– Что с нами будет, Иоганн? – прерывает меня Агнесса Магдалена и заглядывает в глаза.
– Все будет хорошо, Агнешка (ласково зову я ее на польский манер). Все будет хорошо.
– Куда мы плывем?
– Идем, милая, мы на военном корабле, а моряки говорят «идем».
– И куда же мы идем?
– В Дарлов, Агнешка.
– Почему в Дарлов?
– Это твой город, милая, и твоего будущего малыша. Он должен родиться там.
– А ты останешься со мной?
– Нельзя. Ты же знаешь, мне нельзя быть рядом. Но я оставлю своих людей – если надо будет, они станут оборонять замок до моего приезда. Впрочем, дядя не решится на открытую войну, а если решится, то я ему не завидую.
– Дядя сказал, что никогда не даст своего согласия на наш брак.
– Я знаю, не только он.
– Твоя матушка тоже… она знает?
– Да, и она тоже из Грифичей. Но это все не столь важно, важен только наш ребенок. А он старший в своем поколении, и он наследник всей Померании.
– А Ульрих?
– Он младший сын деда Богуслава, даже если у него будут дети, потомство князя Георга имеет больше прав.
– Потомство князя Георга… – горько повторила Агнесса.
– Мы с самого начала знали, что так будет, милая.
– Твоя матушка, верно, нашла тебе невесту?
– Да, но не надо сейчас об этом! Сейчас надо думать о будущем нашего малыша. Помимо дяди Филипа есть еще Бранденбург. Если династия прервется, то Померанию получат Гогенцоллерны. Сейчас они по уши увязли в дележе Клевского герцогства, но кто знает, что на уме у этой жадной семейки.
– Боже, как я устала.
– Ты должна быть сильной, Агнешка. И я буду помогать тебе и нашему малышу, даже если женюсь на другой.
– Ты не уверен в том, что женишься?
– Еще даже помолвки не было. А я иду на войну. Кто знает, что будет завтра.
В Дарлове я отпустил придворного своего дяди, сказав ему напоследок:
– Послушайте, то, что вы собирались сделать, отвратительно. Пусть вы действовали по приказу герцога, суть от этого не меняется. У меня есть ваши показания, заверенные должным образом. А также показания, с позволения сказать, врача. Ну и сам врач до кучи. Надеюсь, вы понимаете, что, обнародуй я эти документы, дяде Филипу вовек не отмыться, а вам прямая дорога на костер как детоубийце и колдуну. Посему берите коня и как можно скорее отправляйтесь в Щецин, где доведите до Филипа Набожного мое предложение. Он все оставляет как есть и больше не пытается угробить своего племянника. Да-да, племянника, черт вас возьми! А я сделаю вид, что всего этого не было. Но пусть помнит, что только родственные чувства и огромная благодарность, которую я испытываю к нему, удержали меня от захвата Щецина. И еще я оставлю в Дарлове гарнизон из верных мне солдат и офицеров, и, если понадобится, они выдержат любую осаду до моего прихода, так что не надо делать глупостей. А теперь убирайтесь!
Дальше моя эскадра разделилась. Основная часть зафрахтованных для перевозки войск судов ушла в шведскую Нарву, а я и моя «гвардия» на «Агнессе» и «Марте» направились в Стокгольм. Я узнал, что Карл IX умер и мой друг Густав Адольф стал королем и ведет переговоры с датчанами о мире. Надо бы напомнить о себе, а то все плюшки без меня разберут.
Странно, во дворце Трех корон все вроде по-прежнему, а выглядит как-то по-другому. Может, это я вырос за эти несколько месяцев? Увы, мои покои меня не дождались, в них живет теперь наш общий друг Аксель Оксеншерна. Он теперь большой человек: Густав Адольф, как только стал королем, назначил его канцлером. Дом, правда, остался за мной, подарок есть подарок. В нем я и остановился и теперь каждое утро отправляюсь во дворец, как на работу. Еще вчера Густав Адольф был мальчишкой, с которым мы катались по заливу на «Благочестивой Марте» и ради развлечения палили из пушек, а сегодня он король. Впрочем, и я уже не принц-бродяга, а полноправный герцог. На приеме он мне милостиво кивнул, но желания встретиться не выразил. Королева-мать тоже не горит желанием общаться и о браке с принцессой Катариной не вспоминает.
Ну-ну. Пока есть время, я занялся своими делами. Помимо всего прочего, озаботился заказом для своих гренадер новых гранат. Старые-то кончились, такая вот незадача. Заказал небольшими партиями там и сям, не объясняя зачем. Догадаются, конечно, но потом. А может, я обиделся?
Во дворце постоянно натыкался на господина Спаре и молодого Юленшерну. Зыркали злобно, но пока помалкивали. Ну и ладно, не больно-то хотелось, мне с ними детей не крестить. Разве что со Спаре. А может, зря я приперся в эту Швецию-то? Никто меня здесь не ждет, никто мне здесь не рад.
