— Это ты меня пулей хотела отблагодарить за свое спасение? — сняв кобуру с пояса мертвого особиста, залюбовался Глоком — реально отличный пистолет. Пришлось снять и ремень со Штика — мой с меня сняли еще накануне. Подпоясавшись, почувствовал себя увереннее. С автомата, торчащего из груди Штика, снял затвор, спрятав его в карман. Оставался еще автомат водителя, по-прежнему находившегося без сознания. Я видел его в машине, когда мы ехали к объекту. Ада отрешенно смотрела вдаль, вариантов не было, не мог же я ее связать, пока снова лезу в салон Хамви. Понадеявшись на русское «авось», полез внутрь.
Автомат нашелся быстро, но уже вылезая наружу, я получил удар в спину такой силы, что потемнело в глазах. На пару секунд меня даже парализовало, от мысли, что мне могли перебить позвоночник, по коже прошел мороз. Второй удар прикладом по спине я почувствовал интуитивно, уже почти выбравшись полностью. Меня обдало холодом, и я инстинктивно подался направо: удар прошел по касательной, задев область левой подвздошной области. Перекатившись в сторону, не выпуская из рук автоматы, присел на колено, вскидывая автомат.
— Клянусь, ты меня уже достала, дай мне только повод убить тебя! Бросай автомат, сука!
По своей натуре очень не люблю ругаться, но боль в спине кардинально поменяла отношение к слабому полу, что бьет тебя прикладом по позвоночнику. Ада уронила автомат на траву, в ее глазах была неприкрытая ненависть. Дура! Я, возможно, ее наилучший шанс выжить в этом неведомом месте, водитель Хамви до сих пор в отключке, а Андрий вряд ли обучен моим навыкам.
— Где мы, что случилось?
— Не знаю, — зло буркнул в ответ. Все мое первоначальное восхищение этой красноеволосой красавицей прошло, оставив место злости. Ее вытаскиваешь из разбитой машины, вытаскиваешь ее коллег, а она норовит убить. Что с людьми стало за последние тридцать лет, ведь жили же одной дружной семьей народов. Впрочем, эта девушка едва ли застала великую страну, ей на вид-то меньше, чем договору в Беловежской Пуще.
— Там внизу еще одна машина, твоего соплеменника послал на разведку, — заполнил возникшую паузу, — Водитель не приходил в себя?
— Данила он, брат мой двоюродный по матери, — всхлипнула девушка, присаживаясь рядом с лежащим без сознания. — Я его тормошила, пульс ровный, дышит сам, но в сознание не приходит.
— Дай посмотрю, — приподняв голову, обнаружил на затылке крупную гематому. Похоже, водителю досталось серьезно, если было кровоизлияние в мозг -точно не жилец. Я только открыл рот, чтобы немного утешить Аду, с размазанными соплями и слезами она выглядела беззащитной девочкой, как последняя радостно вскрикнула:
— Андрий!
— Предатель твой Андрий, — буркнул злой, что чуть не поддался жалости к врагу, вспомнил героя романа Гоголя. Андрий шел к нам, неся, перекинув через плечо, человеческое тело.
Я снова быстро огляделся — во все стороны, сколько хватало зрения, уходило зеленое травяное море. Никаких намеков на присутствие человека, никаких инверсионных следов на небе, а солнце припекало как-то явно не по-осеннему. Да и трава была сочная, зеленая, как в конце весны или в самом начале лета.
— Один только в машине был, — опустившись на колено, Андрий аккуратно положил мужчину перед собой на траву. У мужчины было разбито лицо — осколками посечена левая щека и довольно крупная ссадина на лбу. На правой скуле красовалась выраженная припухлость, подозрительно напоминая скулу самого Андрия. Поймав мой взгляд, украинец виновато развел руками и показал на запястье:
— Укусил меня, когда я его вытаскивал, двинул его маленько, очухается.
Мимо меня промчалась Ада, бросившись в объятия Андрия: они торопливо заговорили на украинском. До сих пор использовали русский язык, а как встретились — сразу перешли на свою мову.
— Так, слушайте сюда, — привлек внимание парочки, — С этого момента говорим только на русском. И прежде всего надо привести в чувство этого чудика, может, он скажет что-то полезное.
— По какому праву ты запрещаешь нам говорить на родном языке? — вскинулась Ада. Ее глаза горели, а маленькие кулачки были угрожающе сжаты.
