— Не так, — принцесса хмурится. — Чтобы я сама могла выбирать, с кем мне быть и почему.
— А разве ты не можешь?
— В смысле? — непонимающе хлопает ресницами девушка.
— Ты можешь делать все, что тебе захочется, величество, — усмехаюсь я. — Как и каждый из нас. В рамках законного, конечно же. Разве тебе законом запрещено выбирать?
— Нет, но… Но это будет неправильно! — Разумовская злится, но тут же сникает. — И вот опять ты прав. Игорь, это ужасная черта характера, особенно если ты разговариваешь с императорской особой.
— Простите, ваше императорское высочество, — я исполняю глубокий поклон.
— А, брось, — отмахивается она. — Подловил. Я знаю чего будет стоить мой сиюминутный каприз. А ты даже толком пожаловаться не даешь. С тобой лучше молчать. Желательно в полной темноте и когда ты занят моим телом, а не разговорами.
Дерево я тупо не замечаю и влетаю в него со всей дури. Из глаз летят искры и я ору, хватаясь за ушибленный лоб. Разумовская тут же встревоженно побегает:
— Ты чего? Живой? Боги, Игорь, ты серьезно не догадался, что это была я?
— Оля! Ты же… Твою мать, ты же сама сказала, что все для вида! Что будешь клясться.
— Клясться в том, что у нас не было романа! — тоже начинает возмущаться она. — У нас его и не было. Дурак! И кто ты думал к тебе приходил? Кто она?
Вот мне только сцены ревности не хватает. Причем от той, кто скрывал свою личность, да еще и убеждал в исключительно деловых отношениях. Теперь я еще и виноват.
Рычу и отмахиваюсь, быстро направляясь к домику. Принцесса бежит вприпрыжку за мной, мгновенно меняя гнев на милость.
— Ну извини! Я не хотела тебя обзывать. Я думала… Думала ты поймешь.
— Оля! — резко останавливаюсь и она влетает в меня, хватаясь за мои плечи, чтобы не упасть. — Ты вообще о чем думала? Если бы кто-то узнал? Ты вообще представляешь какой бы был скандал? Твое развлечение мне головы могло стоить. Как… Хотя бы меня спросила!
— Мне казалось, что тебе нравится, — хитро улыбается девушка, прищуриваясь.
Боги, эта девчонка сведет меня с ума. Только я думаю о том, какая она умная, тут реальность бьет по яйцам.
— Да! Мне нравятся девушки, вот это сюрприз. Оля, да нет у мужчин сомнений, когда к ним сами в постель залезают. Вот только тебе как в голову такое пришло?
— Все! Достал, — Разумовская вспыхивает румянцем. — Можешь думать обо мне что угодно, Белаторский. Но я хотела, прежде чем меня отдадут незнакомцу, побыть с тем, кто мне нравится. И чтобы при этом мне не кланялись и не искали выгоду в моем внимании.
— Ясно, — мрачно подытоживаю я. — Ничего, подрастешь, прочтешь пару учебников по истории и узнаешь, кто такие фавориты. А может и мужа полюбишь, тоже бывает. Но, надеюсь, все это произойдет не только по твоему желанию, но и с их ведома. И, кстати, отличный секс — тоже выгода.
— Отличный? — ее глаза вспыхивают надеждой.
Тьфу ты! Это все, что она услышала? Да на кой мне ее переубеждать и воспитывать. Сама научится, со временем. Но уже не на мне.
— Отличный, отличный, — киваю я и приобнимаю девушку за плечи. — Пойдем, на нас уже смотрят.
На острове посетителей немного, но наши вопли привлекли их внимание. И я вижу, как чей-то любопытный нос выглядывает из-за ближайшего угла. В тот момент и начинаются настоящие деловые отношения.
Разумовская вспоминает причину своего приезда и становится предельно серьезной. Когда мы наконец доходим до моего обиталища, девушка сразу же призывает силу.
Серебристое сияние окутывает теплом и покоем. Принцесса неожиданно воплощается в крылатой брони, а за ее спиной возникает гигантский сокол, распахивая крылья.
Я встаю на колени даже не от ее силы, а от величественности. И, оказывается, делаю правильно. Высокий женский голос произносит первые слова:
— Когда предстанешь перед Усех-немтут, ты будешь чист от обвинений в том, что чинил несправедливость. Когда предстанешь перед Хепет-седежет, ты будешь чист от обвинений в том, что воровал. Когда предстанешь перед Денджи, ты будешь чист от обвинений в том, что причинял насилие…
Ее слова монотонно вбивают в меня раскаленные гвозди. Имена сорока двух богов выжигают, вплавляются в меня. Из глаз текут слезы, все мышцы сводит, заклинивания меня в скрюченную позу.