Наконец одним далеко не прекрасным вечером, когда я собирался уже покинуть дворец, ко мне подошел паж и с поклоном попросил следовать за ним. Я удивился, но куда деваться. Велев Лелику и Болику дожидаться меня здесь, я пошел за маленьким придворным. Реально маленьким: десяти лет нет пацану.
Пока шли коридорами, я прикинул направление – если ничего не путаю, то идем мы в сторону покоев вдовствующей королевы. Не знаю даже, к благу это или к худу. Войдя, ищу глазами королеву, чтобы поклониться, но никого нет. Но что это? Стремительно открывается дверь, и в комнату врывается молодой король.
– Иоганн! – восклицает он, подойдя ко мне и протягивая руки. – Где ты так долго был? Я скучал по тебе!
– Ваше величество! – Не принимаю я панибратского тона. – Прошу простить, у меня было много дел, но я вернулся и готов дальше служить вашему величеству!
– Полно, друг мой, мы не на приеме. Я знаю, ты обижен на меня, но так было нужно, прости.
– Обижен? Помилуйте, на что!
– Ну полно, полно. Обними своего друга, герцог-странник!
– Да я правда не сержусь, – говорю ему, обнимаясь. – Помнишь, я ведь сам предупреждал тебя, что так будет. Ты теперь король, а я герцог. Нам будет трудно дружить.
– Черта с два! Мы будем родственниками, почти братьями. Чертов бродяга, почему ты не рассказал мне о предложении, которое сделал тебе мой покойный отец!
– Ты о…
– Да, да, да! О моей сестре Катарине! Матушка! Катарина! Да где же вы?
В комнату заходят королева Кристина с принцессой. Поклон одной, потом другой, подхожу к ручке. Королева, благосклонно подав руку для поцелуя, слегка подталкивает меня к своей падчерице. Та тоже подает мне руку и испытующе смотрит на меня. Я после ритуала целования руки так же пристально смотрю на нее. В прошлый мой приезд в Швецию мы были представлены, но не более. Вряд ли мы сказали друг другу больше десяти слов. И вот теперь играем в гляделки. Что я знаю о принцессе Катарине?
Девушка она серьезная, неплохо образованная для нынешних времен, с мачехой и сводными братьями ладит. Красавицей ее не назовешь, но и уродиной тоже. По-хорошему, ее давно пора выдать замуж, но особы королевской крови воротят нос, ибо Карл IX, что ни говори, не имел прав на престол. Смотрит на меня спокойно, без особого любопытства, но и без предубеждения. А что видит она? Юный друг ее младшего брата с репутацией повесы и бабника. Был на войне, но для дворян сейчас это не доблесть, а норма. Родовит, но не слишком богат (точнее, слишком небогат). В церкви бывает редко, образование также могло быть и получше, зато про амурные похождения и подвиги на войне ходят такие слухи, что порядочной девушке лучше держаться от таких кавалеров подальше.
…Что ей сказать? В голову ничего не приходит, и я просто улыбаюсь ей самой открытой и дружелюбной улыбкой, на какую только способен.
Катарина поначалу смотрит на меня с легким удивлением, но тут же начинает улыбаться в ответ. Я пытаюсь взглянуть на нее не как юный герцог, а как взрослый тридцатилетний мужчина, каким был до попадания в это тело. Блин! Да она же взрослая женщина, которая устала от неопределенности в своей жизни. Двадцать семь лет не шутка, ей хочется любить, иметь семью, родить детей. Простого бабского счастья, а не этих хороводов с коронами, интригами и престолами.
– Сударыня, вы когда-нибудь были в Мекленбурге?
– Нет, я нигде не бывала, кроме Швеции.
– Вам непременно нужно побывать там и в других местах. Швеция тоже очень красива, но иной, суровой красотой, а божий мир так велик. В нем много разных мест, и каждое красиво по-своему.
– Я хотела бы где-нибудь побывать, но, боюсь, это невозможно. Мир так устроен, что женщины должны сидеть дома. Это мужчины воюют, путешествуют, открывают новые миры, а женский удел – хранить семейный очаг.
– Семейный очаг, а что это?
– Как, вы разве не знаете, что такое семья?
– Милая госпожа, откуда же мне знать? Я сирота, отец мой умер, еще в детстве меня разлучили с матерью. Меня не просто так назвали принцем-бродягой, хоть я и много где побывал, но нет ни одного места, которое я мог бы назвать домом.
Держу пари, что Катарина в общих чертах знала мою биографию, но, видимо, я чем-то зацепил ее за краешек сердца, и она посмотрела на меня немного по-другому. Так или иначе, интерес ко мне у нее пробудился. Мы еще долго беседовали, я рассказывал разные истории из своей жизни, добрую половину которых выдумал тут же. Катарина и Густав дружно смеялись моим шуткам. Королева Кристина, оставаясь внешне спокойной, тоже иногда прикрывала улыбку веером. Это был хороший вечер, но он тоже закончился. Когда на прощанье Густав жал мне руку, он с улыбкой спросил меня:
