рублей» — и ахнула:
— Ты что, рехнулась, Любка? Такие деньжищи⁈ За что⁈
— Клава! Ты не понимаешь! Это ж императорский цирк!!! Они к нам когда ещё приедут, лет через двадцать, может! Это ещё не всё, я сейчас остальные принесу! — Кэори поспешно вбежала в ворота фермы, но не побежала в домик конторки, а шмыгнула за ворота, накинула невидимость и затаилась. Клава, конечно же, пошла за ней, подивилась быстроте обычно неторопливой учётчицы и заторопилась к домику, возмущённо прижимая к груди коробку.
Йоко тем временем в образе Клавы втирала разинувшей рот Любаше:
— Распоряжение сверху! Так всем и объясни: культурный рост должен быть в посёлке! Отстали от соседей по всем показателям! Так что в этом месяце — аванс билетами! И чтобы всеми семьями, целиком, явились на выступление! Держи! — «Клава» всучила Любаше обувную коробку (близнеца первой, уже фигурировавшей в спектакле), полную цирковых билетов, — Это ещё не всё, я сейчас из брички вторую принесу, и распишешься в получении! — тонкий слух кицунэ уже различал приближающиеся шаги настоящей Клавдии.
Йоко успела выскочить в сени и включить невидимость как раз, когда Клава распахнула входную дверь. Йоко обратилась невидимой лисой и выскользнула мимо Клавиных ног на улицу.
В это время открылась внутренняя дверь и на пороге возникла Люба, едва не плачущая от одной мысли о том, как она будет раздавать работницам этот «аванс».
— Люба!… Клава! — крикнули обе в один голос, — Ну какой цирк⁈
Из кустов курильского чая раздалось двойное хихиканье.
Люба и Клава выпучились друг на друга, а потом — на коробки в руках. Коробки, полные подвявших листьев подорожника.
— Опять забыли лисам подарочек оставить? — чувствуя себя полной дурой, спросила Клава.
— Ага, — Люба покраснела, — Некогда было, бегала, считала… Вечером хотела…
— Ве-ечером! — Клава сунула коробку в угол, прошла к столу и начала разбирать бумаги из портфеля, — Беги уж, пока они ещё чего не учудили. Подожду.
Когда шесть с половиной лет назад Столица столкнулась с чернобуркой, совершившей тройное убийство, княжеская канцелярия разослала по всем посёлкам предупредительные письма со всеми подробностями произошедшего. К удивлению начальства, вскоре они получили целую кучу ответных писем от северных территориальных управ, сообщавших, что в окрестностях их поселений уже давно обитают волшебные ли́сы. И что пользы от них гораздо больше, чем вреда. Да и вред не сказать, чтоб серьёзный, а больше шуточки. Развился некий лисье-человеческий симбиоз. Разве что в Тихий Омут, то есть, в Тихий Плёс, нежелательно женатых на работы посылать, но тут уж с расстановкой кадров они сами справляются… Зато какие урожаи!
В столице нашлись горячие головы, пожелавшие взять под контроль текущую ситуацию. И отправили комиссию. В Тихий Плёс.
Спустя две недели местные ту же комиссию упаковали в их транспорт и отправили от греха подальше обратно в Столицу, пока они от усердия в проверках совсем не отощали. Некоторые ехать не хотели. Сопротивлялись даже.
Интересно, каких они там отчётов насоставляли?
Кэори и Йоко следили из укрытия, как Люба вышла из конторки с тазиком.
— Пошли! — более шустрая Кэори побежала вперёд.
Они славно закусили куриными ножками, сырыми яйцами и пирогом с мясом и забрались на маленький, заросший одуванчиками холмик, поваляться на солнышке. Внимание Йоко привлекла мелькающая в зеленях рыжая спина. Что-то в движениях пришлой лисы было странным.
— Что там? — сыто спросила Кэори.
— Кто-то из наших, кажется, вот только… — Йоко тянула шею… Рыжая лиса бежала, сильно припадая на левую сторону и время от времени останавливаясь, хвост её волочился по земле… — Это Банко! Бежим!
ДУРНЫЕ НОВОСТИ
Это действительно была Банко. И она, кажется, не узнавала их или бредила. И была такая худая, что рёбра были видны даже сквозь шкуру! Они отнесли её к ручью, но толком не смогли даже напоить. Банко продолжала бормотать невнятицу, спорить с кем-то и иногда скулить. Все попытки подпитать её энергией провалились — всё уходило, словно в бездонный колодец. Кицунэ посмотрели друг на друга. Положение было безвыходное.
Клава, приехавшая как раз к обеденному перерыву, осталась попить чаю с Любой. Они болтали, смеясь над собой и друг над другом. Ну, натурально же, цирк!
