– Идти со мной, – ухмыльнулся чемпион, схватив Дашу за шею и грубо потащив ее за собой. Он открыл дверь в крохотную подсобку, в которой хранились тряпки, швабры и прочий мелкий инвентарь, затолкнул туда девушку и вошел следом.
– Что… чего ты хочешь от меня?
– От тебя? Ничего не хотеть. Но мне надо кое-что сделать, чтобы как следовать задеть твоего дружка.
Пахмар ударил Дашу по голове ладонью. Та, охнув, облокотилась о стену и совсем обмякла, но сознания не потеряла. Чемпион же развернул рабыню к себе спиной, жестким шлепком по спине заставил ее нагнуться и одним движением сорвал остатки балахона с ее избитого тела.
– П-прошу, не надо, – взмолилась девушка сквозь зубы, чувствуя, как накатывают слезы. – Пож-жалуйста, не трогай меня… я… дам тебе, что захочешь…
– Мне ничего от тебя не надо, – хохотнул Пахмар, стягивая с себя штаны. – Стоять смирно и терпеть. И чтобы не издавать ни звука, женщина.
Даша попыталась вырваться, но пепельник обхватил ее талию своей огромной рукой и крепко сжал пальцы. Стало больно. Настолько, что, казалось, все внутренности сейчас перемешаются и выйдут наружу через рот. Как только девушка попыталась выдавить из себя некое подобие крика, Пахмар с силой приложил ее голову о стену. Мир вокруг пошел кругом, в ушах зазвенело.
– А теперь молчать и терпеть, – повторил па’вухаррен.
Девушка крепко-накрепко закрыла глаза и взмолилась всем богам, чтобы те даровали ей очередное забвение. Пожалуйста, думала она, прошу, умоляю, не дайте мне это почувствовать. Но боги не откликались. Даша прокляла все на свете: себя, пепельника за спиной, герцога Герберта Чаризза, ныне покойного епископа Клода Люция, Лагоша и весь свет за то, что она осталась совсем одна в таком ужасном положении.
Подумав о последствиях того, что сейчас должно было произойти, Даша твердо решила вскрыть себе вены этой же ночью. И плевать на все. Терпеть такое – выше ее возможностей.
– Ах ты сукин сын, – раздался из коридора чей-то знакомый голос.
– Роджер! – с надрывом закричала рабыня, тратя на этот крик свои последние силы.
– Я здесь!
Пахмар удивленно обернулся. Он рассчитывал, что об его выходке станет известно лишь завтра, и тогда уже жалкий человек не выдержит и нападет на него первым. Но чемпион никак не мог ожидать, что наемник после угроз жизни своей спутницы станет следить за ним, следить денно и нощно. И вот теперь этот человек, пока еще не па’вухаррен, но уже завоевавший себе авторитет боец, стоял в узком темном коридоре не с тренировочным мечом, а с самым настоящим увесистым железным топором. И глаза его горели желанием убивать.
– Подождать, человек! – замахал одной рукой Пахмар, другой натягивая на себя штаны. – Устроить честный бой под открытым небом!
– То, что ты сейчас собирался делать, – по-твоему, честно? Ты считаешь, что я стану тебя жалеть только потому, что ты безоружен? Я за свою жизнь убил сотню таких, как ты. Мне плевать на честь. Я весь свой век сражался за деньги. На кого укажет тот, кто платит, тому и перережу глотку. Мне приходилось быть не только наемным охранником, но порою и наемным убийцей. Темные были времена, но то были времена, закалившие меня и сделавшие меня тем, кто я есть сейчас.
– Но ты ведь не мочь просто так взять и убить меня здесь? И вообще… я сам тебя убить – только дернуться и сразу сломать тебе шею!
– Попытайся уследить, когда я дернусь, – мрачно ответил Роджер, крепко сжав челюсти.
Наемник выждал всего миг, после чего резко двинулся вперед, коротким ударом засадив лезвие топора в крупный живот противника. Неглубоко, но чрезвычайно неприятно. Пахмар завалился на Роджера, надеясь сбить его с ног, что в таком узком коридоре было бы довольно просто, но человек оказался проворнее. Он отпрыгнул назад, параллельно с этим нанося удар топором снизу вверх. Подбородок пепельника оказался разброблен, из него фонтаном полилась кровь. На пол упали насколько острых зубов.
– А-а-а-агрх! – заревел Пахмар, спотыкаясь и врезаясь в стену, добивая свое и без того поврежденное лицо.
