— Это — очень здорово!
Глава семьи кашлянул, налил мне и дочери лимонада, себе и жене — грузинского вина. Обычай «чокаться» данными японцами освоен, поэтому выпили за знакомство, и слово взял Каташи Ичирович:
— Я — человек старых привычек, поэтому предпочитаю старые книги, — он обвел рукой стенку, целиком набитую книгами. Часть — с иероглифами на корешках. — Поэтому, прости, но твоих я не читал. Мои жена и дочь, — голосом заставил он дам поежиться. — Я полагаю, читали твои произведения?
А вот у него акцента нет вовсе.
— Читали. Они очень хороши, — ответила Эйка за обеих. — Но ты много раз слышал его песни, по радио.
— А, Сергей Ткачев! — дошло до мужика. — А ты еще и член союза композиторов?
— Да! — ответил я и показал вторую корочку.
— Удивительно! — сделал японец единственный возможный вывод. — Моя дочь рассказывала, что ты пытаешься учить японский язык?
На японском я и ответил, стараясь минимизировать акцент:
— Да. Мне очень нравится его фонетика. Когда нужно — он звучит благородно и возвышенно. Когда нужно — тихо и доверительно. Не говоря уже о том, что когда на нем разговаривает ваша дочь, мои уши радуются так, будто наслаждаются лучшими творениями эпохи Эдо.
Хе, а теперь у всех троих глаза почти как у европеоидов!
— Вот как? Ты разбираешься в японской литературе, Сергей? — на японском же спросил меня глава семьи.
— Читал все, что можно найти в наших библиотеках, — кивнул я. — Например…
И разразился десятиминутной компиляцией цитат из «Сказок дождя и луны» Уэды Акинари. В оригинале, да.
Глаза вот-вот выпадут!
— Потрясающе, Сергей! — воспользовавшись моим вдохом, прервал поток Каташи Ичирович и перешел к более приземленной теме. — Скажи, сколько ты зарабатываешь?
Сойка ехидно ощерилась — она видела сберкнижку, не потому что хвастался, а потому что объяснял, почему можно спокойно принимать любое число подарков.
— Доходы пока нестабильны, — развел я руками.
Лицо мужика приняло всепрощающе-добродушное выражение — не переживай, мол, мальчик, мы тебя и «на вырост» возьмем.
— Я получал зарплату три раза. Сначала — две тысячи пятьсот рублей, потом — двенадцать тысяч шестьсот один рубль. В начале декабря — двадцать две тысячи, так что я не могу прогнозировать, как будет дальше. Но, уверяю вас, я обеспечу вашей дочери самое лучше будущее! — заявил прямо в лоб о своих намерениях.
Соечка залилась краской, а родители еще полчаса промурыжили меня вопросами о будущем — куда поступать, где жить и вот это вот все. Ответы их устроили, и на прощание меня напоили чаем с моим же «Наполеоном», а потом мы с Саякой долго целовались в подъезде в ожидании такси.
Что ж, все дела сделаны, к встрече с дедом Юрой, как и положено пионеру — готов!
Глава 3
«Просыпаться рано» можно по-разному. Вариант первый — в строгом соответствии с выстроенным режимом, это хорошо и приятно. Вариант второй — как раз мой сегодняшний, в долбаную половину шестого утра, поэтому я зябко ёжился и зевал, на автомате поглощая выданный нервничающей мамой завтрак в компании чуть менее нервничающего дяди Толи.
— Да не переживай ты, — в очередной раз успокоил я маму, поцеловал подставленную щеку и повесил на плечо спортивную сумку — я же на три дня, в портфель столько шмотья не влезет. — Не знаю, можно ли будет оттуда звонить, но я совершенно точно вернусь домой как было обещано, — подхватил с пола упакованную в чехол «Эрику» и попрощался окончательно. — Все, я побежал!
Чмокнув маму снова, пожал руку дяде Толе и пошел вниз, где в 402-м «Москвиче» меня дожидается дедовский посыльный, замаскированный под таксиста. Система на смерть замминистра отреагировать уже успела — вдоль домов из чего попало соорудили изгороди, показывающие где тут «снег башка попадет», а неподалеку матерящийся дворник сбивал сосульки с фонаря. Узнаю Родину — сейчас пару недель поимитируем бурную деятельность, а дальше будем жить как жили.
— Здравствуйте! — Поздоровался я с «таксистом», закидывая сумку, машинку и себя на заднее сиденье. — Знаете анекдот про таксиста?
