врагов, продолжал рвать оных на куски. Оло продолжал волшбу. Решил и я внести свою лепту в нашу возможную победу. Спрыгнул с валуна, замахнувшись непосредственно в воздухе и вонзив остриё оружия в голову врага. Готов. Упав на землю, я перекатился, вскочил на ноги и тут же упал вновь. Что-то, что я не успел разглядеть, играючи уложило меня на лопатки, а в следующее мгновение я увидел перед глазами несущуюся на меня клешню краба, что была больше моей головы.
Пролетали пухлые снежинки, парящий на морозе воздух шёл из моего рта, ко мне приближалась моя смерть.
Мне удалось найти способ, который превратил бы магическую энергию в любую иную, тем самым остановив разрушение нашего мира, но уже слишком поздно. Если сделать это, то… (из сохранившихся страниц дневника Эквилиона).
Крестьянин нагрузил на бедное эйхо поклажу, что весила, наверное, вдвое больше самой животины. Его жена тащила на руках троих малых детей, а на спине в противовес был надет увесистый рюкзак. Себя крестьянин тоже не обделил и едва перебирал ногами, согбенный в три погибели под тяжестью ноши.
Кто-то, наоборот, передвигался налегке, надеясь в новом мире начать новую жизнь с ноля.
Шли плотною толпой через мерцающее полотно арки люди и нелюди, молодые и старые, подгоняемые не столько солдатами, сколько звоном металла и криками, доносящимися откуда-то с соседних улиц. В городе вовсю шли бои.
Скоро врата закроют — это знали все, а потому старались успеть попасть в новый мир, толком не понимая даже, что их там ждёт, зато прекрасно осознавая, что остаться в этом они смогут только в качестве рабов агрессора, а то и вовсе погибнут.
Джереми, наблюдая за всей этой вакханалией в окно, слушал, как верховный магистр Айн делает ему последнее предложение:
— Уверен, что остаёшься? В этом нет нужды, несмотря на разногласия, возникшие между нами в последнее время. Человек с твоими талантами очень бы пригодился нам в новом мире!
— Уверен. Мой дом здесь.
— Раз так… Что ж… Прощай! Ты был верным слугой нашего народа и, несмотря на изрядно подпорченное мое спокойствие, ты был весьма полезен, а мне пора.
После этих слов верховный магистр Айн изобразил лёгкий поклон, что само по себе было делом неслыханным, затем развернулся и ушёл прочь, чтобы с очередной группой переселенцев пройти сквозь врата и попасть в другой мир. Оставшийся в одиночестве глава разведки едва слышно сказал сам себе, ибо магистр уже не мог его слышать:
— Именно, что слугой. Вы никогда не воспринимали меня или моих земляков ровней себе. А как только запахло жареным, сразу поджали хвост и бросились наутёк. Бегите же! Ибо без вас этот мир станет лишь лучше, а с проблемами мы как-нибудь сами разберёмся.
Затем Джереми, с трудом пробившись в свою резиденцию, занялся тем, что у него получалось лучше всего — планированием.
Прокорпев над бумагой целых три дня, получая от своих агентов со всего континента нужные сведения, не тратя времени на сон и прочие излишества, он составил План. В это время в городе шли бои, пылали пожары, многих уводили в рабство, кого-то убивали, а кого-то насиловали. Но никто не смел отвлечь Неназываемого от составления Плана. Лишь когда всё было готово, Джереми позволил себе немного отдохнуть.
Настал черёд воплощения Плана в жизнь, и для исполнения первого пункта он заглянул в закрома своей резиденции и достал длинный продолговатый предмет, обмотанный несколькими слоями грубой ткани. Даже сквозь неё предмет излучал мощнейшие волны энергии, которые ощущал Джереми, что не был магом.
Было бы идеально, если бы он обладал магическими способностями и мог использовать посох, что остался без хозяина, самостоятельно, но увы, глава разведки магом не был, и для него смертельно опасным было даже простое прикосновение к посоху.
Было бы здорово, если посох можно было бы оставить в подвале и дальше, до лучших времён. Но если оставить всё, как есть, то лучшие времена могут не наступить вовсе.
Хорошо было бы посадить сицилиус на месте загубленной сицилиусовой рощи, чтобы через несколько лет возникла новая. Но просчитав все «за» и «против», Джереми пришёл к выводу, что придётся использовать всего лишь неплохой вариант, а потому вручил посох верному посыльному и отправил его на юг…
Но на юг отправился не только посох. Питаемый жаждой мести, в Чивуак под видом простого беженца, минуя людные тракты, двинулся из осаждённой столицы Арзамар, используя подземные ходы. Он даже и не подозревал, что следом за ним через несколько дней в новую столицу Эйлонии движется и его посох. Он был уверен, что его грозное и разумное оружие уже находится по ту сторону врат. И если бы его разум не застилала пелена ненависти, то он бы легко почувствовал близкое присутствие своего молчаливого боевого товарища.
***
— Сержант, мы высадились не там! Или вообще это был не тот поворот реки, и нужно было сворачивать направо ещё три дня назад!
— Нет! Быть этого не может, товарищ капитан! Я правил как полагается! Мы на месте. Вон там карьер, где местные проводили раскопки, а здесь был наш лагерь!
— Но тогда где же врата сержант? Где всё оборудование?
— Известно где. Экспроприировали, полагаю, в связи с нуждами местного народонаселения.
— Да твою же дивизию, так вас всех и эдак! И какого рожна мы тогда сюда плыли?
— Активный туризм, товарищ капитан!
— Два грёбаных месяца на вёслах, сержант! У меня мозоли на руках размером с грецкие орехи! Два месяца! У мамонта в заднице видел я такой туризм!
— Ну… Проверили правоту Елены хотя бы. Девка, выходит, была права, и мы попусту потеряли время.
— Права — не права! Все умны задним умом, как я посмотрю! Раньше надо было думать! На гауптвахту бы вас всех за такой ум отправить, очки тереть! М-да… Засада… Будут предложения по дальнейшим действиям?
— Дорога домой оказалась закрыта. Поэтому стоит сделать, как предложила Елена Николаевна — построить новый дом здесь.
— Значит… Предлагаешь возвращаться в Чи… виус?
— В Чивуак, товарищ капитан! Полагаю, что это лучший вариант для нас. Отдохнём пару дней, ноги разомнём на суше, да можно назад двигаться. А то если останемся здесь, то тоже начнём со скуки друг в друга дерьмом кидаться, как те обезьянки. Там хотя бы примитивная цивилизация есть, люди и нелюди.