— По праву человека с оружием, — я повел стволом автомата. С оружием надо было что-то делать — я не мог постоянно иметь при себе три автомата и шесть магазинов. Я все-таки человек, а не вьючное животное. Но и давать врагу в руки оружие, пусть даже и без затвора, было опасно. Но и выкинуть не мог — жаба душила. Неизвестно, где мы оказались и как сильно оружие может понадобиться.
— Мы будем говорить на русском, пока не доберемся до людей. Там наши дороги разойдутся — я к своим, а вы в Гейропу, — шутку не оценили. Ада скривилась, а Андрий смачно сплюнул.
Лежащий застонал, привлекая к себе внимание. Это был мужчина чуть старше меня, примерно одного возраста с Андрием. На вид ему было тридцать или около того. Одет мужчина был в вельветовую куртку рыжего цвета, простые чёрные штаны и видавшие виды кроссовки черного цвета. Клетчатая рубашка и платок синего цвета в нагрудном кармане относил его к интеллигентному сословию, вероятно, учитель или бухгалтер.
— Помоги ему, Андрий, — почему-то я называл украинца не Андрей, а Андрий.
Мужчина вновь застонал и открыл глаза, облизнул пересохшие губы:
— Кто вы?
— А ты сам кто? — ответил я вопросом на вопрос. Андрий и Ада не вмешивались — то ли признали мое главенство, то ли обдумывали пакость.
— Саленко Виктор Сергеевич, доцент кафедры энеолита — медного века Института археологии национальной академии наук Украины, — с небольшим вызовом ответил «ботаник». Мужчина оглядел нас, словно пытался понять, какое впечатление произвело на нас перечисление его регалий. Андрий с Адой вновь вполголоса переговаривались на украинском, проигнорировав мое предупреждение. Переведя на одиночный, выстрелил под ноги Андрию: тот подскочил, словно ужаленный, побелев как мумия.
— Боже! — испуганно воскликнул Саленко, отползая от меня в страхе.
— Нет, всего лишь Артур, но для вас не менее опасен, чем сам Господь, если еще раз проигнорируете мои слова.
Звук выстрела произвел положительное впечатление на водителя, лежавшего без сознания. Парень рывком присел, обвел нас глазами и снова обмяк.
— Данила, — ринулась к нему смеясь Ада, но водитель успел повторно отключиться. Андрий, видимо, усвоил урок — злобное выражение на его лице сменилось равнодушием обреченного. Он, проигнорировав Саленко, присоединился к Аде: вдвоем им удалось привести парня в чувство и даже посадить его.
— Я дам ему воды? — В голосе Андрия был страх, — В машине было несколько бутылок.
— Дай, но смотри, без фокусов, ты у меня на прицеле, — отойдя немного назад и вбок, увеличил площадь обзора, чтобы всех держать в поле зрения. С трудом протиснувшись внутрь, украинец вылез через минуту с тремя полуторалитровыми бутылками воды. Дал ему напоить водителя Данилу, но как только Андрий поднес бутылку к губам, остановил украинца:
— Не пей, неизвестно где и когда мы найдем воду, я не вижу нигде признаков воды и цивилизации.
— Где мы? — робко подал голос Саленко, принявший к тому времени вертикальное положение.
— А вот это нам сейчас и придется выяснить, где мы и что делать, извечно русский вопрос, — я ухмыльнулся, видя, как натянулись физиономии коллег по несчастью. Громкий хрип под ногами заставил вздрогнуть — Штик, которого я посчитал мертвым, выпускал кровавую пену, его открытые глаза внимательно и цепко смотрели на меня.
— Дайте ему воду, — мое указание выполнили мгновенно. Мне нужен был живой Штик, пусть даже на пять минут, чтобы узнать, что за объект взорвали наши ракеты по моему маячку. Вся проблема была связана именно с этим взрывом, и я узнаю, что мы уничтожили. Ведь то, что мы оказались посреди бескрайней степи, поросшей сочной зеленой травой, однозначно было связано с той странной ослепительно-белой вспышкой.
Глава 4
Штик оказался невероятно живучим: пробитая стволом автомата грудная клетка, обильная кровопотеря, а он пришел в сознание. Знай, что он жив, аккуратней бы выдернул автомат из его грудной клетки. Его налитые кровью глаза смотрели на меня, практически не моргая. Говорить Штик мог только с паузами, с каждым разом все тяжелее. Он порывался отдать команду арестовать меня, пока я, продемонстрировав все три автомата и пистолет на поясе, не дал ясно понять, кто здесь диктует правила.
