Алексей Переяславцев - Негатор. Возвращение неправильного попаданца

Разумеется, ни звука о том, что эта ошибка стандартная.

– …и решили поднять машину побыстрее. Что получилось – все видели. Положительный результат все же имеется: вы не растерялись, отключили автомат выравнивания, убрали дифферент вручную и только потому дотянули до «сносно». Имейте в виду: вам еще повезло. Если бы в полетном задании значился подъем на двадцать ярдов… впрочем, это еще предстоит.

С летчиком покончено. Неявные угрозы пугают больше очевидных. Теперь надо песочить конструкторов и сборщиков.

– Хорот, ты подумал, что, раздав поручения подмастерьям, выполнил свою часть работы. Дополнительным обстоятельством была самоуспокоенность после пробных подъемов в пределах рамы без летчика. Надеюсь, теперь ясно, что проверке подлежит вся сборка. Когда говорю «вся», это значит «ВСЯ».

Влетело всем. Заключение было все же позитивным:

– А теперь, когда стало окончательно ясно, какие вы разгильдяи, давайте вместе подумаем: что нужно и можно сделать. Готхар?

От волнения у парня акцент и неточности грамматики стали еще более выраженными.

– Еще один пробный подъем с проверкой автомата нужен. Также опоры колес более прочные хорошо бы. Пружины к колесам также. При ошибке летчика мягче посадка станет…

И дискуссия понеслась.

Подумав, я решил, что второй курсант справится с идентичным полетным заданием даже без существенных переделок в самолете. Исправление автомата выравнивания конечно же не считалось.

Полет состоялся без большой помпы, хотя не без зрительской массы. На этот раз ее большинство составляли юные поклонники авиации, числом двадцать три. То ли у них взыграла сознательность (во что не очень-то верилось), то ли они получили накачку от старших, но даже заметного галдежа не было вплоть до второго приземления. Что до Арзаны, то она явилась даже без напоминания и с очевидностью рассчитывала остаться без работы.

Гюрин, отдать должное, выполнил задание без блеска, но предельно аккуратно. Подъем на высоту около метра, остановка, исправление небольшого дифферента, подъем на четыре метра с лишком, снова остановка, очень медленный и осторожный спуск. Потом включение автомата и то же самое. Мне показалось, что ручное выравнивание даже чуть медленнее.

Под одобрительные вопли летчик вылез из кабины и подошел ко мне:

– Курсант Гюрин полетное задание выполнил! Разрешите получить замечания?

Пришлось одобрить, хотя не без подковырки:

– Весьма похвально, курсант Гюрин. Однако…

Я нарочно говорил громко – с расчетом, что и зрители услышат.

– …обращаю внимание, что вы справились с полетным заданием лишь потому, что учли ошибки, сделанные курсантом Готхаром. Он проложил дорогу.

От признания заслуг оба расцвели улыбками. Я отпустил обоих в распоряжение конструкторов, но тут ко мне подкатил тот, кого я помнил еще по деревне Ржавая Горка: племянник Марики Сирил, младший брат Павира, шустрый, белобрысый (очень похож на старшого). Хотя мы с ним были знакомы уже больше года, переговоры он начал по всем правилам:

– Командир, можно два вопроса?

– Спрашивай.

– Я тоже хочу стать курсантом. Что для этого надо?

Пацаненок явно из понятливых. По крайней мере, ему ясно, что без курсантской стадии летчиком не стать.

– Для начала: уметь читать, писать и считать.

Шкодливая рожица несколько окислилась. Но ее владелец, видимо, отличался упорством.

– Я этому научусь.

Он даже не спросил, зачем эти умения нужны и где их можно обрести.

– Что еще ты хотел спросить?

– Почему не приделать крылья самолету? Они бы держали его в воздухе. Как… как орла.

Хорош вопросик. Парнишка подтвердил сообразительность. Что же с ним делать?

Бумага и карандаш у меня были с собой. Я набросал изометрические чертежи (почти рисунки) простейшего планера.

– Вот смотри… общая длина не более трех четвертей ярда. Размах крыльев – ну, сам сообразишь. Эти рейки из легкой древесины, также их можно изготовить из тонких камышин, если найдешь. Вот эти детали называются нервюры, их делать из самой тонкой древесины. Профиль крыла тут изображен. Оклеивать сверху бумагой – самой тонкой, какую только найдешь. А эта деталь регулирует центр тяжести. Сильно сдвинуть ее сюда – нос перетяжелишь, а в другую сторону – хвост. Все в сборе называется модель планера. Вот когда такую сделаешь, да пролетит она у тебя больше двадцати ярдов – приходи, поговорим. Но ты и сам увидишь, зачем крылья нужны, чем они хороши и чем плохи.

