пресекать в зародыше!
Рыдания усилились, и дрожащими руками девушка залезла в сумочку, положила на стол лист бумаги и начала писать не имеющее никакой юридической силы — она же несовершеннолетняя! — заявление на увольнение.
— Я подвела вас, Иоши-сама, и мне нет прощения! — капая слезками на листочек и выводя корявые иероглифы, покаялась она.
— Ладно, хватит! — отобрал я у нее листочек и демонстративно порвал. — Я считаю, что каждый заслуживает второго шанса, если не нанес непоправимого ущерба. И не благодари и не извиняйся! — оборвал я набравшую в грудь воздух Нанако. — Стань лучше!
— Я стану, Иоши-сама! — почти пропела она обещание, шмыгнув носиком.
Вот и умничка.
— А теперь давай, рассказывай, что там с «Девушкой А».
— Да! — она весьма моэшно высморкалась в одноразовый платочек и ответила. — Почти сразу после выхода первого «видеоблога», нам начали поступать письма, в которых спрашивали обо мне. Нас многие видели вместе, но не по телевизору.
— Это была твоя просьба, — пожал плечами я.
— Да! — согласно кивнула она. — И поэтому я решила, что все эти вопросы не имеют смысла. В конце концов, я всего лишь ваша тень, Иоши-сама, и совсем не заслуживаю эфирного времени!
Скромная какая!
— Выжимка?
— Да!
Секретарь залезла в сумочку снова и достала оттуда одинокий листочек с печатью почтового отдела. Заголовок — «Девушка А», мы письма по темам группируем.
— Двести три тысячи писем с просьбой сделать документалку о тебе?! — охренел я.
— Я не понимаю, что с этими подделками не так, — грустно-прегрустно вздохнула Нанако. — Разве я заслуживаю такого внимания?
— Если народ так считает — значит заслуживаешь, — хохотнул я. — Готовься, после нового года снимаем документалку о том, как тяжело ты трудишься, чтобы я приходил на все готовенькое.
— Но Иоши-сама работает гораздо больше меня! — ожидаемо запротестовала Нанако.
— Да-да, — отмахнулся я. — Что ж, надеюсь, больше таких ситуаций у нас не возникнет. Своей правой руке я должен доверять полностью!
Секретарь встала и глубоко поклонилась:
— Я все поняла, Иоши-сама, и больше никогда не утаю от вас ничего!
— Вот и умничка, — отпустил я ей грехи. — Иди, приведи себя в привычный безукоризненный вид и закончим оформлять нового сотрудника.
— Да, Иоши-сама! — полыхнув щечками на «безукоризненный», она пошла в санузел, которым все мои кабинеты, конечно же, оснащены, равно как и запасом футонов — вдруг заночевать придется? Тоже батя научил, кстати.
Через десяток минут ничего в виде девушки не напоминало о пережитом потрясении, и она вернула в кабинет Уробути.
— Нанако, какие у нас отношения?
— Прискорбно-профессиональные, — спокойно ответила она. — Как и со всеми работающими на «Одзава групп» девушками, Иоши-сама не позволяет себе ничего лишнего, что расстраивает жутко многих!
Про это она мне говорила, но все равно приятно!
— Такие дела, — развел я руками. — Пойду поговорю с управляющей, а ты пока прочитай все, что тебе выдаст Нанако, и, если тебя устраивает, подписывай. На днях к вам домой заедет наш юрист, чтобы твои родители тоже подписали.
Поднявшись с кресла, протянул пацану руку:
— Добро пожаловать на работу в лучшую фирму планеты, Гэн-сан. Надеюсь, наше сотрудничество будет продуктивным для нас обоих.
Пожав мне руку, он низко поклонился:
— Я буду стараться изо всех сил, Одзава-сенсей!
О, ну разумеется ты будешь, к огромному горю всех анимешников планеты. Может удавить его, пока не поздно? Выходя из кабинета, обернулся и немножко придавил его взглядом:
— Если берешь себе в подруги малолетку, будучи взрослым — нужно нести ответственность, верно, Гэн-сан?
— В-в-верно! — заикаясь, испуганно кивнул он.
— Здорово, что мы с тобой считаем одинаково! — наградил я его за ответ широкой улыбкой и вышел в коридор.
— Он принят? — с надеждой в голосе спросила Мари, поднявшись со скамейки.
— А куда он денется, — отмахнулся я. — Когда он все подпишет, попросишь у Нанако дополнение к твоему контракту, это где никаких детей в течение пяти лет. Не хочу оплачивать тебе декретный отпуск, потому что ты пока и так жутко убыточная!
— Я не настолько легкомысленна! — фыркнула Окада и благодарно улыбнулась. — Но спасибо за то, что так обо мне заботишься, цундере-семпай!
— Да ладно тебе, — потрепал ее по голове, подавив искушение в последний раз обнять — все, официально чужое, трогать нельзя — и пошел к управляющей.
Попрошу Хатту-сенсей довести до всех работников студии запрет для Уробути Гэна приближаться к махо-сёдзе отделу. Может и пронесет!
Вернувшись домой, покосился на микроскоп, прилепил «отработанные» куски скотча — на него я высыпал тертый карандашик — на стену, старательно-хаотично разбавив их бумажками с кусками математических расчетов. Типа обитель гения, да. В принципе, больше я ничего сделать сам не могу, но можно чуть усилить, а дальше перекладывать с моей здоровой гуманитарной головы на больные научные. Шаг первый!
— Добрый вечер, Араки-сенсей, я вас не отвлекаю?
— Нет, все хорошо. Добрый вечер, Иоши-кун.
— Мне нужен мощный оптический микроскоп и кремниевая подложка, для короткого опыта с целью подтвердить одну задумку. Сможете одолжить в университете?
— Сейчас? — уточнил он.
— Нет, лучше утром.
— Хорошо, в таком случае завтра я привезу все необходимое.
— Спасибо, Араки-сенсей!
Прикольно бывший классрук устроился, конечно — по моим запросам работает часов десять в неделю, а остальное время пишет диссертацию и проводит время с семьей, получая денег как условный завкафедрой Токийского. Какого черта мне в прошлой жизни не встретился аналог Иоши, который любит кидаться деньгами во всех подряд?!
Шаг второй!
Зашел в детскую, ради сплачивания с семьей и собственного удовольствия несколько минут поворковал над деточками и вывел батю в коридор:
— Нужно миллионов пятьдесят на разработку батареи круче той, что у Сони.
— Хорошо, я поговорю с «Хондой», — правильно понял просьбу «не трепаться» он.
— Араки-сенсей завтра приедет, поговорим.
— Хорошо, — кивнул отец и напомнил. — А ты успеешь на самолет?
На запись «Огонька» лететь же.
— Нормально, успею, — кивнул я.
Посидев
