— А что, — спросил я с иронией, — большая и грязная?
Она покачала головой.
— Нет, ты же великий человек, а таким и грязная не нужна.
— А что нужно, на твой взгляд?
— Просто женщина в постели, — ответила она просто. — Обычная и нетребовательная. Зов плоти.
Я пробормотал:
— Вообще-то зов плоти можно удовлетворить и без женщины.
Она покачала головой.
— Мужчине нужно, чтобы женщина была под ним. Чтобы ощутил себя охотником, поймавшим и покорившим добычу. Только тогда его счастье будет полным.
— А ты неплохо знаешь про инстинкт доминирования, — сказал я.
— Я много чего знаю, — ответила она, и сказано было просто, без всякой рисовки, хвастовства и даже загадочности. — Раздевайся, ты устал, по лицу вижу. А утром отбуду.
— Из дворца?
Она слабо улыбнулась.
— Из Геннегау тоже.
— Тогда поспешу, — ответил я.
Она разделась легко и без кокетства, легла рядом, совсем как теплая и податливая жена, с которой мы уже годы в браке. Я посмотрел сверху и с внезапным щемом подумал, что в самом деле был бы с нею в счастливом и уютном браке.
Наверное, что-то отразилось на моем лице, она грустно улыбнулась, обняла и шепнула ласково в самое ухо:
— Я люблю тебя, Рич... С тобой так надежно и защищенно...
И хотя именно эти слова женщина должна хотя бы дважды в день говорить мужчине, но все равно произнесла так, что в самом деле ощутил себя могучим и несокрушимым, что, естественно, хорошо сказывается и на самочувствии, в том числе и том, что коряво называют мужской силой.
— Бабетта, — сказал я расслабленно, — сейчас самый главный вопрос... ты знаешь какой.
Она спросила ровным голосом:
— Как к Маркусу готовится Юг?
— Ты в самом деле меня понимаешь.
— Никак, — ответила она. — Как и здесь. Простому народу все равно, знать тоже ничего не знает и не желает, а те немногие, что в курсе, либо принимают смиренно, как неизбежное, либо пытаются прятаться.
— А есть куда?
Она помедлила, ответила с осторожностью:
— Об этом я хотела тебе сказать. В последние годы одна группа умельцев сумела добраться до тех пещер, в которых происходит рождение... сотворение... даже не знаю, как правильно сказать, баггеров.
— Сборка, — подсказал я. — Хотя да, сперва должны как бы зародиться в руде... И что, те пещеры неразрушимы?
— Похоже на то, — ответила она. — Почему-то считается, что баггеры всегда были. Что мир создан вместе с баггерами. Значит, они древнее Маркуса. А это значит, что в их пещерах можно отсидеться.
— А потом?
— Подняться вместе с баггером, — предположила она неуверенно. — Хотя, правда, он поднимается через толщи земли, буквально проламывается... Не знаю всего, уж прости. Но известно, что эти пещеры уцелеют. Значит, и те, кто там спрячется.
Я пробормотал:
— Тогда после всех разрушений, что останутся на земле, там на Юге сразу получат преимущество?.. У нас все сначала, а вам только отстроить заново?
Она кивнула, лицо было очень серьезным.
— Теперь понимаешь, почему я хочу, чтобы ты побывал на Юге до прилета Маркуса?
— Спасибо, Бабетта, — сказал я. — В самом деле, спасибо. Действуешь ли по доброте души или в интересах империи, это другой вопрос. Но мою шкурку спасти хочешь, ценю... Отвечаю добром на добро, я наконец-то отыскал того ребенка, который сбежал из вашей императорской семьи. И далеко же он, оказывается, забрался!
Она вздрогнула и даже не среагировала на как бы обмолвку насчет их императорской семьи.
— Что? Рич...
— Его зовут Лорест Виттельсбах, не так ли?
Она вскрикнула:
— Как ты сказал?
— Лорест Виттельсбах, — повторил я, — сын элек- тора Палатината Реторского...
Она торопливо кивнула, теперь верит, что говорю правду, такие данные никогда не озвучивала, а раз я знаю, значит, у меня что-то да получилось.
— Рич... Ты бесподобен!
— Я знаю, — великодушно согласился я. — Видишь, какие бицепсы? А трицепс?.. Да ты пощупай, пощупай!.. Нет, бицепсы не там... Хотя ладно, щупай.
— И как ты его нашел? — спросила она. — Это же искать иголку в стоге сена! Да что там иголку...
Я сказал снисходительно:
— Потому я и не пытался перерывать все, как собака в поисках зарытой в прошлом году косточки. Зачем? Проще самому стать магнитом. Ты слышала, что такое магнит?..
Она посмотрела с укором.
— Рич, о магнитных камнях знаем с глубокой древности. Их еще называют камнями симпатии. Так как ты его нашел?
