Осмотрев перерытый шифоньер и сервант, где со слов Зинаиды Семеновны не доставало хрусталя, мы сместились с ней к дивану. И тут я сделал стойку. На полу желтели просыпанные опилки. Немого, но они были! Знакомая желто-бурая субстанция. Теперь стало почти понятно зачем сюда лихие людишки вломились.
- Зинаида Семеновна, а сынок ваш травку где хранит? – тактично поинтересовался я у ответственной квартиросъемщицы, уже начавшей причитать по причине отсутствия хрусталя.
- Какую еще травку? – неохотно прервала свои стенания обворованная женщина.
- Ну вот такая, – поднял я с пола щепоть перетертой маковой соломки, – Где она у Виктора обычно хранится? – задавая вопрос, я приподнял лежанку раскладного дивана и увидел там пыль и рулоны обойных обрезков. И совсем немного знакомых опилок. Облом, нехорошие люди все выгребли до меня!
- А что это такое? – подозрительно сощурилась на меня дородная потерпевшая. – Ерунда какая-то! – Батайкина брезгливо посмотрела на мои испачканные в маковой трухе пальцы.
- Нет, Зинаида Семеновна, это не ерунда! Вы ведь знаете, что мак, который черными зернышками и на булочки идет, он денег стоит? – женщина в ответ кивнула, – Вот! А это тоже мак, только не зернышками и тоже денег стоит! – ничуть не соврал я потерпевшей.
В глазах Зинаиды появился прикладной материальный интерес и еще большая обеспокоенность о возможной потере.
- И дорого вот это стоит? – она вопрошающе показала глазами на скупо рассыпанное по полу богатство.
- Да уж подороже вашего хрусталя, вы мне поверьте! – посочувствовал я обворованной женщине. – Так что посмотрите, Зинаида Семеновна, если у Виктора где-то хранились запасы, то лучше бы сейчас сразу проверить, потом поздно будет! – посоветовал я запереживавшей о грядущих убытках сына мадам Батайкиной.
- Ну не знаю! – потерпевшая все еще сомневалась, – Витя не любит, когда без его разрешения кто-то у него в вещах роется! – она упрямо собрала губы в гузку.
- Ну не любит, так не любит! Так даже лучше, нам с товарищами работы меньше! – постарался я не переиграть с равнодушием и вроде бы направился к выходу.
- Подождите! – возмущенно одернула меня Зинаида, – А жуликов ловить кто будет? Мой хрусталь искать и это вот, – она уже бережно ткнула носком босоножки в опилки, – Трудящихся обокрали, а вам хоть бы хны, лишь бы не работать!
- Так я ж вам, Зинаида Семеновна, предлагал посмотреть, а вы сами отказались! – начал я обиженно оправдываться перед капризной потерпевшей. – Если вы знаете, где Виктор свои запасы хранит, так посмотрите, все ли на месте!
- Здесь стойте! Я сама посмотрю! – жадность Зинаиды Батайкиной победила ее недюжинный разум.
Еще раз взглянув на меня без какого-либо доверия, она метнулась на балкон. Я даже не двинулся с места. Балкон у них застекленный, но по своим размерам стандартный, а, значит, это не стог сена. И похоже, сегодня я эту кражу наполовину разбавлю раскрытием хранения наркосодержащих веществ.
- Всё на месте! – успокоила меня потерпевшая Батайкина, – Но в серванте нет салатницы и ладьи с фужерами. Шесть штук фужеров было! Ничего вроде бы больше не взяли. Жульё! Чтоб им сдохнуть! Вы мне хрусталь, главное, найдите! – немного успокоившись, она уже вполне уверенно выдавала мне команды по розыску недостающей в доме посуды. – А на моего Витюшу плохого не думайте, он от старой жизни отошел! Они с Любой заявление в ЗАГС подали и на работу он скоро устроится!
Теперь я уже особо не стеснялся. Отодвинув Зинаиду в сторону и выкликнув понятых, прямиком направился на балкон. Через окно я видел, в какой стороне она проводила ревизию дорогостоящих сыновних запасов. И запасов, наверняка, запрещенных к обороту на территории РСФСР. Туда, к стоящей в дальнем от двери углу коробке из-под телевизора, я и направился.
Два полиэтиленовых мешка с маковой соломой я изъял в соответствии с поручением следователя. В присутствии понятых и с соблюдением всех формальностей. На поквартирный обход Савинов отправил опера, а мне уже официально поручил шмон. Все логично, для группы, которой он в эти дежурные сутки командует, лишним это раскрытие тоже никак не будет. И только Мартынюк недовольно плющил свое упитанное жало, смутно понимая, что объем работы для него возрастает.
