новую кровать не построишь, ты подумал?
— Чего думать-то, я на полу, вернее на своем матрасе.
— А я?
— А ты вот на этом матрасе, вчера купил.
— Умничка! И какой ширины получится кровать у нас с тобой?
— Сто шестьдесят. Все тут поляжем. Как люди. Кстати, постельное бельё с тебя. Но учти — шей сразу пошире, чтоб края заправлять было удобно. Или с резинками.
— Это как, с резинками?
— К простыням во всех углах пришивай резинки от трусов, чтоб за углы цеплять. Тогда простынь уезжать не будет.
— А без резинок никак?
— Без резинок всё посередке окажется к середине ночи.
— Сейчас как-то обходимся.
— Сейчас мы по-селёдошному спим. А потом я ворочаться начну, свободе радоваться. Поверь, лучше сразу подготовиться к этому, и не только морально.
Глава 26
Самая последняя глава
Тут как-то одно к одному сложилось, и Ленка под боком, и мысли начали скрести про то, что дальше будет. Вот и решился в конце концов приборчик один купить — телевизор черно-белого изображения. Денег лишних не было на цветной ящик, да и нормальных ящиков в свободной продаже не оказалось. Разноцветные телевизоры были в продаже типа продукции Кишиневского завода, а вот нормальных цветных аппаратов, у которых цвет изображения совпадает с реальной картинкой — тех в магазине не оказалось. И вообще, мне не цвет костюма Романова видеть надо, а слышать официальную подачу событий. И так понятно, что пиджаки у генсека или черные, или серые, или синие. А за футбол-хоккей я не болею.
Первой мыслью после покупки было сесть и вспомнить все основные события из будущего с датами, а потом сравнивать два событийных потока. Например: Чернобыльская катастрофа — не было; перестройка — не объявили; крушение теплохода «Адмирал Нахимов» — было; беспорядки в Казахской ССР — вроде что-то происходит, но всё замалчивают; землетрясение в Спитаке — еще рано; Карабахский конфликт — рано…
Посидел, подумал головой — найдет кто-то такую тетрадочку, головы мне не сносить, так что лучше всё держать в голове и не подставляться. Опять же совершенно непонятно, к чему приведет это изменение событийного потока. Кто сказал, что я могу проанализировать те куцые крупицы информации, которые просачиваются в телевизор, а потом выдать рекомендации по поведению. Нет уж, давай быть честным, Петр, с самим собой. Нихрена я не угадаю, ничего не предскажу. Так что остаётся одно: надейся на лучшее, готовься к самому плохому. Ствол в заначку, доллары в кубышку, жену под мышку. Жену? А ведь придется жениться, к этому всё идет.
Недвижимость в Крыму лучше не покупать, а у меня всё равно денег нет. О! Кредит хапнуть в девяностом году, да побольше. Построить на все кредитные деньги домик в Туле или купить машину. А лучше и то, и другое. Всё равно отдавать в процессе инфляции уже совсем смешные бумажки придется. В залоговых аукционах не участвовать, ваучер продать, если Чубайс всплывёт. Кто такой этот Чубайс, почему он должен всплыть? В партию не вступать.
Ха, а про партию я не зря вспомнил. Начальник недавно подкатывать начал с вопросами, что я думаю по поводу вступления в КПСС:
— Николай Николаевич, а к чему вопрос?
— Тебе двадцать семь, в комсомоле последний год дохаживаешь. Мысли какие по этому поводу?
— Если я не путаю, то норматив приёма «пять рабочих — один инженер» никто не отменял. Да и не рвусь я карьеру делать. Опять же не чувствую в себе пламя революционное. За яйца налог плачу, а еще партийные взносы подвесят… если не для протокола и передачи — то не готов.
— Я ж не парторг, никакой передачи. Мне просто самому понимать нужно твои планы.
— Планы просты как кувалда — просто жить, крепить дисциплину на Сортировке, отбиваться от выговоров да ни с кем не ссориться.
— Ну что, хорошие планы. Я тебя понял, Петр. Так и пишу для себя — вжился, стал частью коллектива, сбегать по окончанию срока отработки не планируешь.
— Это вы про три года по распределению? Точно сбегать от вас не собираюсь, нормальный коллектив, нормальная станция. Меня тут жильём обеспечили, дурак я что ли башкой крутить при таком раскладе! Это пусть золотая и позолоченная молодежь химичит, там одно устремление — в Москву вернуться или ворваться.
— А ты в Москву не хочешь?
— Мне рано пока. Надо заматереть чуток, в плечах раздаться, чтоб за пацана не держали. Опять же в системе МПС там ловить нечего.
— А куда ты еще дёрнешься со своей специальностью? Кроме железки тебе ходу никуда нет.
— Да ладно! Мало того, что у заводов свои пути, да порой еще посолиднее нашей Сортировки, так еще и вагоны свои массово начали приобретать. А значит, свои диспетчерские центры скоро появятся.
— Ну да.
— Я уже не говорю, что можно вообще в сторону отойти. В деятели культуры, к примеру.
Весна началась под необъявленным девизом «ни стакана на посту», я выполнял данное себе обещание пресечь пьянство на рабочих местах. Внезапные проверки, которых я в месяц обязан провести четыре штуки, из них две ночные, превратились в рейды по злачным местам. Планерки и технические занятия с работниками тоже порой посвящались трудовой дисциплине. Всю станцию насмешил один случай, когда я застукал составителя, глыкнувшего в раздевалке после рабочей смены. Признаться, я целенаправленно шел туда посмотреть, что происходит «на территории, неподконтрольной официальным властям». Резкое движение потенциального нарушителя выдало его с головой.
— Не имеете права обыскивать мой шкафчик!
— Шкафчик не ваш, а казенный. Так что по карманам твоим не полезу, а проверить состояние инвентаря и его содержимое имею право. Или драться полезешь?
Криминал выглядел как початая бутылка самогона и майонезная баночка с налитым в неё ароматным напитком. Товарищи залетчика с прибауточками смотрели, как он выкручивался и божился, что ему подкинули все эти безобразия.
— Сравнивать отпечатки пальцев и вызывать криминалистов я не буду. Отправлять на рапопорт тебя и твоих товарищей на первый раз тоже.
— А чего так?
— У вас смена закончилась, не имею права. А вот кто с подозрением на залет попадется в течение смены, того самолично обещаю размотать по процедуре с полным пакетом услуг по оформлению случая пьянки на работе. Обещаю, что алкашей на Сортировке не будет.
— Не много берете на себя?
— На себя? За вас дураков переживаю и тех, кого вы под монастырь подведете своей водкой. Десять раз проскочите, а на пятнадцатый что-то случится. Так я лучше уволю кое-кого, чем буду его вдове объяснять, почему
