даже доволен имеющимися во дворце возможностями попариться от души. В императорские купальни пока не зовут, да я и сам не хочу соблюдать все эти придворные условности.
Пока от нечего делать сканирую взгляды на своей персоне от окружающей меня плотно обслуги, редких камер-юнкеров и прочих благородных из охраны.
Интересует моя персона всех местных работников и служивых серьезно, конечно, но, чем я здесь занимаюсь — пока мало кто знает. Да в общем-то никто и не должен это знать. Видят мою скромную одежду, но, почтительное отношение ко мне от офицеров охраны, поэтому сами ведут себя правильно. Не хамят и не нарываются.
День прошел тихо и спокойно, подруга вечером не появилась. Похоже, не ее смена сегодня. С самодержцами тоже больше не встречался. Вчера сказал после сеанса, что нужно цесаревичу пару дней дать на усвоение организмом самого лечения.
Царская чета, наверняка, еще сама переживает потрясающую информацию, тем более, что я оставил императору те два листа с раскладом по февральской революции. Вчера Николай Второй обязательно показал ее императрице и теперь они оба переживают в семейном кругу такое знание из будущего.
Очень нерадостное знание на самом деле, наверняка, очень злятся, что теперь от моих слов так просто не отмахнуться больше. Это они еще про то, что с ними дальше случится не знают, приберегу такую информацию на следующие встречи.
Теперь, конечно, император не уедет на фронт и не оставит семью в Царском селе. Поэтому шансов что-то изменить в своем будущем и будущем страны у него стало гораздо больше. Отбиться от февральской революции, наверно, получится.
Но, вот на сколько именно отбиться — на месяц, два или на полгода?
Не факт, что запасные батальоны из Петербурга не разложат готовую к этому остальную армию.
Правда, с таким теперь знанием эти самые батальоны могут начать формировать где-нибудь в глубинке Псковской области, а не в Петербурге. На голых полях особо никуда не убежишь и не побунтуешь, агитаторы так просто не доберутся до солдат, требуется только выставить несколько пулеметных команд по периметру с приказом стрелять и дело с концом.
И с перебоями в поставках хлеба можно справиться, и верными частями столицу заполнить, и на слова рвущих на груди тельняшки лживых спасителей отечества — депутатов можно внимания особого не обращать.
Выведенные в Петербург с фронта части очень даже обрадуются возможности не погибать в окопах, а погонять бунтарей со смутьянами. Чтобы остаться на постоянку в столице — никого не пожалеют.
То есть, с виду не обращать, а с моими данными всех распределить по воспитательным лагерям, как изменников родины и иностранных агентов. Информация о том, кто кем куплен и в какой масонской ложе состоит у меня самая полная имеется. Придется ввести суровое военное положение и под его прикрытием беспощадно отсеять зерна от плевел.
Да, имея такой документальный конспект — революцию в феврале можно подавить. Однако, надолго ситуацию это не изменит, всеобщее бурление и ожидание революции так и останется вокруг. Прорвет не там и не тогда, все равно это случится совсем неожиданно и в другом месте. Ведь стена самодержавия совсем гнилая, пни и она развалится, как сказал классик победившего ленинизма.
Только, победоносной войной и в этом случае все равно не пахнет, не готова Российская империя и ее армия к современной войне. Недовольство в народе именно самодержавием будет слишком сильно. Вряд ли власть устоит еще до начала ноября восемнадцатого года, когда рухнула Германская империя.
Во всяком случае нужен не такой царь для этого.
Тем более, войну продолжать союзники заставят неминуемо, поражения тоже неизбежны, так что явно раньше рванет накопленная критическая масса.
Тут тебе и Распутин — супер-мишень для критики самодержавия, и царица немка, как раз в условиях войны с Германией сама крайне уязвимая, и общая репутация Николая Кровавого, правда, это вроде уже больше большевистская выдумка после революции.
Нет, рухнет самодержавие неминуемо, и сверху оно никому не нравится, и снизу котел народного недовольства разогревается. Рванет так, что мало никому в любом случае не покажется.
Только, я могу что-то рассказывать и еще лечить семью императора, а если они встанут в ступор — поделать ничего не смогу. Не насильно же руки императору заламывать, чтобы он договора священные рушил и лживых союзников хитро предавал?