— Доброе утро. Не знаю, — по порядку ответил он, осветив фарами двинувшейся машины пушистый, падающий с еще ночного неба, снег.
Рассказал про сворованную шапку, КГБшник вежливо «хекнул» и не предпринял никаких попыток поддержать диалог.
— А вас как зовут, товарищ КГБшник? — поинтересовался скучающий я.
— Можешь называть меня Сашей, — разрешил он.
— Дядя Саша тогда. А в каком вы чине, товарищ дядя Саша? — Просунув руку между сидений, включил радио, и оттуда раздался сочный Магомаевский голос. Песня не моя, а «Лучший город Земли».
Довольный результатом, уселся обратно, слушать ответ дяди Саши:
— Извини, у тебя нет допуска.
— Ох уж эта страна секретов и советов! — вздохнул я. — Курить есть?
— Есть! — мужик спокойно достал из кармана пачку «Примы» и протянул мне.
— Не курю, — признался я. — Просто проверил.
— Правильно не куришь, — одобрил дядя Саша, убирая пачку на место. — Я тоже не курю.
— Вам за всякими нехорошими бегать надо, — согласно кивнул я.
— И это тоже, — хмыкнул он.
И снова молчание.
— А вы моих фарцовщиков душить не будете? Я-то к шмоткам равнодушен, а вот девочки мои не настолько сознательные.
— Так может перевоспитаешь? — не без ехидства покосился он на меня в зеркало заднего вида.
Невольно вспоминается диалог с «Вилкой». Может и трясли уже, в рамках подготовки. Пофигу.
— Не буду, они очень мило радуются, получая новые девочковые штуки! — с улыбкой покачал я головой. — Дамам у нас можно чуть больше, дядь Саш, они же после войны считай на себе все вытянули. Второе поколение уже с дефицитом мужиков, и каждый второй — козел или алкаш. Пусть порадуются новым штанишкам хотя бы.
Мужик ожидаемо промолчал.
— Не люблю фашистов, — открыл я ему страшный секрет.
— А кого еще? — заинтересовался он.
— Врагов всех видов, — немного подумав, ответил я.
— И кто же у тебя враги?
— А как у всех — враги Родины. Персонально мне никто никаких проблем больше не причинял — одни сплошные радости.
— И какие у Родины враги? — продолжил допытываться дядя Саша.
— Внутренние и внешние. Внутренних я не знаю, но, если вдруг такой попадется, обязательно сообщу куда следует, — пообещал я.
— Обязательно сообщай, — поощрил он меня.
И тишина.
— А вы всегда такой необщительный? — спросил я.
Магомаев сменился Зыкиной — тоже не моя песня, про «Волгу».
— А ты как думаешь? — ответил он вопросом на вопрос.
— У меня три варианта, — с многозначительным видом ответил я. — Первый — вы такой скучный по жизни. Маловероятно — вас же должны учить налаживать контакты, и с нелюдимым характером ничего не выйдет. Второй — приказ деда, сидеть и не отсвечивать. Вариант третий — дед ничего не приказывал, но вы на всякий случай решили контактировать с «объектом» поменьше — а ну как в немилость впаду, чревато!
КГБшник до ответа решил не снисходить.
— Игнорщик — хуже пи*ораса! — расстроился я.
Сотрудник гоготнул. Во, контакт налаживается.
— А дед меня уже на месте ждать будет?
— Нет, приедет к обеду.
— Нафиг тогда меня в такую рань поднимать? — вздохнул я. — У меня же режим, буду весь день с тяжелой головой ходить. Хотя, может оно и к лучшему.
На лице дяди Саши мелькнуло что-то отдаленно похожее на любопытство. Мне хватит!
— Нервничаю, — доверительно признался я ему. — Я же жутко странный! Вот посадит меня дед до конца дней в научные катакомбы для изучения, а я, стало быть, буду бездарно тратить время на чушь, пытаясь помочь нашим ученым выводить уберменшей промышленным способом.
КГБшник на термин среагировал:
— Мы же не фашисты! Да и не тянешь ты на уберменша.
— Обидно! — охотно надулся я. — Буду надеяться на лучшее, кровь-то она не водица, не станет деда Юра внука мо́рщить, да и сам понимать должен, что на воле я буду для страны полезнее. У меня девочка-японка, представляете, дядь Саш? У кого еще такая есть?
