До обеда снова немного размялись в уже ставшем почти родном закутке парка позади санатория, а после обеда от нечего делать решили присоединиться к пешей экскурсии по окрестностям Цхалтубо. Посетили природный заповедник Сатаплия. Увидели подлинные, как заверил экскурсовод, отпечатки следов травоядных и хищных динозавров, которым примерно 165 миллионов лет. Сфотографировались с Лукичом рядом с одним таким отпечатком. Из множества карстовых пещер заповедника посмотреть разрешалось лишь одну. Благодаря захваченной вспышке и здесь поснимали друг друга на фоне сталактитов и сталагмитов. Будет что родным и друзьям показать.
Единственное, что омрачило экскурсию — подвёрнутая нога. Неудачно на булыжник наступил. Больно было, даже показалось, что хрустнули связки левого голеностопа. Пока дохромал с помощью Лукича до санатория — появилась небольшая припухлость. При санатории имелась только дежурная медсестра, а нам вообще нужен был травматолог. На наше счастье, в Цхалтубо имелась небольшая поликлиника, а при ней круглосуточный травмпункт. Мне даже рентген сделали. По итогам обследования выяснилось, что обошлось без разрыва связок, всего лишь небольшое растяжение. Мою лодыжку туго забинтовали и велели неделю на неё ступать с осторожностью, желательно пользуясь тростью, а в идеале костылём. А по возвращении в Свердловск сразу показаться в местную поликлинику.
— Твою ж мать! — выругался в сердцах Казаков, когда мы вышли под уже сверкающее звёздами небо Цхалтубо. — И на хрена мы вообще в этот турпоход попёрлись… Всё, всё — теперь о финале можно забыть.
— Да я вроде так-то могу на ногу ступать…
— Женька, блин, да тебя просто врач на ринг не выпустит, когда увидит забинтованную ногу и как ты хромаешь!
— Так у меня боксёрка высокая, бинт не видно будет. А на ринг выйду не спеша, как-нибудь замаскирую хромоту.
— Замаскирую, — передразнил меня Лукич. — Ладно, посмотрим, как утром себя будешь чувствовать. Ох, и за что мне это?!
Утром припухлость осталась, а на ногу к глубочайшему разочарованию наставника я едва встал. Однако до завтрака более-менее расходился, и шёл в столовую, чуть заметно прихрамывая. Казаков же не переставал стонать, что меня не допустят к бою, а если даже никто ничего и не заметит, то как я буду боксировать такой ногой? На месте стоять?
Я и сам не представлял, как буду передвигаться в ринге, но предпочитал об этом пока не думать. Решил наперекор всему выйти и драться. Не мог я себе позволить второй год подряд оступиться в решающем бою из-за обидной случайности. Тем более что звание КМС на полу не валяется.
Обошлись без серьёзной разминки перед боем. Не хватало ещё, чтобы соперник заметил мою хромоту. Так, в раздевалке поработал немного на лапах, чтобы просто разогреть мышцы плечевого пояса.
— Всё, пора!
Казаков, выходивший в зал, вернулся и хлопнул меня по спине. Я поднялся и, собрав волю в кулак, чтобы спокойно наступать на левую ногу и при этом не морщиться от боли, двинулся на выход. Подтрибунный коридор, ещё одна дверь, и вот мы в зале. Сегодня он полон, тем более что в предыдущем бою дрался грузин и, судя по его счастливому лицу и восторженным крикам на трибунах, сумел стать победителем турнира. Тут ещё вон телевидение подсуетилось, из Тбилиси снимать финалы приехали. В Кутаиси стоит телебашня высотой 188 метров, так что сигнал сразу поступает в Тбилиси. Но, думаю, всё же показывать будут в записи, мало ли какие накладки могут случиться. Да и паузы между боями как заполнять? Не рекламой же, которой на отечественном ТВ пока практически нет. Ох, как же не хочется выглядеть сегодня на ринге посмешищем… На всю Грузию ославлюсь!
— В красном углу ринга…
Я сегодня в синем, поэтому меня объявляют вторым. Судя по реакции зала, народ больше поддерживает моего соперника. Чем это вызвано? Ну, наверное, тем, что одна маленькая республика солидарна с другой, а сюзеренов, пусть даже кормятся у них с руки, никто не любит. Мне, впрочем, на эти расклады сейчас плевать, передо мной сверхзадача — дать бой Керимову.
На этот раз я изменяю боксёрской традиции, после команды «Бокс!» не иду в центр, а жду соперника, чуть выйдя из своего угла. Если Керимов этим фактом и обескуражен, то не подаёт виду. Приближается, пританцовывая, а я стою на месте, словно вкопанный, во фронтальной стойке, да ещё и опустив руки, что вызывает у расположившегося сзади на ступеньках короткой лестницы Казакова с полотенцем через плечо ожидаемую реакцию:
— Женька, бл… руки-то подними!
Всё-таки забеспокоился. Это я про соперника, тот явно не понимал, отчего я стою в такой позе, будто вовсе и не собираюсь с ним драться. Выкинул джеб правой, от которого я в последний момент уклонился вбок и чуть назад. Забылся, ждал джеба левой, а соперник-то левша. Ещё один джеб… Я использую домашнюю наработку, защиту «peek-a-boo», основанную на резких маятникообразных движениях корпусом и нырках. То, что когда-то вычитал в журнале «The Ring».
Со стороны, уверен, выглядит завораживающе. Но Керимов не унимается, помимо джебов начинает использовать апперкоты и хуки. Приходится подставлять перчатки. Прилетает серия — два подряд прямых правой и акцентированный левой. Словно предчувствуя этот самый финальный удар, я в последний момент делаю шаг влево, на больную ногу, и перчатка свистит возле моего плеча.
Оказавшись сбоку, в ответ успеваю зарядить хук справа, оказавшийся для Керимова коротким прямым. Удар в нос получился не такой сильный, как хотелось бы, но всё равно чувствительный. Соперник отпрыгнул, уже поглядывая на меня с опаской и шумно втягивая воздухом нос, словно проверяя, идёт кровь или нет. Чуть погодя снова начал выбрасывать джебы, иногда «двоечки», я вроде бы вяло, но на самом деле грамотно защищался, при этом умудряясь иногда отвечать, и даже изредка, хоть и не так сильно, попадая в незащищённые точки.
Так до перерыва и добрались. Казаков, вытирая мою почти не вспотевшую морду (с чего потеть, коль на месте стоял), говорил, что всё нормально, ещё бы и следующий раунд так отстоять, а в третьем можно, если нога позволит, и подвигаться. Я в целом был с ним солидарен. Плохо только то, что с травмой ноги улетучилось и моё вероятное преимущество в выносливости. Движение практически нулевое. Разве что интенсивность ударов могу увеличить и не задохнуться через минуту такой «рукопашки».
Что я и сделал вскоре после начала второго раунда. Особо не двигаясь, так, маленькими шажками, начал сближаться и обстреливать соперника со средней и ближней дистанций. Тот лишний раз старался не подставляться, но кое-что долетало. Но и сам при этом отстреливался. И в концовке раунда попёр на меня, так что парочку раз мне хорошо так попало, даже в голове слегка загудело, но рефери решил счёт не открывать. Может, и не заметил, я всем своим видом старался продемонстрировать, что ощутимого ущерба удары узбекского боксёра мне не нанесли.
— Давай, дыши, — говорил Лукич в перерыве, давя мою грудную клетку, хотя я даже толком и не запыхался. — По очкам он точно ведёт, попробуй выцеливать лучше, наносить более акцентированные удары…
И вдруг замер, глядя мне в глаза.
— Слушай, может, снимемся, а? Сообщу врачу, что у тебя нога травмированная, ведь это так и есть. Никто тебе и слова не скажет.
Я несколько секунд обдумывал услышанное, затем отрицательно мотнул головой:
— Нет, Семён Лукич, не пойдёт. Остались у меня ещё силёнки, попробуем что-нибудь придумать.
Тот вздохнул:
— Ну, моё дело предложить… Давай!
Он хлопнул меня по спине, отправляя на третий, решающий раунд. А у меня нога-то разошлась вроде, боли почти не чувствую. По идее заморозить бы её, как это делают футболистам (или будут делать), но где мы сами заморозку возьмём? А обращаться к врачу турнира — это раскрыть наш небольшой секрет, и правда мог бы на бой не выпустить. Так и пришлось через не могу работать.
Но сейчас боль затихла, и я даже попробовал подвигаться в обычной для себя манере. Ух ты! Больно, блин… Нет, лучше не рисковать, а то вообще одноногим останусь.
