что тут мы все барахлим. Но в том, что мы пришли, куда нужно, я уверен.
По-крайней мере, поиск больше не показывает другого пути. Он привел меня в храм и отключился. Больше путей нет. Но об этом я предпочитаю умолчать.
— Что же, одним богам ведома истина. Надеюсь, Белаторский, что ты не ошибся.
Я молчу и мы смотрит друг на друга какое-то время. Затем он цокает, покачав головой, и отходит, распределяя пустынников у выхода.
А я подзываю паладинов и целителя. Кратко и запутанно рассказываю идею. Олег соглашается сразу, все поняв. Он то как раз хорошо понимает, как это происходит. А вот паладинам приходится объяснять на пальцах.
— Вы просто берете, чистую силу, и направляете в него, — пытаюсь я руками показать невидимые для их глаз потоки. — С намерением помочь, поделиться. Понимаете? Как вы призывается свой дух?
— Святой дух, — строго поправляет меня Балло. — Мы возносим молитву и на нас снисходит божья сила. Мы можем использовать ее только против врагов Святого престола.
— Ну а друг другу вы можете помочь?
— Да, если брату нужна помощь, — кивает Меркарс. — Или невинной жертве зла.
Вот ведь и правда святоши. Они готовы помочь, но в глазах непонимание.
— Ну хорошо, — задумываюсь на пару секунд. — Вознесите молитву за всех нас, застрявших среди зла и во имя спасения того, — я указываю на целителя, — кто может помочь в этой борьбе.
Надеюсь не сильно загнул. Но в их глазах наконец светлеет и они прикрывают глаза, беззвучно произнося молитву.
Снисхождение их святого духа выглядит эпично и зрелищно. Мерцающий белый свет прорезается сверху, ударяя в паладинов ярким потоком. Я даже рот распахиваю от зрелища и тут же спешу его захлопнуть, пока никто не заметил.
Тем временем святоши склоняют головы и кладут руки на плечи Олегу. Я вижу, как сила мягко направляется к нему и тело целителя чуть выгибает, а глаза распахиваются.
— Оооох, — не сдерживает он восхищенного вздоха. — Вот это да!
Несколько секунд светопредставления и поток резко прерывается, а паладины убирают руки и отходят на шаг. Они переглядываются, но ничего не говорят. Но я вижу — и их посетила какая-то идея.
— Ты как? — трогаю Олега за плечо и он вздрагивает.
— Очень… необычно, — целитель бодро двигает плечами. — Как в холодную воду окунули. Но чувствую себя отлично. Благодарю, — он отвешивает поклоны задумчивым паладинам.
— Не нас надо благодарить, а Бога, — Меркарс бросает взгляд наверх. — На то его воля.
— Что же, — вмешиваюсь я. — Тогда спасибо вашему богу.
— Бог один, — недовольно ворчит Балло. — А вы…
— Мы на одной стороне, — перебиваю я его не очень вежливо, видя, что он начинает заводиться. — Помните? Все против зла и все такое.
Паладин мрачнеет, но не продолжает проповедь. Второй кладет ему руку на плечо, чуть сжимая. Ладно, помогли и хорошо, не время для религиозных споров. Хотя я и не могу понять, как можно верить в одного единственного бога, видя на что способны другие.
Но, к счастью, нас отвлекает командир.
— Надо разведать, что у нас под боком, — он пристально разглядывает каждого. — Белаторский, Вяземский, со мной. Остальные остаются на месте. Без сигнала не высовываться.
— Без какого сигнала? — спрашивает Саша, успевший привалиться к стене и устроить руки на груди.
— О, ты его не пропустишь, — ухмыляется ему старлей и поглаживает гранату на поясе.
Каритский юмора не понимает и судорожно сглатывает. Пустынники давятся смешками, а мы уходим.
Коридор заканчивается тупиком и очередным завалом. Возвращаемся к предыдущему ответвлению и, крадучись, пробираемся по нему. Не смотря на стоящую тишину, расслабляться не тянет.
Я каждые тридцать секунд на время усиливаю слух, но слышу только наши сердца. Ровное биение у командира и ускоренное Игната. Под это звуковое сопровождение мы и подходим к перекрестку двух коридоров.
И я останавливаюсь, вытягивая шею.
Мне точно не кажется, что я слышу голоса? Это настолько неожиданно, что я не верю своим же ушам. Но нет, монотонное бормотание отчетливо разносится, эхом отскакивая от камня.
— Ты тоже это слышишь? — шепчет командир с удивленными глазами.
Я киваю и осторожно выглядываю из-за угла. Хтонь, ничего не видно. Дальше еще поворот, и за ним явно горит свет живого огня. Желтые отблески скачут по неровному рельефу стен.
— Может там другой взвод, тоже выжившие? — делаю я предположение, искренне надеясь, что это так.
Я напрягаю слух и отшатываюсь. Все, похоже с силой совсем плохо стало. Язык незнакомый, но не это меня сбивает с толку. Вместе с шипением огня оттуда доносятся шорохи. Ползающих по песку чешуйчатых тел.
Я моргаю на вопросительный взгляд командира. Игнат из-за его спины выглядывает с не менее любопытным лицом. Что бы мне не почудилось, нужно убедиться.
— Я проверю, подождите, — еле слышно говорю и почти ползком выбираюсь за угол.
У поворота очень удобно раскиданы глыбы разбитых статуй. Можно прошмыгнуть и остаться в тени нависающей огромной каменной лапы. Сюда не попадают блики огня и я могу разглядеть, что происходит в зале…
Меня прошибает холодный пот и дыхание останавливается. Я вжимаюсь глубже в тень, моля богов, чтобы меня не услышали.
Не показалось, там действительно люди. С десяток смуглых мужчин в длинных светлых рубахах. Главный алтарь заставлен стандартными атрибутами — цветы, фрукты, благовония. Мраморная плита с темными прожилками вспучена и расколота по центру.
И оттуда вылезают создания хаоса. Неторопливо выбираются, обнюхивают людей и отползают в противоположную от меня сторону, за край видимости. А человек, стоящий ближе всех к прорыву, поглаживает каждую вылезающую тварь, посмеиваясь.
Это что за…
«Командир спрашивает, что там» — выводит меня из ступора робкий голос Игната.
«Не высовывайтесь! Тут… Сейчас вернусь».
То, что происходит какая-то хтоническая ересь, я понимаю. Больше я ничего не понимаю. Кроме однозначного факта, что люди могут сами организовать прорывы хаоса. После того, что устроил нам в столице старший Панаевский. Но он и сам тогда охренел.
Эти же мужики явно знают, что делают. Я осторожно смотрю на того, кто радостного лапает демонов. Он точно в курсе, что этот обтянутый обрывками кожи скелет гончей — не милый песик.
Кажется, у нас проблем больше, чем мы думали…
Выбираюсь я очень долго, по сантиметру преодолеваю несколько шагов, стараясь не издавать звуков. Дышать и вовсе перестаю, на всякий случай.
Пытаюсь тихо отдышаться, вернувшись к своим. Соплю носом, хватаю воздух ртом. Командир наблюдает настороженно, уже сообразил, что не к добру я выброшенную на берег рыбину изображаю.
Приведя себя немного в порядок, прикладываю палец
