Выйдя на опушку, головняк остановился, жестами показав, что видит противника. Условную батарею противника, которую имитировали связанные между собой стволы недавно срубленных деревьев, торчащие в сторону воды, я увидел чуть позже в просвете леса, но выходить на неё моя пара не стала. Наша задача теперь – обеспечить круговое охранение артнаводчика и связистов.
Как только установили связь, с воды донёсся залп и меньше чем через минуту в трёхстах метрах впереди нас на поляне встали султаны разрывов. Напарник, глухо чертыхнувшись, пониже опустил голову, почти полностью вжавшись в выемку между корнями старой ели и я тоже не погнушался последовать его примеру. Тут уж лучше перебдеть. Комендорам потребовалось четыре залпа, чтобы точно накрыть позицию батареи после чего "Конструктор" перешёл на редкую стрельбу, имитируя огонь на подавление.
В это же время из вновь поставленной дымзавесы показались десантные катамараны, несущие сразу по взводу морской пехоты в сопровождении МОшек и больших ТКА. Эскорт, подойдя ближе к берегу, стал стрелять холостыми из трёхдюймовых пушек Лендера, имитируя кинжальный огонь. Перед тем, как катамараны ткнулись в берег, "Констуктор" прекратил стрельбу, дистанция от десанта до разрывов становилась небезопасной. Тем не менее, время, которое враг мог бы использовать для оказания какого-либо сопротивления, было сведено к минимуму. Следующим актом "марлезонского балета" стал совместный штурм батареи усиленной ротой МП от берега и двумя разведгруппами с флангов и тыла. Как говорится, в лучших традициях, с "полундрой" и хаотичной пальбой холостыми. В итоге, конечно, мы победили, окончательно затоптав оставшиеся после артобстрела щепки. Третьей РГ, ушедшей вглубь суши на обеспечение от всяких случайностей вроде внезапно подошедших вражеских резервов, оставалось нам только завидовать.
После "взятия Бастилии" мои дорожки с разведчиками разошлись. Хотелось взглянуть на то, как будет проходить дальнейшая высадка. Остался на берегу и артиллерист Коноплянников дожидаться "своего" хозяйства. Только один Родимцев, которому кавалерийская шашка вполне заменяла ППШ, занял моё место во фланговом охранении ушедшей вперёд РГ. На мои беззлобные подколки насчёт шпор и седла для пойманного в лесу медведя он не обиделся, но и за словом в карман не полез, помянув музейный экспонат, рукоять которого торчала над моим правым плечом. Пришлось вызвать его на поединок-соревнование, назначенный на "после маневров".
Собственно, пехота МП, с противотанковыми ружьями, 60-ти и 82-х миллиметровыми миномётами и даже с тремя гранатомётами Таубина, по одному на роту, из которых мне пообещали дать пострелять новыми гранатами с ударными взрывателями, оказалась на берегу очень быстро. Её перевезли с барж транспортного каравана торпедные катера и морские охотники. А вот с пушками и тремя 120-миллиметровыми миномётами дело обстояло куда как хуже. Их сперва кранами грузили на десантные катамараны, а потом, по частям, "шассики" отдельно от пушек и передков, доставляли на землю. Дело шло мучительно медленно и едва орудия оказывались на твёрдой поверхности, их тут же растаскивали к намеченным огневым с минимальным запасом снарядов. На пять пушек, три противотанковых сорокопятки и пару "бобиков" потратили целых четыре часа. За это время уже все подразделения, включая штаб батальона, были на берегу. Ещё более муторно выгружались запасы, с которыми разделались только к вечеру, когда оборона плацдарма, по всем правилам, с окопами нормальной профили, но без проволочных заграждений, которые посчитали второстепенным грузом, была построена. Пройдя по траншеям и понаблюдав как всё устроено, посмотрев на две-три запасные позиции для каждого стрелка, я убедился, что командиры и сверхсрочники батальона уроки войны усвоили правильно и хватки не растеряли. Главным недостатком, как и в исходном районе, была маскировка на которую просто не хватило времени.
За пару часов до захода солнца, после того, как майор Касатонов доложил сошедшему на берег комфлота о выполнении учебно-боевой задачи, мне повезло и самому пострелять боевыми из разных видов оружия, благо безлюдная территория полигона "Ржевка" к этому располагала, и на стрельбу морпехов, с большим удовольствием, посмотреть. Испытав ППШ-35 обычными патронами и отметив про себя, что темп огня хоть и высок, но явно ниже, чем у ППШ-41 и повыше, чем у АК, значит, где-то около 700–800 выстрелов в минуту, что объяснялось более длинным ходом затвора, я попробовал его и с "брамитом". Касатонов, правда, предупредил, что чистить мне его придётся самому, но меня это не остановило. Не сказать, чтобы пистолет-пулемёт вышел совсем бесшумный, хлопки, особенно при автоматической стрельбе, вблизи слышались отчётливо, звякало железо, но в общем шумовом фоне, терпимо, да и не зная заранее, с чем имеешь дело, определить звуки как стрельбу, непросто.