История с кражей для меня существенно прояснилась. Картина выглядела так, будто бы вор или воры, найдя одну батайкинскую нычку в диване и прихватив по ходу пьесы супердефицитный по нынешним временам хрусталь, быстро свалили из квартиры. Если бы им удалось вскрыть замок без шума, возможно они добрались бы и до балкона. Если Зинаида не врет, а врать ей нет никакого смысла, и жулики больше ничего не взяли, то вполне есть шанс поднять эту кражу. Шли за маком, а значит, точно знали, что он есть в этой квартире. Маловероятно, что Витя Батайкин делился инфой о хранимом им марафете с широким кругом лиц. Знали один или, максимум, двое. Пожалуй, что можно раскрыть и сто сорок четвертую по горячим.
Витина маман уже поняла, что наконец-то и на нее случилась проруха и, что похоже ее сынуля из терпилы стремительно превращается в злодея. Зинаида по тихой грусти попыталась было покинуть помещение. Но мне уже не терпелось пообщаться со своим подопечным младшим Батайкиным. И потому отпускать предвестницу его третьего срока я не стал. Исключительно, исходя из того, чтобы не отдалять с ним встречу. По моим представлениям, вес и объем найденных двух пакетов тянули года на четыре лишения свободы. Это, как минимум.
Усадив, клянущую меня за коварный обман, Зинаиду на стул, я принялся за более тщательный обыск комнаты и находящейся в нем мебели. Поскольку диван был разложен и стоял вплотную к стене, я его отодвинул. Кроме пыли, за ним обнаружились две пары мужских носков, женские трусы и три рулона бинтов, окрашенных в характерный бурый цвет засохшего макового молочка.
Наркоманы и наркобизнесмены этого времени и еще последующих десяти лет заготавливали не только соломку, они собирали и молочко с головок и стеблей мака. Сделав бритвенным лезвием на растении в нужных местах продольные надрезы и обмотав эти надрезы бинтом, они одним рулоном умудрялись собрать наркотический урожай опиюшки с целой грядки. Главное, вовремя смотать со стеблей и головок бинт, слишком уж нелепо и вызывающе выглядит «забинтованная» грядка мака.
Несоответствия я заметил, едва подцепив моток бинта самовольно одолженным из чемодана Мартынюка пинцетом. А заметив краем глаза сначала удивленную, а потом ехидную ухмылку мадам Батайкиной, я и вовсе утратил сомнения. Однако, утратив сомнения, я вовсе не утратил интереса к крамольным бинтам.
В коридоре, где старший эксперт-криминалист все же начал выкручивать из полотна двери изуродованный замок, послышался недовольный гомон Батайкина-сына. Дабы маманя не упредила своего балбеса о его разоблачении, я, не выпуская из рук двух пакетов с маком и один с бинтами, быстро двинулся на выход. Возмущенный воровским беспределом Виктор оглядывал беспорядок и злобно матерился, не обращая внимания ни на своих соседок, ни на троих милицейских, обмундированных по полной форме.
Наручников у меня не было, поэтому приказав Батайкину заткнуться, я, отложив добычу на трюмо, выдернул из его штанов ремешок и стянул ему за спиной руки. Найденные в квартире вещества и витюшина нецензурщина при открытой в подъезд двери, мне теперь позволяли многое.
Отведя на лестничную площадку Савинова, я поделился с ним своими соображениями и предложил, закрепив за Батайкиным наркоту, жестко колоть его на сдачу воров. То, что он их знает, я не ничуть сомневался. Выслушав мои резоны, перестал в этом сомневаться и следователь. Перестал и сразу оживился.
- Петрович, ты, главное, хотя бы на словах ему эту сено-солому предъяви, – указал я на пакеты, – А я его сам расколю! – взялся я убеждать и без того стоявшего за раскрытие кражи следака, – Пусть Мартынюк экспресс-анализ сделает прямо здесь, я видел, у него в чемодане все необходимое есть! Прямо в присутствии Батайкина пусть свою химию бодяжит и тот обязательно поплывет. Уж я-то Витю знаю, он ни разу не кремень! И мать его как раз здесь, она слезу пустит перед расставанием, он и сдаст домушников. А мы ему добровольную выдачу оформим, а? – совращал я самым максимально возможным бонусом следователя Савинова.
