И зашли в темную подворотню.
И только теперь царевич услышал сабельные удары. Быстрые. И хрипы. Видимо Герасим не очень чисто их убивал, в отличие от предыдущих.
Секунд двадцать.
И к костру пикета вышла эта парочка.
На Арине лица не было. Видимо натерпелась страха. Не каждый же день рядом с тобой людей убивают. Одного за другим. Да и вообще — в случае провала ее судьба была бы весьма печальной. И ей, как нормальной женщине, было страшно. Очень страшно. Но дело свое она сделала.
А вот Герасим выглядел довольным. Ему явно прятаться по углам не нравилось. Не тот характер. Да и душу отвел.
Проскочили и этот пикет.
И оказались в Кукуе, то есть, Немецкой слободе.
Ее Софья велела не трогать. Слишком много там находилось людей, грабеж которых и тем более гибель могли поставить ее в сложное международное положение. Там ведь и купцы важные останавливались, и посланники дипломатические, и прочие важные персоны. Так что патрули, конечно, ходили. И такие же пьяные. Но в остальном все было тихо и спокойно. Даже песни горланить им не давали.
Алексей повел свой отряд по улочкам этой слободы, выискивая дома со знакомыми ему и верными царю людьми. Чтобы можно было у них попросить помощи.
Но тут случилось ЧП.
Когда они проходили мимо дома Анны Монс, оказались промеж двух огней. С обоих концов улицы показались патрули. И нырнуть в подворотню было некуда. Так что, недолго думая, Алексей бросился к двери дома Анны и начал в нее стучаться.
— Кто там? — тихо спросила служанка.
— От Петра Алексеевича вести, — соврал царевич, постаравшись изобразить максимально хриплый и низкий голос.
Служанка невольно отворила запор.
Но тут уже подоспела Анна. Встав в дверях.
— Вы что?! Уходите! Уходите немедленно! — излишне громко крикнула Монсиха.
Патрули же, видимо, эту возню заметили и ускорили.
— Герасим, мы входим. — скомандовал царевич. И крепкий мужчина просто отодвинул этих двух женщин, давая дорогу остальным.
— Дверь закрой, — скомандовал Алексей служанке.
Та охотно подчинилась.
Но буквально через пару минут в нее уже заколотили кулаками.
— Открывай! Немедленно открывай! — орали бойцы патруля.
— Если хочешь жить, не открывай, — бросил на ходу царевич Анне, и прихватив служанку в качестве проводника, пошел в сторону кухни. Чтобы через задний двор уйти. И удаляясь отчетливо услышал где-то за спиной ругань на немецком и звук открываемого запора. На дверь то давили, так что открыть его было непросто.
Царевич ускорился.
Им требовалось как можно скорее «раствориться во тьме». Пробежали кухню. Выскочили во двор. И дали ходу «огородами».
Отбежав на где-то метров пятьсот, они остановились. Чтобы оценить есть за ними хвост или нет.
Чисто.
А вот из дома Анны Монс раздавались крики и вопли.
— Дура, — лаконично констатировал Алексей.
— Почему же? — осведомилась Наталья Алексеевна.
— Она же любовница папы. И эти о том знают. Думаешь, ее пощадят? Надо было ей с нами уходить. Или как-то еще поступать. Но уж точно не открывать дверь. Упокой Господи душу дуры твоей великовозрастной, — патетично добавил царевич и перекрестился.
Раздалось несколько выстрелов.
В доме.
Видимо кто-то из слуг стрелял. Но на этом все. Сопротивление, очевидно, заглохло. Разве что крики и вопли не затихали.
К дому же стягивались другие патрули. Видимо почуяв наживу. Ведь если пошла такая жара, то явно будут грабежи и прочие прелести.
Алексей же повел свой отряд дальше. И, добравшись дома Лефорта, нашел там поддержку и помощь. Им выделили легкую повозку и лошадь верховую для Герасима. Дали провизии, денег и проводили. А так как вся эта история с домом Анны Монс нарушила патрулирование Кукуя, уехать не состояло труда. Их просто прозевали. Как на улицах, так и на пикете, где под утро бойцы находились в никаком состоянии…
* * *
Той же ночью Петр сидел в одном злачном заведении Вены.
Переговоры провалились.
В очередной раз.
По сути царь не смог не только укрепить антитурецкую коалицию, но и решить вопрос нормального мира для России. Никто не хотел отстаивать ее интересы.
Вот и пил.
Забредя в один из борделей столицы Империи Габсбургов. Просто чтобы вокруг вертелись красивые девицы и пьянка не превратилась в унылое и грустное действо, перемешанное с жалостью к себе. Ведь, по сути, главная цель Великого посольства провалилась с треском. Обидно…
Он думал еще в Венецию заехать.
Без всякой надежды, впрочем, на дипломатический успех. Просто посмотреть на судостроение.
Сидел и пил тут он в компании с новым своим знакомым. Совершенно случайно встреченным. Неким капитаном Томасом Бартоломью Редом. Который таскался со своим первым помощником Жаном-Баптистом по прозвищу «Лягушонок». В Вене же он искал службы, пытаясь наняться к Леопольду как опытный капер.
Одного взгляда на него хватало, чтобы понять — не врет. Пират и матерый. Или во всяком случае моряк «повидавший некоторое дерьмо» в своей жизни. Но Вена не нуждалась в его услугах. И он, узнав, что в городе находится царь далекой России решил осведомится — нет ли у него службы для опытного морского волка.
Нанимать его или нет Петр еще не решил. Но вот так посидеть да поболтать? Почему нет? В конце концов он рассказывал интересные сказки о том, кто куда и что возит по Атлантике. Было видно — разбирается не хуже опытного купца. Ну а как иначе грабить то? Где что ценное взять возят знать надо. Да брать так, чтобы не попасться. А потому и в дипломатии требуется недурно разбираться и всяких иных нюансах…
— Господин, — произнесла одна из местных шлюх, подсев к Петру и нарушая беседу. — Тебя хочет видеть Черная борода.
— Меня? — удивился изрядно подвыпивший царь.
— Ты ведь бомбардир Петр Михайлов?
— А то!
— Значит тебя.
— Иди-иди, — махнул рукой Томас, расплывшийся в сальной улыбке. — Дело стоящее.
— Что за Черная борода? Впрочем, не важно…
Царь махом допил вино из кружки и направился вслед за этой шлюхой.
Поднялся на второй этаж.
Вошел в просторную комнату, где на довольно пышном стуле сидела знойная чернявая женщина испанской или итальянской наружности в окружении нескольких местных тружениц. Петр насколько растерялся. Заозирался. А потом спросил:
— Меня звал Черная борода.
— Я Черная борода, — произнесла эта знойная женщина.
— Да? И где же твоя борода? — удивился Петр.
И эта девица бесхитростно задрала юбку, пошло улыбнувшись.
Несколько секунд стояла гробовая тишина. А потом царь захохотал. Прямо уморительно и убийственно. Аж стекла в окнах затряслись. Шутка его повеселила на славу, разом избавив от мрачного настроения. Видимо ради этого хозяйка борделя и старалась. Негоже из
