Моторостроительные и мотороремонтные заводы Советского Союза работали день и ночь — и не справлялись с резко возросшими потребностями народного хозяйства. С каждой неделей все больше пустели склады госрезерва и министерства обороны… На танковых заводах срочно срезали броню со снятых с хранения старых танков, дефорсировали двигатели и варили утепленную будку, превращая боевую технику в вездеходы повышенной проходимости, способные как доставлять товары первой необходимости на места, так и участвовать в той же расчистке дорог. Анекдоты про «советский мирный трактор» в этом мире появятся несколькими годами раньше…
Однако на помощь имеющимся моторостроительным заводам вот-вот готовы были присоединиться новые — спешно переоснащаемые из других производств. Уже монтировались собранные чуть ли не по всей стране или спешно произведенные новые станки нужного назначения, заканчивалось изготовление оснастки, заканчивались последние подготовительные работы… И скоро, совсем скоро, промышленность Советского Союза сможет обеспечить все свои потребности в двигателях внутреннего сгорания! Пусть и в ущерб другим, как гражданским, так и военным, отраслям промышленности — вроде того же авиастроения.
***
Первую теплицу смонтировали за две недели — ну, если точнее, собрали и обшили каркас. На этой работе трудились сразу несколько студенческих бригад… Ну а как закончили с этим — к делу приступили уже специалисты, которые принялись монтировать необходимое оборудование. А они двинулись дальше…
Следом за сквером по Астраханской под снос пошел и Детский парк. Выпиливали деревья, которые пойдут на топливо, ломали сооружения и многие постройки — и вот уже вновь вбивали сваи и собирали каркас. Причем, тут теплица будет гораздо больше предыдущей… Целое поле, можно сказать! И опять работы было предостаточно и для студентов. Работа кипела с самого утра и до вечера — даже при свете прожекторов… И Михаил все так же возил то все те же типовые металлоконструкции с завода резервуарных металлоконструкций, то подобие «стеклопакетов» с Техстекла. Работа кипела день и ночь, останавливаясь лишь несколько раз — когда температура в дневное время падала ниже 35 градусов мороза.
В феврале их автобазе, к всеобщему удивлению, привезли первую партию шипованной зимней резины… До того в начале зимы первые ее партии поступили военным, и вот теперь настал и их миг. Наконец-то можно снять цепи противоскольжения с колес… Впрочем, несмотря ни на что, многие водители продолжали скептически относиться к новой придумке. Срабатывали порой многолетние привычки езды в разных условиях… В начале февраля поменяли и двигатель на машине Михаила Старый успел износиться от столь суровых условий эксплуатации и ушел на капиталку, а вместо него поставили новенький, только с завода. И так было почти со всеми. А еще упало качество топлива — того, что производилось на имеющихся НПЗ, стране не хватало, и его стали разбавлять произведенным на спешно построенных примитивных установках для производства прямогонного бензина. То же самое, как говорили, было и с соляркой… Впрочем, такое топливо шло, прежде всего, на всеядную военную технику — а его ЗИС-157 был как раз из такой. В какую-нибудь «Волгу» или даже новый ЗИС-131 такое не зальешь — им подавай чего получше. Иначе убьешь двигатель в два счета! А вот тот же тепловоз или недавно появившиеся, как кто-то прозвал их, «танкторы» из переделанных «сорокчетверток» сожрут что угодно и не заметят! На этот счет Михаилу даже вдруг вспомнились 90-е годы — как некоторые шибко умные пытались тырить солярку с железной дороги и заправлять ей КАМАЗовские дизеля. Которые после этого быстро отправлялись на капиталку! Рассказывали ему знакомые про такое… Вот и тут то же самое.
Забравшись в кабину, Михаил уже привычно завел двигатель и поехал обратно на завод… Мог ли он еще совсем недавно поверить в то, что будет таким заниматься? Да расскажи ему кто — засмеял бы! Но порой жизнь совершает самые неожиданные пируэты. И если настало время, когда лишь общими усилиями можно выжить и сохранить цивилизацию — значит, так надо! Сейчас каждый советский человек должен приложить свои усилия к делу общего выживания.
