подперев спинами для надежности.
- Ч-ч-ч-что это было? – Сципион снова начал заикаться.
Марк ошарашенно покачал головой:
- Понятия не имею.
Солнце уже клонилось к закату. Они проторчали на этом странном этаже, в этом странном космосе, почти весь день, хоть он даже и не проголодался.
Это все уже было. Это все уже было с ним. Только тогда за дверью была плотная чернота, а сейчас – враждебное, ярко-красное светящееся нечто.
Отдышавшись, Марк осторожно отлип от двери и, одним жестом показав Сципиону отойти, потянул за ручку.
- Ты что идиот?! – как девчонка взвизгнул Сципион, но было уже поздно.
Дверь со скрипом открылась – и остановившееся было сердце Марка забилось вновь.
За дверью снова был привычный и хорошо знакомый коридор школы мелких.
Сдавленное «А» раздалось из-за спины. Сципион не смог выдавить из себя больше ничего.
Из школы они вышли в полном молчании. В голове роилась целая куча вопросов. Если бы с ним не было Сципиона, если бы сейчас он не сжимал в руках непонятную светящуюся продолговатую коробку для письма – Марк бы, пожалуй, решил, что сходит с ума.
- Что это было? – Сципион повторил свой вопрос только тогда, когда они уже прошли половину пути до его дома.
Марк неверяще помотал головой, пытаясь отогнать одновременно и образ плотной черноты, и образ красной фигуры, плотно засевшие в голове.
- Понятия не имею.
- Чур только взрослым не говорить. Еще одного домашнего ареста я не переживу, - Сципион нервно хохотнул.
- Заметано, - легко согласился Марк.
С чего бы ему вообще что-то говорить маме? Она точно не поверит, что они были в другом космосе - только посчитает его или сумасшедшим или фантазером.
- И еще, - Сципион открыл сумку и принялся в ней копаться. Они уже почти дошли до его дома, - Давай все это у тебя спрячем. У меня батя дома, мы проблем не огребемся, если он что-то найдет.
А маме Марка с Квинтом просто было на них плевать – Сципион, может быть, не сказал этого вслух, но его мысли были более чем очевидны.
- Ага, давай так, - сил ни спорить, ни обижаться на констатацию давно всем известных фактов, не было.
Сципион передал ему все, что стащил, - Марк теперь чувствовал себя вьючным мулом, - и как-то неуверенно махнул рукой:
- Ладно, Лепид, давай, до завтра.
- Давай, - кивнул в ответ Марк и поковылял домой, отчаянно пытаясь не упустить из рук ни штуковину, ни все то, чем нагрузил его Сципион.
Дом встретил его каким-то непривычным оживлением. Марк напрягся. Оживление не значило ничего хорошего уже очень и очень давно. Кроме того – сейчас оно было максимально неуместным.
Он разулся и аккуратно заглянул в атрий. Стопку всего, что они прикарманили, он положил на столик у входа - и теперь понятия не имел, куда ее девать.
Надежды на то, что звуки шли не из атрия развалились.
Мама сидела на стуле возле имплювия и сжимала в руках какой-то свиток. Взгляд ее был устремлен вникуда и было более чем очевидно, что она в глубоком потрясении. Сбоку от нее стоял Квинт и таращился в письмо так, словно увидел лемура. Рабы суетились вокруг, но смысла эта суета, на первый взгляд, не имела.
Марк кашлянул, пытаясь привести в порядок голос, и, как будто только что ввалился, прокричал:
- Мам, я дома! – а затем сразу же вошел в атрий, неся с собой только свою собственную сумку.
Услышав его, мама вздрогнула и обернулась. Марк удивленно поднял бровь и подошел ближе.
- Что это у тебя? – не нашел ничего лучше, чем спросить, он, коротко кивнув в сторону свитка.
- Ваш отец… - начала было мама, но ее голос быстро сошел на нет.
- Что, “отец”? – насторожился Марк.
Мама на мгновение запнулась, а затем, внимательно посмотрев на него, выдохнула:
- Я вам соврала. Не было никакого назначения и никакой Сицилии. Ваш отец просто пропал. Еще в январе.
Марк подозрительно нахмурился.
- Я знаю, - кивнул он, все еще не понимая, или скорее – не желая понимать, куда же она может клонить.
Мама удивленно посмотрела на него:
- Откуда?
Марк подтянул к себе стул и сел рядом с ней.
- Мам, извини, но вся эта история была настолько шита белыми нитками, что на нее мог повестись только Квинт.
Он в принципе никогда не делал из своего мнения секрета, а то, что мама была о нем не осведомлена было попросту обидно.
Квинт отвлекся от лицезрения письма и зло зыркнул на него.
Мама кивнула, прежде чем продолжить:
- Так вот, он пропал - и мне скоро намекнули, что, если я не хочу, чтобы вы остались сиротами, мне лучше не предпринимать по этому поводу никаких действий.
Ага, так вот почему она так быстро собралась и увезла их сюда.
- А сейчас… Не знаю даже как объяснить-то. В общем, Цезарь пишет, что… Есть шанс, что он жив.
Чего-о-о?!
Марк давно утратил всякую надежду на хоть сколько-нибудь положительный исход, что сейчас смотрел на маму примерно так же, как мама минутой назад смотрела вникуда.
- На, почитай, - мама протянула ему письмо и он, не думая ни мгновения, схватил его.
Взгляд бежал по строчкам.
Гай Юлий Цезарь Юнии…
Гай Юлий Цезарь? Он же мертв.
Ладно, потом.
Так, нет, это не то, это не то.
Рассмотрение дела твоего брата назначено…
Тоже не то.
Судьба дяди[6] Марка интересовала в последнюю очередь. Может быть, когда-то он и любил его, но это время осталось далеко позади, отрезанное несколькими днями, полными страха и неопределенности, которые он провел на Капитолии в заложниках. Дядя мог говорить все что угодно, но Марк точно знал, что они потребовали этого только для того, чтобы папа не убил их тотчас же.
И, что, если бы папа пошел на штурм, сам дядя и перерезал бы ему горло с тем же скорбным выражением лица.
Взгляд скользил ниже – и скоро Марк нашел то, что искал.
…но я могу утверждать, что последний человек, который видел твоего мужа, - один из рабов Октавия, - видел
