Как бы не так! Продать билет, оформить документы, дать разрешение, проверить все данные, согласовать все эти формальности между собой — всё это не зависело от одного человека. И даже — не от десятка чиновников, таможенников или пограничников. В государстве тотального диктатуры пролетариата, за каждым ответственным лицом следили десятки, а то и сотни иных лиц. Причём лица озлобленные, забитые пропагандой, боящиеся за своих родных, рвущиеся на высшие карьерные посты и должности, готовые на любую подлость и на всякую гадость просто из желания показать свою власть. Ну и руководствуясь главным тезисом своего существования «Не пущать!». Истинно, как говорится, пролетарские личики. Велись перекрёстные проверки, устраивались внезапные ревизии, писались кляузы и доносы, составлялись подробные докладные не только друг на друга, но практически на каждого пассажира или на работающего моряка. И всё это проверялось, перепроверялось, фиксировалось и стояло на тотальном контроле.
Вот там уже, окунувшись в этот нереальный по сложности и абсурду механизм государственной машины, Киллайду пришлось перенапрячься, используя все свои умения. Причём всё это тянулось не один день и не два! И в какой-то момент обозлённый пьетри даже посетовал:
«Да мне в своё время было легче бежать с научной базы, чем прорваться на какой-то ржавый корабль! Всего-то, прорваться! Никого, не трогая и не убивая!»
Естественно, будь он сам, попросту проплыл бы ночью к любому кораблю на рейде, уходящему в море, взобрался бы на палубу да и спрятался на сутки в трюме. А уже потом его капитан берёг и лелеял бы как отца родного. Увы! Анастасия на подобный подвиг сподобиться не могла. Да и не хотел Александр рисковать хотя бы одним волосом с головы своей супруги. Только ножками! Только в сопровождении носильщиков. Только чинно, благородно, официально. Только со всеми бумагами в руках и правильно оформленными паспортами! Только с тройной перестраховкой! С хорошими, проверенными продуктами в корзине. С двойным комплектом спасательных жилетов. Ну и с оружием за пазухой, куда уж без него!..
Сложностей оказалось выше крыши. И одна из них, что на острие двух краеугольных служб, оказались те самые пакри, люди не поддающиеся гипнозу. Один курировал весь паспортный контроль в порту и ОВИР, второй — командовал пограничной охраной. Точнее не командовал, а являлся заместителем командира по политической части. Этакий комиссаришко! Что ещё хуже: ответственности никакой, а нос совал в каждую бумажку, щель или дырку.
Вели себя пакри, как хищные звери или как озлобленные маньяки. Только вот звери или маньяки, после совершения своих дел или напившись свежей крови укладывались в берлоге и отдыхали. А эти двое прославились по всей Одессе как самые непредсказуемые, жесткие и безжалостные начальники. Сами толком не спали, и другим вздохнуть не давали внезапными проверками, обысками, боевыми тревогами и ежечасным контролем.
И столкнуться с такими хищниками прямо на трапе корабля, или на пирсе перед ним, выглядело крайне опасным делом, с непредсказуемыми последствиями. Александр наслушался ужасных историй, когда пара упоминаемых «держиморд» ссаживали на берег не просто уважаемых пассажиров с безупречной репутацией, а даже некоторых партийных бонз высокого ранга, плывущих куда-то со всеми полномочиями, заставляли возвращаться на родную землю. Иногда и в наручниках. Не говоря уже про всех остальных людей, коим не повезло столкнуться с подобным безобразием. И всё по мизерной причине: не там стоит нужная точка в паспорте, или нет должной чёрточки в сопроводительных командировочных документах.
Как ни старался мемохарб, никак эти две препоны обойти не удавалось. Пришлось принимать самые кардинальные меры, опирающиеся на физическое устранение фигурантов. Причём не обязательно требовалось полное устранение, хватило бы и временного. Иначе карательные органы могут затопить порт многочисленными проверками, подозрениями и арестами.