Роджер на этом не останавливался. Следующий удар пришелся пепельнику обухом топора в лоб, затем несколько раз лезвием по рукам. Пахмар почти сразу прекратил попытки сопротивляться: после раздробления лобной части черепа он либо умер, либо провалился в глубокую прострацию. В любом случае последующего града выпадов он уже не чувствовал. Не почувствовал он и того момента, когда последний, добивающий удар пришелся по его шее. Стук, стук, стук…
Весь коридор оказался залит кровью. Обезглавленное тело почти полностью перегородило путь к выходу. Сама же голова, отделившись от тела, отлетела прямо к ногам едва-едва подоспевшей на звуки боя женщине из общежития. Та завизжала от ужаса, и стало ясно, что меньше чем через минуту сюда сбежится вся стража. А что будет дальше – поймет и дурак. Скорее всего, прилюдная казнь. Но Роджер был к ней готов. Он взглянул на все еще сидящую на полу подсобки Дашу, опустился рядом с ней на колено, снял с себя мешковатую рубаху, сшитую на размер пепельников, и укрыл ею девушку. Та тряслась от ужаса и безостановочно рыдала. Взглянув полными слез глазами на своего спасителя, она с трудом улыбнулась и сквозь плач прошептала:
– Сп… спас-сибо тебе…
– Теперь мы в расчете, да? – подмигнул наемник Даше. – Не переживай, шучу. Я буду защищать тебя до конца своей жизни. Только жизнь эта, кажется, совсем скоро оборвется.
– Б… бли…
– Что?
– Ближ-же, – попросила девушка. Роджер придвинулся к спутнице так близко, как только мог. И в этот момент рука Даши обняла шею наемника, притянула его губы к своим и страстно поцеловала. Так они и сидели на полу, целуясь, пока чья-то рука не выдернула убийцу чемпиона в коридор.
Дальше девушка уже ничего не видела. Она просто тихонько рыдала, все еще раздумывая о том, чтобы покончить жизнь самоубийством. Но теперь она решила сделать это только в том случае, если хозяин вдруг захочет за совершенную выходку убить Роджера.
Крамм стоял во дворе и наблюдал за тем, как стражники сперва вытаскивают из поместья изрубленные останки Пахмара, а затем силой выталкивают из дверей наемника. Роджер не сопротивлялся. Он знал, что ничего больше сделать не может. Но он был чертовски рад, что избавил этот мир от сволочи, которая угрожала Даше.
Стражники скрутили наемника и заломили ему руки. Подвели к хозяину. Крамм сурово поглядел на своего человеческого раба, слегка оскалился. Задумчиво почесал бороду и оценивающе прищурился. Роджер уже решил, что вот-вот – и острый кинжал пронзит его грудь без суда и следствия, без какой-либо прилюдности. Его сердце екнуло, когда хозяин подался вперед. Но вместо того чтобы убить раба, Крамм его крепко обнял и зловеще пробасил на ухо:
– Так держать, человек. Все как я и планировать.
Кордон выглядел по-настоящему внушительно. Протяженностью через всю степь с интервалом в несколько сотен метров стояли дозорные вышки, вокруг которых расположились отряды по несколько десятков, иногда даже сотен герцогских солдат. У каждой вышки находилось хотя бы одно осадное орудие – катапульта или баллиста. Кое-где стояли, повернутые в сторону степей, массивные пушки, которые в случае вражеской агрессии меньше чем за минуту заряжали смертельно опасной для пехоты картечью. Все эти башни тянулись через весь горизонт: разведчики Саши докладывали, что нигде нет ни единого слепого пятна. Дозоры начинались на морском берегу на западе и заканчивались лишь возле крутой горной гряды на востоке, разделяющей герцогство и ханство пепельников. Как только на один дозорный пункт позарится хоть какая-нибудь значимая сила, к этому месту довольно быстро соберутся ближайшие отряды. Кроме того, из башни сразу же в глубокий тыл отправится ручной орел с весточкой об атаке, и совсем скоро к границам стекутся все окрестные силы герцогской армии.
В большинстве герцогская пехота представляла собой средне– и тяжеловооруженных солдат. Большинство воинов были облачены в кожаную и кольчужную броню, но частенько встречались и самые настоящие латники, уже постепенно выходившие из военной «моды». Эти пережитки средневековья, закованные в непробиваемые панцири, были вооружены тяжелыми двуручными мечами и массивными секирами. Более же «легкие» воины довольствовались одноручными мечами и топорами, круглыми щитами, луками, самострелами и изредка низкого качества мушкетами. Огнестрельное оружие в герцогство всегда поставлял Барвин, но теперь канал оказался отрезан, и местные умельцы собирали ружья по подобию. Получалось, откровенно говоря, скверно.
Что действительно заставляло Сашу нервничать, так это осадные орудия. Катапульты заряжались огромной горстью воспламеняющихся шаров, сметающих даже профессиональный строй, а пушки стреляли абсолютно негуманной картечью, разрывающей любое живое существо буквально в клочья, не оставляя даже мокрого места. Герцог, видимо, делал упор именно на эти орудия, так как пехота не отличалась особой выучкой или боевой мощью. Все, на что могла рассчитывать авельонская армия, – это на количество.