— Ладно, Люб, поеду я, — Клава встала, поправляя причёску перед зеркальцем на стене; вынутые из волос шпильки по стародавней привычке придерживала губами, от чего речь получалась невнятной, — Надо ещё на второй блок заскочить.
— Извините… — обе женщины вздрогнули на незнакомый голос и обернулись.
В дверях стояла рыжая девушка. Восточный разрез чёрных глаз. Шорты, футболка, кроссовки. В руках — лисья шкурка.
— Извините, — повторила она, — Нам срочно нужен врач, — она посмотрела в сторону, словно там стоял кто-то ещё, и добавила, — Ветеринар.
Шкурка вдруг захрипела и задёргалась.
— Ах ты, господи! — всплеснула руками Люба, сообразив, что в руках у девушки — живая лиса. И, похоже, жить ей осталось недолго.
Клава воткнула в шишку последнюю шпильку и решительно шагнула к двери:
— Поехали!
Павел Андреевич был опытным ветеринаром. Кого только за свою обширную практику не лечил. Даже, бывало, енотов и ёжиков. Но вот лис, да чтоб оборотней — такого точно не бывало. Настораживало его, что временами сквозь лисий силуэт начинал просвечивать контур истощённого девичьего тела, игла теряла сосуд, приходилось останавливать капельницу и рыжая девушка, представившаяся как Йоко, начинала шаманить над тушкой, тонко причитая на японском. К вечеру Павел Андреевич достиг воистину чудесного результата, переведя свою пациентку из состояния «безнадёжно» в «стабильно плохо», а к ночи — даже в «нестабильно удовлетворительно».
В соседней комнате собралось всё небольшое начальство Семёнова, а заодно и фельдшер, которого попросили подежурить — вдруг пациентка внезапно обратится в человеческую форму — что делать? Время от времени кто-нибудь из них заглядывал в импровизированную палату, чтобы предложить что-нибудь или узнать новости.
Новостей почти не было.
Время перевалило за́полночь, когда лиса наконец открыла потускневшие янтарные глаза.
— Йоко…
— Я здесь, здесь!
— Кэори…
И тут доктор с изумлением услышал зазвучавший совсем рядом ещё один голос, который сказал:
— Я здесь. Банко, что случилось?
Банко мелко задрожала:
— Она вернулась!
Дальше разговор пошёл на японском языке, всё быстрее и быстрее. Лиса говорила, захлёбываясь, словно боясь, что не успеет. Девушки — обе, и видимая, и невидимая — о чём-то расспрашивали её, вскрикивали, плакали.
Привлечённые шумом в дверях столпились все, присутствующие в доме.
Измученную лису истощил этот разговор, она снова начала терять сознание и Йоко склонилась над ней, словно собираясь сделать искусственное дыхание. Нет, это всё же было что-то другое… Вот она подула… Лиса немного пришла в себя, испугалась и попыталась отстраниться от девушки, что-то крича по-японски… А потом её голос изменился, сделался властным и очень громким. И он явно угрожал! Сидящая на кровати девушка вскочила, но её тут же словно дёрнули вперёд, глаза у неё начали закатываться…
С металлического ветеринарного лотка сорвались большие стальные ножницы, пронеслись сквозь комнату и щёлкнули между лицами двух впавших в общий транс оборотней. Лиса обмякла на подушке, а девушка рухнула на пол.
Рядом с кроватью проявилась вторая рыжая японка. Свободной от ножниц рукой она показала универсальный жест: тихо! — схватила ручку и написала на бумажке: «Нас могут слышать!» — после чего махнула рукой, указывая на выход. Доктор и фельдшер остались со своими пациентками, а вся остальная копания пошла за третьей лисой. Они отошли довольно далеко, метров за триста от дома. Кэори крутила головой, выискивая что-то. Вот она ткнула пальцем в маленькое строение.
— Туда? — переспросил председатель управы.
Она кивнула, и вся компания набилась в какой-то сарайчик, сколоченный из кусков профлиста.
— Возможно… я надеюсь, что под защитой железа она нас не услышит, — пояснила лиса.
— Да кто она-то? — не выдержала жена председателя.
Меж бровей кицунэ легла горькая складка:
— Минами. Чернобурка вернулась.
— А-а-а! — вспомнил кто-то, — Это та лиса, что несколько лет назад разбойничала в Столице?
— Да, — Кэори поняла, что люди её не вполне понимают, вздохнула и начала по порядку, — Среди нас была одна чёрная лиса. Она хотела сразу много власти, хотела могущество. Я так понимаю, она замыслила подняться едва ли не вровень с богами. Наши пути разошлись. В прошлый раз — после