В этом плане оказалось не в пример проще: ведь всегда можно отыскать простых исполнителей, легко поддающихся тотальному внушению. Для руководителя отдела виз и регистрации нашёлся ловкий повар, который подстроил пищевое отравление. Отравившийся начальник выбыл из строя на полторы недели.
Ещё больше не повезло замполиту пограничников. Ему сорвавшимся погрузочным тросом поломало обе ноги. В его случае порт и все его работники могли свободно вздохнуть на два месяца. Если не больше… и если не навсегда. Ведь свято место пусто не бывает, да и пострадавший мог навсегда остаться инвалидом, а на костылях на такой должности сильно не попрыгаешь.
Только после устранения всех этих и прочих преград, в одно прекрасное апрельское утро, супружеская пара благополучно поднялась на борт турецкого пассажирского теплохода, следующего в Стамбул. А вскоре и город Одесса растаял за бортом в синей дали. Никто следом не гнался. Для Александра и для Анастасии начинался новый этап жизни.
35 глава
Казалось бы… Новый этап, всё должно складываться благостно и хорошо. Сложности остались позади, диктатура советских органов больше не довлеет над душой. Но… Всегда есть это пресловутое, страшное и печальное «но».
Пароход старенький. Удобства тоже не радовали. Время в пути, чуть больше суток. Ну и пока плыли днём, все пассажиры старались находиться на верхней палубе. Аномальное тепло манило, солнышко ласкало, можно было смело утверждать, что стояла жара. Причём жара не совсем привычная для данного времени года. Так, по крайней мере, утверждали члены экипажа, которых Киллайд внимательно прослушивал.
Но если в обеденное время излишнее тепло никого не волновало, то ближе к ужину на капитанском мостике пошло немалое оживление. Пришлось мемохарбу вновь включать свой уникальный слух, чтобы понять причины такого переполоха. Для этого запаса слов нового языка вполне хватало для осмысления сказанного штурманом, капитаном и боцманом. Турков крайне взволновало чёрное, быстро увеличивающееся пятно на горизонте. Оно появилось гораздо левее курса корабля, а потому ответственные за маршрут люди с нарастающей паникой пытались решить: то ли развернуться резко назад, то ли дать довольно сильно вправо, к болгарскому берегу. Колебаться было некогда, и капитан повернул-таки вправо, на юго-запад. Причина: навстречу шёл неожиданный грозовой фронт, если чего не хуже. Потому что слишком разные по температуре массы воздуха встретились над Чёрным морем.
Еще через несколько минут по теплоходу забегали матросы, словно тараканы, крепя, что только можно и что нельзя, ставя штормовые заслонки на иллюминаторы и загоняя пассажиров по тесным внутренним помещениям. Вернулись в свою маленькую каюту и Александр с Анастасией.
Он первым делом надел на себя спасательный жилет и заставил облачиться супругу. Затем стал формировать всего лишь один рюкзак, упаковывая в него самое необходимое и наиболее ценное. Его тоже обернул спасательным жилетом.
Тогда как она только посмеивалась над его чрезмерной осторожностью:
— Санька! Корабль железный, крепкий! Ничего с ним не случится!
— Ага… Крепкий! Да он проржавел насквозь! Я слышал, как капитан ругал владельцев этого корыта. Его должны были списать ещё до войны. А то, что он выглядит железным, так только благодаря толстому слою сурика. Местами можно пальцем эту краску проткнуть…
— Ты думаешь, что мы можем утонуть? — заволновалась и она.
— Мы-то выплывем! — не сомневался он. — А вот эта лоханка… сомневаюсь. Читал, что на Чёрном море борей много кораблей потопил. И ураганы здесь бывают неожиданные, и смерчи, даже небольшие цунами случаются. И очень кстати, что мы на самой верхней палубе каюту выкупили. Несколько шагов — и мы за бортом. Ну и некоторый плюс, что в нашей броневой заслонке есть щель для обзора окружающей среды. Глянем на волны, к молниям присмотримся. Они во время шторма такие гигантские случаются…