Это я хорошо понимаю и поэтому особо не переживаю.
Делай — что можешь! И будь — что будет!
Тем более, и сам на сто процентов не уверен, что это очень хорошая идея — так очень значительно менять прошлое!
На третий день меня все же вызвали к государю, похоже, что отнесся он серьезно к прочитанному документу.
Поэтому отменил много дел и решил это свободное время провести со мной. Хотя, очень уж много он не работает, судя по его опубликованным дневникам.
— Очень благодарю вас, Сергей, за сына! Наследник счастлив, сам собирает аэропланы, как вы показали и изучает, как они летают. Теперь наша семья перед вами в неоплатном долгу! Хочет теперь летчиком быть.
— Благодарю взаимно, государь! Летчиком — это опасное очень дело, с несовершенной техникой пока. А, ваше Императорское Величество, осмелюсь поинтересоваться, вчера цесаревич не падал на землю? Как-то не ушибался сильно?
— Кажется, что нет, императрица мне определенно ничего не говорила. А почему вы спрашиваете?
— Потому что сам точно не скажу, как воздействует артефакт при таком диагнозе, как у наследника. Понятно, что не навредит, что-то в организме сможет укрепить, хотя бы те же стенки сосудов. В наше время людей с гемофилией всего около шестидесяти человек имеется на всем земном шаре. Я с ней не сталкивался, конечно, никогда. И сам я не профессиональный врач, а просто человек, владеющий внутренней энергией. Поэтому и интересуюсь здоровьем наследника.
Хочу донести до сознания императора, что медицинскими терминами этого времени вообще не владею. И под доктора не прикидываюсь ни разу. Вот есть чудесный артефакт производства моего развитого общества и есть лично я, умеющий тратить свою крайне редко встречающуюся силу.
Николая Второй задумался, подозвал камер-юнкера и отдал ему поучение проверить, как там состояние наследника.
— Сам еще с утра не видел сына. Большое заседание по поводу снабжения армии намечается, — объяснил он.
Ага, это тоже такое дело, в которое мне необходимо вмешаться. И лучше это было сделать еще в начале века, но, что имеем на сегодняшний день, то и имеем.
— Снабжение армии и флота — это очень важно, государь. Только, знаете ли пословицу — что генералы всегда готовятся к прошлой войне?
— Нет, интересная пословица. И что это значит? — заинтересовался император
— То, государь, что эта война будет совсем не такая, как раньше. Этот вопрос я хорошо изучал и могу вам вкратце рассказать. Чтобы вы сам понимали, что пригодится в военном заказе, а что — уже не очень.
— Вы же не военный, как я понимаю? — поинтересовался Николай Второй.
— В армии служил, но, не на офицерских должностях. Однако, государь, прочитать итоги войны и выводы умных людей после ее окончания в силах любой обычный человек. А я не только читал, но и конспектировал достаточно много.
— Если вкратце — можете огласить свои мысли?
— Если вкратце, то, звучать это будет так. Все штабы и генералы рассчитывают на победоносное и непрерывное наступление. И наши, и немецкие, и французские, и австро-венгерские, и болгарские с турецкими, только одни сербы собираются сидеть в обороне из-за явного превосходящих сил противника. Даже итальянцы собираются успешно наступать на Австро-Венгрию.
— Да, мне озвучивали план о четырех месяцах наступления, после которых Германия запросит мир, — вспоминает император.
— Представляете, я тоже про именно такие наивные планы по четыре месяца войны читал в своих источниках. Однако, мы не сможем далеко пройти в Восточной Пруссии, а потом линия фронта неудержимо покатится назад, несмотря на все хвастовство ваших генералов. Немцы упрутся во Франции, итальянцы с австро-венграми будут толкаться почти на одном месте. Только австрияки со второй попытки в 1915 году, уже вместе с немцами оккупируют Сербию, там еще обиженная прежде Болгария ударит сербам в спину. В 1914 году сербы отобьются. И на турецком фронте наши войска хорошо продвинутся к Карсу и Эрзеруму. И на этом все, кроме того, что немцы будут нас теснить постоянно. Окажется, что воюют они все же получше русских солдат, поэтому генералы ваши — просто болтуны безнадежные. Дешевые хвастунишки, ничего не понимающие в будущей войне, — беспощадно заканчиваю