А уж когда рядом показывают, не побоюсь этого слова, искусство пользования батальонным миномётом, то и подавно. Ветераны войны в Грузии, командир и наводчик 82-миллиметрового миномёта, с остальным расчётом показывали буквально чудеса, поражая указанные видимые цели в пределах обозримых полутора километров первым же выстрелом на одном глазомере, вовсе без пристрелки. Не подкачали они и перейдя к ротному миномёту.
И тут Касатонов показал ещё один фокус, устроив соревнования в скорости накрытия цели между миномётчиками и расчётом АГС, который до этого не показал выдающихся результатов, укладывая очереди вокруг да около, что, впрочем, считалось нормальным, в пределах зоны вероятного поражения осколками. Майор, взяв ракетницу и поведя ей из стороны в сторону, выпалил низко над землёй так, что ракета, упав, ещё горела некоторое время. За эти короткие секунды соперники должны были успеть её обстрелять. Вот тут гранатомёт Таубина сто очков форы мог дать ротному миномёту, который либо в спешке далеко мазал, либо мина не успевала долететь, либо, при тщательном прицеливании, вообще не успевал выстрелить. Гранатные же разрывы раз за разом сверкали в районе цели. Три попытки и безусловный выигрыш с сухим счётом.
Правда, моя стрельба из этой игрушечной пушки закончилась, не успев начаться. И до того машинку клинило у нас на виду, но неисправность удавалось устранить, а тут, кинув две гранаты из шести, заряженных в магазине, гранатомёт подавился очередной выбрасываемой гильзой намертво.
— Передайте Таубину, что если не может со стреляными гильзами справиться, пусть избавится от них совсем и делает безгильзовые гранаты, на манер основных зарядов миномётных мин, — высказал я в сердцах своё суждение, подробно рассмотрев на примере учебного выстрела устройство боеприпаса, в котором чудным образом объединялись гильзовая и безгильзовая схемы. — И пусть, наконец, ленточное питание сделает. Шестизарядного магазина на пару коротких очередей хватает. Второй номер вон уже менять запарился.
— Баловство всё это, — хмыунул присутствующий здесь же старлей Конопляников. — Гранаты выбрасывает со свистом, а на каждой по взрывателю с ценой, как у взрывателя нормального снаряда. Дорогая забава получается.
— Война вообще дорогое удовольствие, — не стал я ни возражать, ни соглашаться.
Единственную на весь батальон СВШ с оптикой на боковом креплении типа "ласточкин хвост" мне дали только посмотреть и подержать в руках. И без того владелец, усатый морпех лет уже за тридцать, смотрел на меня с подозрением. Как и следовало ожидать, заглянув в прицел, я увидел там только простейший "пенёк" и сейчас силился вспомнить, рассказывал я что-то про сетку ПСО-1 или нет, но на всякий случай вслух пожалел, что нет дальномерной шкалы, на что в ответ мне провели ликбез, как определить дальность до цели подручными средствами. В итоге, каждый остался при своих.
— Про поединок не забыл? — вполголоса спросил меня Родимцев, когда с последними лучами солнца мы возвращались с "презентации" новейших образцов вооружения МП.
— Слушай, давай после ужина? — прыгать с железом именно сейчас мне было откровенно неохота.
— Ага, а потом с полным животом кишки завернём. Уж лучше до, — возразил красный конник.
— А ты не забыл, что нам самим себе всё готовить надо в индивидуальном порядке? — вопрос был актуальный, в план учений входило и индивидуальное приготовление пищи из состава сухого пайка. Каждый просто обязан был использовать только свой котелок, при этом, подножный корм не воспрещался, а скорее, наоборот.
— Ерунда, воду к огню поставим, а товарищи последят и, когда закипит, засыплют. Пока готовится мы уж наверняка выясним кто из нас рубака.
— Экий же ты настырный, — подосадовал я, но согласился, так как возразить, не уронив репутации, было нечего.
— Вы что поубивать друг друга хотите? Прекратите немедленно! — спустя двадцать минут, увидев, что мы с Родимцевым, раздевшись до гимнастёрок, отошли от "наблюдательского" костра ровно настолько, чтобы ещё видеть друг друга и обнажили клинки, всполошился капитан Карякин.
