Музыканты отвели глаза — делят!
— Пустая трата Сережиного гения! — заклеймила она их. — Мы уходим! — с ласковой улыбкой вернулась ко мне, подняла на руки как принцессу, и мы под о*уевающими взглядами слитых музыкантов покинули кабинет.
— Ржака! — оценил я, слезая на пол и пообещал. — Подрасту тоже тебя на руках носить буду.
— Обязательно! — пообещала в ответ ржущая Виталина.
— Найдешь мне нормальных, морально стойких и не склонных к пороку? — попросил я. — Шанс был дарован, шансом не воспользовались, больше у меня теплых чувств к Диме не осталось.
— ВИА уже собрана, и даже записала все три песни, в машине бобина лежит, — улыбнулась Вилка.
— КГБ страшное! — радостно возвестил я. — Раз мы выбрали скучный путь, когда кадровой работой занимаетесь вы, мне еще нужен коллектив красивых детдомовских мальчиков-подростков. «Ловить» никого не придется, совсем наоборот — по возможности вести монашеский образ жизни под похотливый визг всех школьниц и студенток Советского союза.
— Страшный ты человек, пионер Ткачёв! — стебанула меня Вилка.
— Ну а представь, чего могут наворотить детдомовцы обычные? — вздохнул я.
На дворе же не «перестройка», когда всем плевать — в эти времена огребем все.
— И товарищ Генеральный секретарь тут не поможет, — продолжил я. — Первый уши надерет за передвижной рассадник разврата. Нет, я уверен, что и там, путем долгого отсева, мы найдем замечательных, стойких ребят, но зачем, если этот отсев уже проведен?
Кому плохо?
— Все правильно, Сережа, — погладила меня по голове Виталина, выдав положительное подкрепление по-Павлову за правильные мысли. — Старайся подключать к своим проектам как меньше людей со стороны. Там, где это возможно.
— Не больно-то и хотелось, — признался я. — Попадут под молотки — совестно будет. А когда КГБ — ответственность за чужие жизни делится на нас всех, и получается не так плохо.
— Ты-то здесь причем, — без задней мысли сделала хуже Вилка. — Ты мог бы вообще ничего не знать — просто иногда от тебя бы убегали музыканты, а «басисты», — указала на остающийся позади ДК. — Потихоньку заменялись нашими людьми. Итоговый результат был бы точно таким же. Прости, Сережа, ты — замечательный музыкант, но планирование сложных операций… — с теплой улыбкой развела руками.
— Иллюзий нет, — успокоил ее я, забираясь в машину. — После всего пережитого даже пытаться не верить в мощь КГБ не стану. И ты права — так, как сейчас, лучше и честнее.
— Может поэтому тебя так Юрий Владимирович и ценит? — с улыбкой спросила она саму себя. — Чтобы видеть, где «лучше и честнее»?
— А он все видит и так, вот что самое интересное, — пожал я плечом. — Но короля рулит свита — так всегда было и всегда будет, и не важно, социализм или родоплеменной строй. Но в истории хватает примеров, когда свитой начинал рулить король — и часто это выливалось в по-настоящему великие дела. Но товарищ Генеральный секретарь еще маленький и непрочно стоит на ногах, поэтому мы немножко ему помогаем. Гришин уже начинает «протекать», а завтра в Третьяковской галерее… Ты чего? — спросил побледневшую Виталину. — Понимаю, — кивнул. — До сих пор не верила, что мы тут серьезным делом заняты, а песенки — глубоко вторичны? А я ведь тебе сразу об этом говорил. Не осуждаю — а кто бы пионеру поверил? — хохотнул. — Заводи наш «Сталинмобиль», помощник супергения суперагент Вилка!
— Ты только что все испортил! — поморщилась она, но двигатель завела.
— Не будь этикет на больничном, я бы извинился обедом, а так — поехали безыдейно пожрем в любую номерную столовку, оценим процент хлеба в котлетах. А ты знала, что товарищ Трегубов, начальник Главного Управления торговли города Москвы — ворует? Ух я их всех на чистую воду выведу!
Виталина рассмеялась:
— По котлетам с хлебом?
— Утрирую же, — улыбнулся я. — Ответственный за «Сталинмобиль» автомеханик у нас уже есть, теперь нам, как главным героям комикса, нужен безумный ученый, который будет паять нам спецоборудование. Найдешь такого?
— Безумных у нас не держат, — посмотрела она на меня как на идиота.
— Не читала комиксы, получается? — спросил я.
— Не-а, — покачала она головой.
— У главных героев — это мы с тобой…
Вилка фыркнула.
— …Должна быть цель — с этим проблем нет, мы тут, вообще-то, все дружно коммунизм строим. Должно быть особое транспортное средство, — похлопал по сиденью. — «Сталинмобиль». Еще должен быть автомеханик — есть, и безумный ученый — техник. Настоящие безумие не обязательно — это как комплимент удивительным, почти нереалистичным умениям.
— Тебе по какому профилю? — спросила Виталина, поняв, что я не шучу.
— Звуковик, блок эффектов для гитары паять, схемы у меня есть, но навыков не хватит.
И «сырье» незнакомое.
— Найдем, — пообещала Вилка.
Разомнемся на этом и потом возьмемся за электронику посложнее.
Котлеты оказались вполне мясными, а толченая картоха — густой и с молоком.
— Образцово-показательно кормят! — одобрил я, опустошив тарелку и принявшись за ватрушку с компотом.
— Согласна! — Виталина выбрала борщ со сметаной и беляш с чаем. Отпив последнего, откинулась на стуле и спросила. — Так что с Третьяковкой?
— У тебя допуска нет, — покачал я головой, отомстив за все и сразу.
Лицо девушки поглотила тень.
— Все, больше не буду! — испугавшись, изобразил здоровой рукой «стоп». — Тебе рассказывать можно все, напоминаю. Тебе верят, Вилка, потому что знают, что ты — не подведешь. Не комплексуй!
— Заладил! — фыркнула она, вернув самообладание.
— В Третьяковке… — я объяснил.
— Ерунда какая-то, — пожала она плечами.
— Именно так — чисто на нервах поиграть, — кивнул я. — Чуть-чуть здесь, чуть-чуть там, и вот уже министр МВД либо идет вразнос и дает повод провернуть себя через аппарат, либо в разумных пределах исправляется и начинает работать эффективнее. Он картины рисует, Виталин. Прикинь сколько времени на это уходит? Я понимаю, отдушина и все такое, но ты же должен по четырнадцать часов в сутки пахать на такой собачьей должности, какая тут живопись?
— Если Юрий Владимирович одобрил, значит нужно постараться, — замотивировала она меня милой улыбкой.
— Обязательно, — с мотивацией и так проблем нет.
Вышли на улицу.
— А у тебя какой рост?
— 174 сантиметра, — ответила Вилка, улыбнувшись мне сверху вниз.
Андропов 175, мама — как Виталина, значит и я буду как минимум не меньше.
— А вес? — пристально осмотрел я ее с ног до головы.
— 63, — отвела она глаза и обиженно буркнула. — Я с тобой все время жру!
— Это чтобы от пули заслонять удобнее было! — хохотнул я и вздохнул. — Но лучше не заслонять, а выдергивать с траектории. Вместе с собой, ладно?
— Глупый! — наклонившись, с улыбкой потрепала она по волосам. — Мне, по-твоему, умирать хочется? Поехали, будешь бабушкам из Министерства образования глазки строить, — хихикнула она, усаживаясь в машину.
— «Я бы очень хотел, чтобы проект успели запустить до осени, у меня как раз рука заживет, смогу вместе с ребятами макулатуру собирать!» — провел я маленькую репетицию и под Виталинин смех уселся на свое место.
* * *
В ходе двухчасовой прогулки по Третьяковке мы с Сойкой добрались до пары караулящих проход в следующий зал лейтенантов. Судя по лицам — узнали.
— А чего там, дяденьки милиционеры? — поинтересовался любознательный мальчик, пытаясь заглянуть за угол.
— Там телевидение, — грустно сказал правый.
— Министра снимают, — не менее грустно добавил левый.
— Нельзя туда, да? — в тон им спросил я.
— Нельзя, — облегченно вздохнул левый.
— Ничего, нам — можно! — радостно заявил я и достал из внутреннего кармана пиджака бумажку с подписями Фурцевой и директора Третьяковки. — «В рабочее время Ткачёву С.В. и его спутникам разрешается посещать и осматривать все помещения Третьяковской галереи».