Уже привычно Михаил проезжал и мимо военных постов с БТРами у различных важных объектов вроде продовольственных складов. Загрузиться и ехать в обратный путь… Однако уже под конец дня его вдруг огорошили неожиданной новостью.
— Тебя в обком вызывают, — сообщил ему бригадир. — Сейчас прямо после работы и дуй туда, они до шести работают.
От Детского парка до обкома — четыре квартала. Так что доехать туда ничего не стоило… В прошлой жизни он тут не бывал ни разу — что ж, можно теперь наверстать. Как оказалось, его тут уже ждали — и поэтому тотчас отправили в кабинет ко второму секретарю. И, как быстро понял Михаил, все дело было в его письмах в ЦК… Ему предлагали, всего-навсего, отправиться в Москву на учебу.
— В Москве сейчас куда лучше условия для учебы, — говорил ему второй секретарь. — Советское правительство собирает наиболее талантливые и перспективные кадры на учебу в столицу. Время сейчас трудное, но и в сложившихся условиях партия и правительство примут все меры для обеспечения наилучших условий для их учебы. Московский университет станет единственным, где сохранится обучение на дневной форме — но только для таких, как вы, товарищ Солнцев, и подобных вам.
Второй секретарь говорил еще много, рассказывая про то, насколько это важно для страны и насколько легче будет там учиться, но Михаил думал о совсем другом. «Значит, учиться на дневном, не ходить на работу?» — крутилась в голове мысль. Да, с одной стороны это правильно. С другой же — где гарантия того, что под этим соусом туда не будут пропихивать сыночков различных партийных и советских деятелей? Да почти наверняка попытаются! Получится ли оно или нет — это уж отдельный вопрос… Но что поначалу таких будет полно — это точно! Дальше же все будет зависеть от решимости правительства. Может быть, они так и выучатся «по блату». А, может быть, и вылетят с первого же курса… Впрочем, если туда и впрямь наберут лишь наиболее толковых и талантливых — может и получиться польза.
Вот только даже если последнее и верно, то… Как же не хотелось все бросать и ехать в столицу! В конце концов, тут у него все близкие и родные, которым надо по возможности помочь. Тут все его товарищи и уже ставший привычным коллектив. Тут, в конце концов, его любимая девушка. Да, именно так! Пора уж хоть самому себе признаться в этом! Тут все, что ему близко и дорого! Да и страшно, откровенно говоря, бросать их всех и уезжать в неизвестность. Кто знает, выстоит ли страна? Да, хотелось бы в это верить… Очень хотелось бы! Но гарантии такой сейчас не даст никто. И что тогда? Ну а учеба… Да ему максимум надо освежить свои знания в памяти! Так что ничего, обойдется… Только отказать надо максимально вежливо. И побольше идеологии, побольше фанатизма!
— Извините, но я не могу, — изобразил сожаление Михаил. — В часы испытаний, когда каждый человек героически борется за выживание своей страны, за торжество советской идеи, я не могу остаться в стороне и наблюдать за происходящим со стороны, сидя в университетских аудиториях. Я, как советский комсомолец, должен быть в рядах тех, кто первым шагнул навстречу трудностям и опасностям, бросил вызов стихии! В нас верит сам советский народ — в то, что мы не дадим погибнуть социалистической родине! И я не могу не оправдать его надежд, бросить своих друзей и товарищей!
Эх, теперь бы еще какую-нибудь цитатку Ленина или Сталина завернуть… Увы, но сейчас Михаилу просто не приходило в голову ничего подходящего. Правда, второй секретарь пробовал было сказать на счет того, что учиться — задача тоже очень важная. На что Михаил вспомнил про воевавших под Москвой добровольцев из народного ополчения, в число которых пошло немало не только студентов, но и ученых. Дескать, если сейчас не победить Зиму — ничего другое значение иметь не будет. Тем более, что он и так хорошо учится — прошлый семестр вон на «отлично» закончил!
