Третье правило дворянина - Александр Герда

молчишь, Федор Максимович? — спросил он у своего зама, когда посчитал, что тот успел в полной мере прочувствовать момент и осознать, что в случившемся виноват по большей части только он.

Разумеется, это было не совсем так, даже если бы он выпрыгнул из штанишек, Соколов все равно осуществил бы задуманное — слишком сильно он ответил на обиду. Но это не снимает вины с Никонова, должны были предусмотреть все варианты, раз уж занимались этим вопросом.

— Ты же мне в прошлый раз говорил, что вы следите за тем, чтобы родовые войны не начались, или как? — задал еще один вопрос Ворон. — Я как в воду смотрел — говорил же тебе, что будешь здесь стоять и оправдываться! Неужели нельзя было что-то сделать?

— Яков Дмитриевич, мы не ожидали, что он…

— С трех сторон сразу ударит, да? — не дал ему закончить Игнатьев.

— Да.

— Огорчаешь ты меня, Федор. Пора тебе, наверное, на пенсию — дальше своего носа не видишь ни черта! — повысил голос Ворон.

Никонов молчал. По своему опыту он знал, что сейчас это самое лучшее, что он может сделать. Нельзя сказать, что шеф у него отходчивый, но тратить слишком много времени на головомойки тоже было не в его правилах. Если уж кто-то совсем выводил его из себя, то он время на долгие разговоры он терял, а если он тебя отчитывал — значит не все потеряно.

Так случилось и в этот раз. Посверлив его еще немного своими черными глазами, Ворон перешел к делу.

— Садись, не стой столбом. Скольких человек он убил?

— Четверых, ваше сиятельство. У Болотова двоих, а у Салтыкова с Морозовым по одному, — доложил Никонов.

— Что же так? Чем ему именно Болотов не угодил?

— Так у него поверенных двое, — пояснил Федор Максимович. — Вот он двоих и убил.

— Понятно, — хмыкнул Игнатьев. — Молодец парень. Нравится мне его методы — такими темпами он все-таки завалит всю Москву трупами. А я ведь их предупреждал — не трогайте мальчишку.

— Формально к ним не придерешься, Яков Дмитриевич. С головы Соколова ни один волос пока не упал.

— Ну и кому от этого легче? К нему тоже вроде как не придерешься — все трое живы и здоровы, — усмехнулся глава тайной канцелярии. — Только вот поверенных ни у кого больше нет, а в остальном все нормально. Самое интересное, что его даже предупреждение Императора не испугало, он просто ответил ударом на удар.

Ворон помолчал немного, выстукивая пальцами на столе только ему понятную мелодию.

— Следов, разумеется, никаких не оставили, поэтому жандармы даже понятия не имеют кого искать, я правильно понимаю?

— Правильно, — ответил зам. — Следов, которые могли бы вывести на Верховцева или Соколова — нет.

— Почему-то именно такого ответа я и ожидал, — усмехнулся Ворон. — Было бы удивительно, если бы вышло как-то иначе.

— Да, Верховцев свое дело знает, — вынужден был согласиться Никонов.

— Кстати, где он сам?

— С минуты на минуту должен появиться, — услужливо сообщил Федор Максимович. — Как вы и просили, я пригласил его для беседы.

— Ну хоть что-то умное сделал.

— И еще кое-что, Яков Дмитриевич…

— Что там? Неужели пока я в контору ехал, Соколов еще кого-то на тот свет отправил?

— Да нет, здесь другое. Вы в прошлый раз про стекольный завод в Рязани спрашивали, так вот Соколов его уже купил, — сообщил Никонов.

— Этого следовало ожидать, — пожал плечами Игнатьев. — Неужели на себя переписал?

— Никак нет, ваше сиятельство, он поступил умнее. Создал предприятие «Ермолов и партнеры», которое стало официальным собственником.

— Ермолов… Ермолов… Что-то не припомню такой фамилии. Кто таков?

— Ермолов Петр Александрович, купец первой гильдии, родом из Саратовского княжества. Я так думаю, они с Соколовым как-то сдружились в то время, когда он в Саратовской Академии Мироходцев обучение проходил.

— Любопытно. Что из себя представляет этот Ермолов?

— Ничего такого, что могло бы нас заинтересовать — по нашей линии и по линии жандармов, все чисто. Мы за ним будем присматривать.

— Да уж, за одним уже присмотрели, — мстительно напомнил заму Ворон.

— Яков Дмитриевич…

В этот момент в дверь постучали.

— Входи, Елена — властно разрешил Игнатьев и в комнату вошла молодая девушка.

— Ваше сиятельство, там виконт Верховцев Леонид Александрович в приемной, — сообщила она. — Говорит, что у него с вами встреча.

— Так и есть. Проси его и принеси нам чайку с лимоном, — распорядился Ворон.

— Хорошо, Яков Дмитриевич.

Девушка вышла из кабинета, а следом за ней удалился и Никонов. Спустя минуту вошел Верховцев.

Игнатьев с любопытством посмотрел на гостя и отметил, что с того момента, как он видел виконта в последний раз, он не сильно изменился. Разве что седины на висках немного прибавилось и взгляд стал более суровым, а в остальном все такой же — никаких эмоций на лице и холодный опасный взгляд.

Верховцев в то же время окинул взглядом Игнатьева.

— Добрый вечер, Леонид Александрович, — поприветствовал гостя Ворон и указал на стул, который до этого момента занимал Никонов. — Пожалуйста располагайтесь.

— Здравствуйте, Яков Дмитриевич, — сказал в ответ Верховцев, сделал несколько шагов и сел на предложенный стул.

Дверь кабинета открылась и вскоре на столе главы тайной канцелярии появился миниатюрный чайник, две чашки, сахарница и блюдце, на котором был выложен нарезанный тонкими дольками лимон.

— Я рискнул предположить, что с дороги вы не откажетесь от чашечки горячего чая?

Игнатьев задал вопрос таким тоном, как будто они были знакомы уже очень давно. Хотя, можно сказать, что где-то так оно и было. Во всяком случае, заочно их знакомство и в самом деле было довольно давним. Интересно, что они оба испытывали схожее чувство — как ни крути, а совместная служба сближала. Люди, которые выбрали один и тот же путь служения Отечеству, невольно вызывали взаимное уважение друг у друга.

— Не откажусь и с удовольствием выпью. На улице не самая приятная погода, так что чашка чая, да еще и в компании своего бывшего шефа, будет очень кстати.

— Тогда на здоровье, — усмехнулся Ворон и взял в руки чайник.

Он неспешно наполнил чашки, а дальше каждый позаботился о себе сам, положив сахара и лимона столько, сколько посчитал нужным.

Если бы перед Игнатьевым сейчас сидел не бывший сотрудник тайной канцелярии, то он безусловно выдержал бы паузу и заставил собеседника как следует понервничать перед разговором. Обычно это шло только на пользу, но только не в данном случае.

Ворон был уверен, что Верховцев и сам неоднократно пользовался подобными методами, да и потом — заставить опытного сотрудника тайной канцелярии нервничать, дело весьма непростое, если не сказать