мне совершенно не понравилась, будто я тут тварь дрожащая, от которой требуется лишь благоговейно внимать любому слову. Сжав кулаки, я посмотрела в глаза человеку.
— С какой стати я должна выслушивать жалкие оправдания существ, которые не могут ровным счетом ничего? Если вы не можете отправить меня домой, значит, вы бесполезны, и слушать вас у меня нет ни времени, ни желания. Возвращайтесь, когда найдете выход из этой ситуации.
Светлый отшатнулся на миг, но совладав с собой, недовольно поджал губы и сделал шаг ближе, заставив смотреть на него снизу-вверх.
— Тебе придется нас выслушать, от этого зависит твоя жизнь. Мы не желали твоего появления здесь, и то, что случилось, лишь трагичное стечение обстоятельств, к сожалению, мы так же не можем исправить созданное, но можем предложить тебе сделку.
— Какую?
— Ты поможешь Каину восстановить эту страну. Некогда ее построил могущественный маг, дабы такие, как он, могли не опасаться гонения церкви. Сейчас эти земли лишь отдаленная колония Целестии, главенствующей страны этого мира, и, сколько бы не старался король поменять настроение граждан, годы страха перед некромантами не дают людям принять черную магию и оставить все как есть.
— То есть, мне нужно навести здесь порядок?
Человек фальшиво улыбнулся и с медом в голосе продолжил.
— Конечно, дитя, если ты справишься хорошо, то сможешь начать здесь новую жизнь, как помощница богов, но если такая ноша тебе не по силам, то хватит и создания школы для некромантов, чтобы эта магия не потерялась в веках.
— То есть, за работу здесь я получу целое нихера, с мизерной возможностью просто выжить в мире, где меня будут ненавидеть? Нет, спасибо, мне проще будет разнести это место к чертям собачьим, стерев себя и свою душу в звездную пыль.
— Как ты можешь?!
— Я могу?! Из того, что я знаю сейчас, вы двое допустили появление сильнейшего мага в истории, учитывая, что он проводил ритуалы и годами запугивал иные страны, а затем, когда это стало вам действительно неудобно, чьими-то руками решили его судьбу, а я вам нужна, дабы мусор после всего этого прибрать?! Да идите вы нахер с такими предложениями, я не буду плясать под чужую дудку, действительно, уж лучше сдохнуть, чем поклоняться таким бесполезным богам!
— Довольно! — зверь вздыбил холку и тихо зарычал. — Тебе стоит проявить благоразумие, дитя, ведь ты здесь только гостья.
— Что вы мне можете сделать такого, что было бы хуже того, что есть? Убьёте? Отправите к тем демонам? Заставите в вечной агонии страдать от боли? Что? Почему мне вообще должно быть не наплевать на этот мир и этих людей? Почему я должна разгребать это дерьмо? У вас же тут вообще век 18? 19? Вы вообще представляете, откуда я? Как я могу тут жить?
Встав и отряхнув прилипшие иголки, я отвесила шутовской поклон, чуть не потеряв равновесие.
— Неприятно было пообщаться.
— Душа твоего ребенка никогда не обретет покой, а если ты решишь все же вредить этому миру, то я отправлю его за Завесу, где он станет либо одной из тварей, либо их едой, — зверь сверкнул на меня своими алыми глазами.
К горлу подкатил неприятный ком. В ужасе взглянув на него, я стиснула в руках подол сорочки.
— Не посмеешь…
— Я глас бога, и это мое последнее слово. Я даю тебе 10 лет, чтобы построить академию для темных магов, после этого ты вольна будешь умереть. До этого времени душа ребенка будет храниться у меня.
Волк фыркнул и, развернувшись, скрылся за деревьями, словно растворившись в темноте. Светлый передернул плечами и, словно дуновение ветра, исчез в воздухе, не проронив ни слова и не дав мне ответить.
Мрази, какие же вы мрази, а не боги. Даже сдохнуть не дадут.
Я глубоко задышала, стараясь подавить панику, ноги окоченели от холода, ткань прилипла к телу. Происходящее не укладывалось в голове, словно весь мир был против меня.
Огромный темный зал. Колонны из оникса, пропадающие в вышине свода. Здесь нет окон, никогда не бывало солнце, единственный источник света — это оплавленные алтарные свечи, стоящие передо мной. Безумно долго тянутся минуты, у юных адептов, что впервые посещают храм, очень быстро появляются галлюцинации. Им кажется, будто бог говорит с ними, но на самом деле они говорят лишь со мной.
Тихие шаги, несколько человек волокут старца. В потрепанной, застиранной рубахе и свободных штанах. Да-а, они все так выглядят. Все, кто больше никому не нужен и ни на что не годится.
Старик встал на колени перед алтарем, его руки дрожали, но он храбрился, стараясь спрятать их в рукава.
— Почему же ты не смотришь на меня, Мартирас? — я сделал шаг вперед, свечи хорошо освещали мое лицо, я это знал и рассчитывал, что выгляжу достаточно пугающе. — Для многих здесь это честь.
Плечи пленника вздрогнули.
— Я слышал, что, войдя в этот храм, единственное, что ты здесь увидишь — это смерть.
Я невольно улыбнулся, вспоминая многочисленные страшилки, рассказанные про меня.
— А еще я выпиваю душу через взгляд.
Старец покачал головой, но промолчал. Я наклонился и погладил его седую макушку.
— Не бойся, страх портит кровь.
Я чувствовал, как напряглось его тело, сковывающий ужас прошелся по хребту, кажется, он даже перестал дышать.
— Приступим?
Не успел мужчина даже вскрикнуть, как моя рука сжала прядь волос, запрокинув голову и оголив шею. Мой сияющий золотом клинок милосердно рассек гортань так, что старик этого даже не почувствовал.
Черная в неверном свете кровь пролилась на алтарь. По храму пробежала дрожь, словно рядом вздохнул чудовищных размеров исполин.
— М-м, боги сегодня милостивы, жертва была хорошей, плата принята.
Видение нахлынуло резко и так же резко исчезло. Это был лишь малый обрывок, но он выжал последние силы, оставив напоследок липкое чувство страха, как от слишком реалистичного и жуткого сна.
Это твое прошлое?
Как видишь, прости, это вышло не преднамеренно. Боюсь, если ты разом получишь все, что я знаю, с высокой долей вероятности сойдешь с ума.
Действительно.
Опустив голову, я с ужасом поняла, что воспоминание в моем сознании отпечаталось так же легко и правильно, словно оно было моим. Словно теперь я какой-то крохотной частицей своей души стала Ньярлом, его частью, продолжением или… оказалась замещена им.
Боги, я так живо, так реально чувствовала это — холодный клинок в руках был словно продолжением меня самой. Дрожь этого старика, его замерший в испуге разум, словно кролик, смотрящий
