И Маша всячески поощряла молодые таланты, постоянно проводя разного рода конкурсы на обустройство городов и территорий Империи Единства, предоставив им в качестве творческой площадки Грааль — самый большой остров архипелага Святого Семейства. 5,36 миллиона квадратных метров были отданы под творческие проекты в архитектуре, живописи, музыке, а сам остров был довольно престижным туристическим центром, который любили посещать не только жители Константинополя и округи, но и публика со всех уголков Империи. Тем более что рядом находился остров Святого Иосифа Обручника, где был построен целый комплекс для паломников со всего православного мира, которые стремились лично лицезреть найденные в Синопе каменный Саркофаг и часть Креста, на котором, по преданию, был распят Иисус Христос. Фрагмент того самого Креста, который по преданию был найден в Иерусалиме Императрицей Еленой, повелевшей разделить Крест и разослать из Святого Града части святыни в Рим и Ромею. Часть Истинного Креста попала и в древнюю церковь в Синопе.
Я читал об этой археологической находке в своём времени, так что найти Крест здесь было лишь вопросом моего желания, которое, разумеется, у меня появилось. Часть найденной реликвии я повелел оставить в Синопе, вторую же часть, вместе с Саркофагом, мы перенесли на остров Святого Иосифа, покровителя Вселенской Церкви, признаваемого таковым всеми Церквями мира.
Нужно ли говорить, что от паломников не было отбоя? И что пошли разговоры (спасибо князю Суворину), что отдых на острове Грааль действительно омолаживает из-за соседства с такой святыней? В общем, аншлаг на Граале был гарантирован всегда, вне зависимости от сезона.
А вся прибыль от туристов шла прямо в наш семейный бюджет, которую, впрочем, почти всю, Маша вкладывала в развитие архипелага и в благотворительность.
В общем, по факту, из всего архипелага безраздельно нашими оставались лишь сам Остров Христа и расположенный по соседству остров Пресвятой Богородицы, на котором располагаются все вспомогательные службы нашего главного Острова. Конечно, остров в полтора квадратных километра не мог решить все проблемы с обеспечением, поэтому активно были задействованы и площади в самом Константинополе. Например, все сто два моих лимузина на островах размещать было просто негде, не говоря уж хранилищах горючего, масел, ремонтных мастерских и прочего. Так что на сегодняшнюю вечеринку полсотни лимузинов были доставлены на Остров морем, а после окончания мероприятия, они будут отправлены обратно в Город.
— Ваше Всевеличие, срочная шифрограмма.
Генерал Качалов протянул мне запечатанный бланк.
— Разыщите Императрицу и Кесаря. Я их жду здесь.
Адъютант испарился, убежав исполнять повеление, я же задумчиво глядел вдаль закатного моря. Да, закат. Возможно, последний мирный день старого мира.
«Кузины уехали. Родственники подтверждают. Ждём телеграмму о благополучном прибытии на вокзал. Карл».
Итак, обе немецкие атомные бомбы покинули хранилище и отправились в свой путь.
Ближайшие дни станут для нас и для всех решающими.
Солнце садится. По балкону спешат ко мне две высокие фигуры. Мужская и женская.
Пришло время. Посвященные собираются вместе.
Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец.
Так говорил Иисус.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА:
«Завтра будет другой день»
Из воспоминаний Маргариты М. Митчелл-Клиффорд
пер. с дикси — А. А. Ахматова, баронесса.
СПб, ИД «Товарищество им. А. С. Суворина «Новое время», 1964 г., по «Yonder musta further day», CSA, Atlanta, «Alva books»,1962 yr.
1 июня 1936 года. Это был день моего величайшего триумфа. Мне могут возразить что издание моих «Унесенных ветром» за десять месяцев до этого, или принесение мною присяги на ступеньках Капитолия в Атланте несколькими годами позже, было более значимо. И отчасти я соглашусь, но первое было всего лишь прологом, а второе следствием того всемирного обожания, которое досталось мне в этот день.
Я долго шла к этому дню. Мне даже временами казалось, что исключительно сама. Но, оглядываясь назад я понимаю, что я смогла подняться, так далеко стоя на плечах двух шестифутовых гигантов: моей матери Марии Изабель и пантократора Михаила. И если первое было в общем-то обычно и очевидно, то о понимание роли вселенского властелина пришло мне намного позже.
Когда мы с моим мужем Генри в 1924 году уезжали в Ромею я и не могла предположить куда приведет выбранный нами путь. Генри ехал как коммерческий представитель, а меня редакция «Atlanta Journal» направила руководить своим корпунктом в Имперском Единстве. В этом корпункте я была одна пока, так что мне, как и Генри, не часто приходилось быть в своём кабинете. Мы редко виделись и потом шутили, что наша малышка Джолли появилась посредством телеграфа. Но так мы шутили только меж собой. Генри никогда не давал спуска тем, кто выражал подобные сомнения. Он знал, что я не такая, как моя Скарлетт. Она была шлюха, а я нет.
В Константинополе, и вообще Единстве, женщине-репортеру не нужно отдаваться кому-то ради получения информации. Более того, за такую попытку можно лишиться любого достойного общения. Я ценила то, что маркиза Вандербильт-Бальсан, как соотечественница, ввела меня в «высший свет», где я могла общаться и с властными мужами, и с властительными женщинами России и Ромеи. Собственно, наш тамошний «американский» женский круг и в рождении нашей с Генри дочери Иоланды принял самое деятельное участие.
В своих репортёрских заботах я упустила срок и так случилось что рожать мне выпало на Острове, наравне с королевами и императрицами… Кто бы тогда сказал, что судьба дает мне намек, что мне тоже предстоит бремя высшей власти? Роды дались мне тяжело, и, если бы не лучшие в мире врачи Острова, моя история могла тогда и завершиться. Слава Богу, с дочкой было всё хорошо, а я у меня появилось только онемение правой ноги и мне пришлось долго восстанавливаться. О работе в корпункте пришлось забыть, но моя девочка дала мне новый импульс к жизни. Там и тогда я близко сошлась с Натали — княгиней Емец-Арвадской. Я уже была ей представлена ранее, но по-человечески мы сошлись, когда вместе лежали в роддоме. Как-то нас посетила сама Императрица-Кесарисса Мария Викторовна, и, в разговоре с ней, появилась идея написания моего единственного романа.
Тогда я высказала только самую общую мысль. Но Императрица заинтересовалась и посоветовала меня обязательно реализовать задумку. Её Величество даже сказала: «моему Мужу такая книга очень бы понравилась». Международный женский конгресс поддерживает молодых талантливых авторесс, и Императрица взялась замолвить за меня слово в американской секции.
Не удивительно, что ещё до выписки мне пришло предложении от Фонда Альвы Бельмонт (главы наших суфражисток и матери Консуэлы Вандербильт-Бальсан) о заключении соглашения на написание романа. Я было разволновалась: литературные агенты и редакции обычно требуют написать книгу в сжатые сроки. А я не была уверена, что смогу за год или два справится с задуманным. Но Натали успокоила меня, сказав, что мне не стоит волноваться и торопить меня не будут. Так и оказалось. Более того, господин Бальсан (не иначе как по наущению жены) выделил для меня творческую стипендию на десять лет, а Генри уже получил от него предложение стать его представителем в Алабаме и других штатах Юга. Я тогда была удивлена таким ко мне участием. Но Натали сказала, что все, кто рожал в больнице на Острове — названные сестры, а рожденные там дети сразу же становятся частью элиты Империи, и потому всегда помогут друг другу реализовать свои мечты и задумки для общего блага.