Вопреки прогнозам Сирил отнюдь не рванул домой с чертежом в руке. Он совершенно без спешки, самым солидным образом, даже преувеличенно аккуратно сложил лист бумаги, поклонился и пошел, а не побежал. По пути к нему присоединилась группка друзей, и прямо на ходу завязалось обсуждение.

Похоже, из мальца выйдет толк.

В течение следующих десяти дней я преднамеренно не обращал внимание на ангар и тех, кто трудился внутри. На то были причины. Шахур вообще забросил движки самолета и ушел с головой в расчеты. Двое курсантов вкупе с остальными конструкторами то свирепо спорили, то поздравляли друг друга. А потом покатились внешние события.

Пришел корабль из Хатегата. Груз его можно было описать фразой: «Все то, что мы забыли или не смогли взять раньше». Были там и стекло, и краски, и каучук, и свежезакупленные домашние животные (в том числе сторожевые собаки и норки). Люди тоже были.

Больше всех меня удивил Хагар. Еще перед подробным докладом о состоянии торговли он объявил:

– Командир, я на свой страх и риск уговорил одного мастера и двух подмастерьев на переезд в Буку. Мастер родом с Юга, его зовут Русстам.

Подобная самодеятельность была необычна для старшины, поэтому я потребовал объяснений.

– Они делают сыр.

– И что?

– Этот сыр – причина жестокого конфликта мастера с гильдией. Не по стандарту варит. А новые сорта гильдия принимать не желает…

Тут лицо Хагара приняло самое хитрое выражение.

– …и если ты только попробуешь его сыр, то сам захочешь взять этих людей. Клянусь, дело прибыльное.

– А образцы у него найдутся?

Старшина скорчил самую оскорбленную мину.

– Обижаешь, командир. Принести?

– Да, но лучше пригласить и мастера. Чтоб пояснения давал.

Сыродел разложил на лотке ломтики. Пояснения в результате давал я.

– Уважаемый Русстам, вы позволите поглядеть пристальнее?

Первым был оценен аналог швейцарского сыра со слезой.

– Так… этот сыр я знаю, он долго созревает, не менее двух месяцев, а то и трех. В результате обходится дороже. Но и вкус у него, на мой взгляд, лучше, чем у гильдейского. Хорош сам по себе, но можно также натереть в мелкую стружку и посыпать блюда. Однако вот тот, желтый…

Мой палец указал на аналог пармезана.

– …в качестве приправы еще лучше.

Мастер и старшина переглянулись.

– Вот этот…

Он был похож на сулугуни. Проверка показала правоту предположения.

– …делается из овечьего молока и хорош как закуска к красному вину. По мне, так чуть солоноват, но многим понравится. Те мягкие два – к белому вину, без вопросов. А эти…

Я задумался. Тот, что слева, являл собой нечто среднее между горгонзолой и рокфором. Рядом лежал аналог камамбера. Очень хотелось попробовать, но подобная практика вошла бы в противоречие с последующей характеристикой:

– …эти, пожалуй, праздничные. Подавать после еды, на отдельной тарелке. Это уже не еда, а лакомство. А, да. Вижу, что вы ничего не добавляете в ваш сыр?

– Чего не добавляю?

– Пряности. Да вот, например…

Я достал из шкафчика стручок едкого перца: часть моей доли с урожая нынешнего года.

– Сушите, мелко дробите и размешиваете с творожной массой. Получите чуть красноватый цвет и острый вкус. Только будьте осторожны, это очень едкое растение. Руки после него долго и тщательно мыть, и ни в коем случае не касаться глаз. Берите, не стесняйтесь.

Следующий ломтик прямо умилил. Это был голландский сыр из моего детства.

– Вы меня поставили в тупик. Этот сыр явно не из дорогих, но вкусный. Он что, тоже не угодил гильдии? Чем?

После нескольких безуспешных попыток мастер выдавил:

– Дырочки… не те.

– Старшина, отведите мастера и подмастерьев на трудоустройство. Они все приняты. Потом возвращайтесь.

Сыродел забрал лоток и нетвердой походкой удалился.

Хагар вернулся довольно быстро, с сиянием на хитрой роже.

– Ну, командир, ты умеешь закрутить дело. Русстам до сих пор в себя прийти не может. Все спрашивал меня: откуда?

– Отвечай правдиво: оттуда. Сейчас вопрос в другом. Голову кладу на отсечение: у тебя уже есть план, как вести сырное дело.

– Имеется, как не быть. Контрабандный… как это у тебя говорится… ислюзивный товар, вот! Ну то есть не для каждого. Редкий и дорогой. Из рук рвать будут.