донесся вздрагивающий голос Гугола, полный страха:
— Сэр Ричард... Вы там?
Я не решился оглядываться, чтобы снова не ощутить себя чем-то предельно нечеловеческим и в таком же вселенски нечеловеческом окружении, смотрел во все глаза на помещение, самое необычное, какое только могу представить.
— Гугол, — выдавил я с трудом, — скоро вернусь.
Он тут же заорал:
— А что там?
— Потом, — ответил я непослушными губами.
Эта большая комната, куда пройти можно только
через этот ужас, выглядит готовой принять хозяина. Не мигает никаких примитивных лампочек, синтезированные голоса не говорят стандартные приветствия и не сообщают об исправности всех систем, дескать, можно начинать, просто ощущение и уверенность, что здесь все исправно и ждет моих команд.
— Погодим, — проговорил я с сильно бьющимся сердцем. — В следующий раз... буду свободнее.
Помещение словно поняло и приняло, я ощутил, как незримая мощь падает до минимума, и хотя за мной продолжает следить, не спуская глаз, готовое по слову или жесту тут же все снова, но пока все снова тихо. Ни в гибернации, что-то работает, но на таком уровне, что башня выглядит мертвой, хотя чувствую, что здесь живые или псевдоживые даже стены.
Стена полукругом, я обошел все, касаясь кончиками пальцев уходящего ввысь металла, и оттуда шло в ответ успокаивающее: «Босс, мы готовы, только скажи!..»
— Скажу, — заверил я, — только чуть позже.
На удобном возвышении, где-то на уровне пояса, широкая плита висит в воздухе без всякой опоры. Я даже не стал пытаться ее сдвинуть, здесь те мощности, что раздирают звезды, просто оглядел разложенные в неком странном, но все же порядке, штуки, одни просто комочки из металла, которые привычно зовем кристаллами, хотя, конечно, это не кристаллы, а другие оформлены в виде фигурок, колец, браслетов, брошек и даже заколок, словно тогдашние мужчины носили высокие прически... или придется допустить дикую мысль, что в те времена женщины если и не доминировали, то были наравне с доминантами.