— Всюду оставлял намеки, — ответил я, — понятные только человеку с Юга. Остальные ничего не заметят, а человек с Юга сразу насторожится, сам меня отыщет и явится.
— Хитро, — сказала она и посмотрела с таким удивлением, что, дескать, хоть и дурак, но как-то же додумался или кто-то ему подсказал. — Ты мог бы родиться женщиной!
— Сомнительный комплимент, — сказал я. — Лучшая из женщин уже есть, а второй я бы стать не хотел.
Она засмеялась, очень довольная, умные любят комплименты не меньше, чем дуры, потому все и дуры. Правда, мужчины любят тоже. И комплименты, и дур.
— Ты его привез?
Я покачал головой.
— Бабетта, это не подобранный по дороге камешек.
— Но все-таки...
— А с чего решила, что он рвется вернуться? За двести пятьдесят с лишним лет не передумал и не мучается ностальгией. Наверное, двести пятьдесят лет совсем малый срок?
Она посмотрела на меня несколько странно.
— Рич, это совсем другое. Где он сейчас?
— Мне кажется, — ответил я задумчиво, — он не хочет, чтобы его тревожили. К тому же это такое место... Бабетта, что-то мне подсказывает, даже ты туда не пролезешь, если там не восхотят.
Она нехотя улыбнулась.
— Увы, такие места есть. Но они только разжигают наше женское любопытство. Ладно, все равно выдавлю из тебя эту страшную тайну!.. Иди сюда, я по тебе жутко соскучилась...
Из стены выплыл белесый призрак раньше, чем за Бабеттой захлопнулась дверь, словно ждал ее ухода. Я напрягся и хотел было как-то защититься, но туман оформился в крупное и массивное лицо с лошадиной челюстью и широким мясистым ртом. Роскошные седые волосы крупными локонами опускаются на широкие настолько плечи, что края тают в тумане.
Он опустился ниже и склонил голову так, что я видел только туман серебряных волос. И хотя белесость рассеивается уже на уровне живота, я понял, что призрак преклонил колено.
— Логирд, — сказал я с упреком, — ты что так исчез?.. Кстати, спасибо за спасение моей шкуры. Я сделал какую-то глупость, но не понял, в чем она есть, я ж такой мудрый, такой мудрый, глупости мне ну никак не свойственны в натуре...
Он поднял голову, посмотрел в мое лицо и замедленно поклонился.
— Ваше Величество, — произнес он тихим, как шелест листьев, голосом, — прошу прощения... понимаю, в некоторых случаях я был бы полезен больше, находись я возле вас постоянно...
— Встань, — велел я нетерпеливо. — Вставай, вставай!.. Рад тебя видеть. Что-то случилось?
Он поднялся выше, чуть покачнулся в воздухе, странное ощущение, когда не касается пола, там туман совсем истончился, а он усилием воли держит оформленным туман только в той части тела, которую обычно замечаем взглядом при разговоре.
— Только хорошее, — ответил он так же тихо, и я понял, что громче говорить просто не может. — Может быть, даже слишком...
— Но что?
— Мне удалось нащупать место прохода в мир призраков, — сообщил он слабо. — О нем лишь упоминалось дважды в старых рукописях, но и те только копии со старых, тоже не раз переписанных, потому многие полагали, что это лишь легенда, придуманная невежественными лесорубами...
— И ты туда пролез? — спросил я с восторгом.
Он покачал головой, в белесых глазах я сумел прочесть упрек.
— Все не так просто, Ваше Величество. Там столько магических печатей, которые нужно сломать, столько несокрушимых не для людей, не для призраков стен... Я сейчас усердно ломаю. А к вам прибыл, Ваше Величество, чтобы в очередной раз преклонить колено и заверить в своей преданности и верности...
— Логирд, — сказал я с упреком, — если тебе что- то нужно, так и скажи. Хотя мы сюзерен и вассал, но все же оба часто имеем дело с чем-то необычным... так что мы братья по мистическому ордену.
Он поклонился.
— Просьба моя необычна и... достаточно неприятна, как я полагаю, Вашему Величеству.
— Ну-ну? — спросил я. — Если не смогу, так и скажу, юлить не буду.
Он подвигался из стороны в сторону, уж и не знаю, что это у него означает, наконец прозвучало так тихо, что мне пришлось напрячь весь слух:
— Я опять истощил все силы...
— Ого, — сказал я, — ты же говорил, что тебе это надолго.
— Увы, если бы просто существовал...
Я усмехнулся.
— Ну да, если бы... То-то вижу, сам ты еле-еле и голос у тебя какой-то мышиный.
— Скоро и этого не будет, — сообщил он.
— Так чем могу?
Он молчал некоторое время, потом произнес чуть громче, и я понял, что расходует на это последние силы:
