— Это вы предложили, — предсказуемо пожал плечами Кукушкин. — А я обещал подумать.
Парень забегал глазами, как бы ища поддержки то у стенки шатра, то у задумчивой морды бага, видневшейся снаружи…
А потом всё-таки нашёл в себе силы ответить. И его слова тут же повторил переводчик:
— Возможно, меня ввели в заблуждение… Но тогда… Каково ваше решение?
— У меня его нет, Тору! — несколько секунд помолчав, ответил Кукушкин. — О таких переговорах надо сообщать заранее.
А дальше началось моральное избиение… Наш мэр может быть добрым и пушистым, но только если дело не касается серьёзных вопросов. А тогда он превращается в суровое существо, которое не уступит оппоненту ни пяди.
К чести Тору Яно, надо сказать, что он старался. Парнишка действительно из кожи вон лез, чтобы хоть о чём-то договориться. Но у него ни одного козыря в рукаве не было, чтобы бить аргументы нашего мэра.
Мне кажется, даже я бы его раскатал в пух и прах. А Кукушкин и вовсе проехал по парнишке, как каток. Несколько раз ловил на неосведомлённости, пару раз — на вранье, а в результате просто закончил переговоры:
— Вот что, парень! Я тебя не знаю и с тобой не договаривался! Хотите говорить — тащи сюда ваших старших! С ними я готов поговорить. А пока — никому не позволю переходить реку. Всё ясно? Зря только людей потащили! Так что всего хорошего вам! До свидания!
Сам Кукушкин после этого поднялся, показывая, что переговоры закончены. И японцы его поняли. Трое человек поднялись и двинулись на выход.
И только Тору Яно остался сидеть. А рядом стоял, застенчиво переминаясь с ноги на ногу, переводчик.
— Ну что ты, парень? — спросил Кукушкин, когда остальные «парламентёры» вышли. — Отдельное приглашение требуется?
Тору неуверенно посмотрел на переводчика. А потом тихонько, как будто стесняясь, произнёс:
— Раз наши переговоры закончились так, то могу я и мой друг… — он указал на переводчика. — … Попросить вашего гражданства?
— Гражданства, говоришь? — хмыкнул Кукушкин, откинувшись на спинку скрипнувшего стула. — А зачем мне это? Есть тебе, что нам предложить?
— Нет, — парень очень грустно покачал головой.
— Возможно, ты можешь рассказать нам реальное положение дел? — вкрадчиво поинтересовался мэр.
— Могу… Но не стану, — неожиданно твёрдо ответил Тору Яно, сжав руки до белизны в костяшках. — Я готов воевать за ваш город. Готов выучить ваш язык. Готов делать всё, что делает любой из ваших жителей. Но прошу вас… Не заставляйте меня предавать тех, кого я пока ещё считаю своими!
— Ладно… — Кукушкин покивал. — Тогда ты просто скажи мне, прав я или нет, после моего рассказа. Согласен?
Парню понадобилось подумать над ответом секунд двадцать. Что, как я видел, вызвало полное одобрение Кукушкина. И только потом Тору кивнул.
А Иваныч хитро улыбнулся, словно большой лис, и снова заговорил:
— Этот ваш Муряма узнал про ваши мирные планы. И решил действовать на опережение. И поэтому сейчас к нам двигаются не только желающие мира японцы, но и ваша армия. И положение у вас совершенно безвыходное. Тебя отправили сюда вести переговоры, рассказав, как это важно и нужно. Тебя настропалили на победу. Наверняка ещё публично это сделали! Так, парень?
— Всё так, — угрюмо кивнул Тору и поклонился.
— Во-первых, ты и твой друг приняты в Алтарное… — Кукушкин усмехнулся. — Я понимаю, что тебя подставили. И понимаю, что ты сейчас окажешься крайним. И самое главное — я ценю, что ты отказался совсем уж нагло предавать своих. Теперь уже бывших.
Пока Иваныч говорил, взгляды Тору Яна и переводчика на миг остекленели. Видимо, СИПИН как раз предложил им сменить группу.
— И во-вторых… — продолжил Кукушкин. — Я беру вас обоих в свою группу. Ты талантливый парень, Тору, и далеко пойдёшь. Но сейчас, перед тем как соглашаться, ты должен знать одну очень важную вещь! Ты же понимаешь, что после таких выкрутасов я твоим не помогу? Просто дождусь конца ваших разборок, а потом — ударю сам. Кто выживет и согласится к нам присоединиться — тот молодец. Кто не выживет — скатертью дорога. Понимаешь?
Иваныч дождался, когда переводчик закончит, и внимательно посмотрел на Тору. А тот качнул головой и ответил очень просто:
— Вы в своём праве. Прошу только пощадить тех, кого сможете.
— Договорились, парень, — Кукушкин двинулся прочь, а потом обернулся, на секунду нахмурился…
И торжественно провозгласил:
— Добро пожаловать в Алтарное!
Дневник Листова И. А.
Триста восемьдесят девятый день. Карты на стол.
На этот раз со мной не было Кукушкина. Только Мелкий. И мы снова шли на переговоры. Армия Алтарного постепенно стягивалась к месту возможной битвы. Чтобы сделать это незаметно, нам пришлось фактически проложить новую дорогу — параллельно первой.
Сейчас солдаты занимали позиции вдоль реки, чтобы в нужный момент выйти на поверхность снегов и вступить в бой. Для этого были подготовлены и снегоступы, и специальные настилы для «слонобоев».
Японцы скапливались на другом берегу реки, но переходить пока не решались. Они опасались двух сотен бойцов с огнестрелом, которых мы разместили около вышки — прямо на виду. Остальная наша армия старательно пряталась за снежными заносами. Им предстояло пережить не самую приятную ночь, почти без костров и обогрева.
А вот японцы, чтобы согреться, вызвали сотни капсул на берег реки, де-факто сформировав новый лагерь прямо тут.
С севера в нашу сторону приближалась новая армия. И это уже были не беженцы, а именно армия. Они тоже использовали снегоступы, а ещё тащили шесты с какими-то тряпками, которые, видимо, должны были символизировать знамёна.
Надо сказать, первая группа японцев тоже пыталась сформировать какой-то строй. Но сразу было видно, что они — не самые опытные бойцы. И в этой ситуации руководство беженцев снова запросило переговоры. Вот только Кукушкин отказался с ними говорить.
А я — нет. И, получив кучу инструкций, вышел навстречу парламентёрам.
— Я хотел бы поговорить с господином Кукушкиным! — при моём приближении выкрикнул один японцев, а его слова старательно прокричал переводчик.
Я не ответил. Не хотел глотку рвать. Мы с Мелким сначала подошли ближе, и только потом я заговорил:
— Как вас зовут?
— Я господин Аоки! Глава крупнейшей группы в нашем сообществе! — с какой-то затаённой гордостью ответил тот.
— Я уполномочен вести переговоры со стороны Алтарного, господин Аоки, — ответил я.
— Я буду говорить с вашим мэром! — покачал головой японец, и мне даже стало его жалко…
— Господин мэр — глава всего нашего города, — ответил я. — А я глава одной из самых больших групп в нашем сообществе. Вы, господин Аоки, по рангу не доросли говорить с нашим мэром. Но это ладно!..
Я дождался, когда переводчик передаст мои слова своему патрону. А затем продолжил, не дожидаясь возражений:
— Вы посчитали себя вправе отправить на переговоры с господином Кукушкиным молодого парня, который даже не знал, о чём с нами договариваться! И тем самым вы сильно обидели нашего мэра. Так что общаться вам придётся со мной и моим помощником. Меня зовут Вано, а моего помощника — Мелкий.
— Со мной, на! — важно кивнул Мелкий, указав себе на грудь.
Удар был жестокий. Я видел, как господина Аоки совершенно не по-господински перекосило от моих слов. Но формально я имел полное право вести переговоры! И да, господину Аоки, чтобы он о себе ни думал, действительно было не по рангу общаться с главой Алтарного.
— Мы хотим пройти на юг! — взяв себя в руки, проговорил господин Аоки и указал на северный берег реки. — Посмотрите туда, Вано! Посмотрите… Там нет воинов! Там наши ремесленники и другие мирные жители. Мы готовы стать вассалами вашего города. Просто дайте нам пройти! Иначе войска господина Мураямы уничтожат нас прямо на ваших глазах. А потом доберутся и до вас. Он страшный человек, этот господин Мураяма! Он придумает, как это сделать!