Кажется, я кричу. И не падаю только потому что не могу пошевелиться. Даже чтобы рухнуть на пол. Разумовская не останавливается, даже не сбивается ни на секунду. Слова должны быть произнесены. А я должен выдержать.
После последнего имени я вырубаюсь. И прихожу в себя, лежа на полу. Моя голова на коленях у принцессы, она гладит меня по волосам, утешая. Так я и лежу еще несколько минут.
Вспоминая, как дышать, как меня зовут, кто это прекрасное ласковое создание. И как я вообще тут очутился. Когда я прихожу в себя достаточно для того, чтобы подняться, Ольга дарит мне последний поцелуй.
Немного печальная улыбка и она уходит, дав мне то, зачем я здесь. Дочь императора, до невозможности могущественная и не менее наивная, дает мне и защиту.
***
Очищение позволяет мне избежать прямой кары бога. Любого бога. Только великая девятка сможет решить, жить мне или нет. Теперь Сетх не в праве меня убить, как и забрать мой голос.
Теперь я знаю имена и все грехи. Не самая простая задача не нарушить хотя бы один. Впрочем, теперь и это не нужно.
Я учусь, меня посвящают в тайны, открывающие мне глаза на происходящее в мире. День за днем, секрет за секретом. И в самую короткую ночь в году происходит мое посвящение.
Подобно посвящению в род, этот ритуал проводится в торжественной обстановке. В храме Маат собирается совет верховных. Среди них я вижу и Киру. Зеленоглазая красавица дарит мне добрую улыбку.
Лишь немного качает головой, шутливо осуждая. После ритуала я обязательно ее найду и извинюсь. Мы ничего не обещали друг другу, но ее помощь и забота стоят многого. А там, возможно все…
Мне доверяют первую в жизни жертву. Жрецам такое занятие привычно. Убивать, посвящая богам. В приглушенном свете свечей я погружаю кинжал в благородное животное и мои руки согревает кровь.
Бормочу заученные слова и думаю, нужна ли эта кровь богам на самом деле? Спрошу ли я их об этом, когда встречу? Ритуалы — порядок действий, необходимый для вызова определенных событий.
Сконцентрироваться и выполнить. Есть цель и способ ее достижения. Не думать почему, а делать. Вот чему меня в основном пытались учить.
Я перерезаю горло, чтобы предстать перед великой девяткой. И узнать, кому из богов мне нужно служить. Чья сила еще мне будет дана.
Жрицы молча наблюдают за мной. Поднимаюсь с окровавленными руками и взываю.
Зал преображается, расширяется вширь и вдаль. Колонны растут, утолщаются и вершинами улетают в темноту. Горячий сухой воздух тут же обжигает легкие. Передо мной фигура в капюшоне.
— Теперь ты знаешь, где ты и кто я? — мне слышится легкая насмешка в хриплом голосе.
Эхо, как и тогда, разлетается, множась и искажаясь. Тут, между мирами, божественный голос звучит мощно, но не обрушивается болью.
— Ты Инпу, страж весов, а я в преддверии врат Запада, — отвечаю удивленно. — Почему я здесь? Я взывал к великой девятке Иуну.
— Ты предстанешь перед ними, человек. Ты заслужил это право. Получить ответы, получить награду.
Мне смешно. Ответы… Спросить богов, почему они не видят, как гибнут их дети? Почему их интриги, такие же человеческие, приводят к страданиям и смертям? Почему всемогущие демиурги не хотят остановить прорывы миров хаоса?
Это все принципы Маат. Если все идет слишком хорошо, появляется тот, кто делает плохо. И эта роль принадлежит Сетху. Его связь с мирами демонов и планомерная подготовка к моменту, когда демоны обрушатся на людей.
Десятилетиями он терпеливо сводил все линии вероятностей к одной. Прорыв, могущий стать сильнее эпохи битв богов. Его ли тогда была эта идея или одного из погибших темных богов, неизвестно.
А люди… Людей можно подкупить, запугать, обмануть в конце концов. В мире, где действия богов и их замыслы неоспоримы, это сделать несложно. Смог же он обмануть фанатично преданного империи Панаевского. Наделить разрушительной силой во имя добра, ага.
