вкус, главное ещё найти время ), разобрать карты таро, а главным украшением был кукольный домик (!), где лапули, впавшие в детство, могли поиграть с игрушечными Кенами и Барби . Турник сюда тоже переехал из старого офиса, став любимым увлечением Зарплатыча, у которого уже начинали исчезать кубики пресса — форму надо было возвращать .
Можно сделать общий вывод, что новый Завод внутри был гораздо лучше, чем его окрестности. И мои опасения по поводу дикой некомфортности из-за сидения с множеством людей в едином ангаре не подтвердились: всё было хорошо. Но вот незадача, если всё станет плохо, тогда то, что нельзя спрятаться от стольких глаз, работает уже в другую сторону, более мрачную…
С-СЕМЬЯ И ЖЕНСКИЙ КОЛЛЕКТИВ
Новый цех «Тигры» стал женским коллективом . И не только из-за того, что в нём преобладали женщины: просто он был идейно ЖЕНСКИМ.
Говорилки вместе ходили по магазинами, вместе обедали и гоняли чаи, обсуждая текущие события в мире и на Заводе. И программистов они тоже звали принимать участие в такой общей дружеской движухе. Так как мне общаться в мужской компании в цеху было просто особо не с кем — Зарплатыча и Наставника я уже хорошо знал, и мы не были друзьями; Фасолич не хотел со мной общаться; Таксист тоже был неподходящим мне по психотипу, он курил и общался с людьми из цеха «Лошади» и цеха «Гуси» — поэтому я погрузился в общение с женщинами .
За Коровий вирус я достаточно устал от одиночества, поэтому с невиданным желанием бросился общаться с коллегами. Хотя до выхода в офис мне казалось, что мне будет неинтересно, ну common женский коллектив, всем за 30 и все замужем. И мужики, которые все мне не подходили. Попытка натянуть сову на глобус, сдружить то, что не может сдружиться, «возродить» то, что уже «умерло». Но чем меньше всего ожидаешь, тем больше радуешься, когда твои ожидания оказались хуже. У нас получилось крайне живое общение на любые темы: политики, психологии, отношений, кино, моды… жизни в целом. В самом начале «офисной жизни» мне показалось, что терять нечего, можно начинаться общаться и шутить в открытую на самые разные темы, и всё равно, что подумают или как воспримут, это же практически незнакомые или неподходящие люди. Но на удивление всё было очень приятно — я был в коллективе, как влитой.
Особенно, хорошо мы поладили с лапулей Полиной, тётей Таней и Зарплатычем (!) в нашем «островке». У нас была классная атмосфера, мы регулярно ходили на кухню гонять чаи и общаться. Зарплатыч создал чат между нами. А я его переименовал в «Свидетели Завода» . Да, именно мы вчетвером были этими самыми свидетелями, но в этой книге это название имеет гораздо более глобальный характер. Ещё я близко познакомился с лапулей Ангелиной за наши поездки от Завода до «Маленькой Эстонии». Но о каждом значимом персонаже из цеха подробнее будет в отдельном пункте.
До всяческих пересадок цех сидел следующим образом: наш «островок»; «островок», где сидели лапуля Ангелина и баба Надя, а напротив них Кайло; «островок», где сидели Рихтер, новая стажёрка-говорилка, а напротив них Наставник и Таксист; «островок», где сидел Фасолич с двумя компами, а напротив него сидели «слизеринцы». Униформу цеха нам выдали новую: нет, цвет её практически не поменялся, также красный с жёлтым гербом, но футболки вместо яркого алого, приняли другой оттенок, более тёмный — бордовый, можно сказать, даже, что кровавый .
Единственное, что я в начале не заметил: что коллектив строился на иллюзии ценности каждого отдельного члена С-семьи и командного духа. Так как Кайло за коровий вирус уже себя скомпрометировала перед большей частью К-команды, показав свои негативные черты, коллектив сплачивала Рихтер. Она собирала всех людей вокруг себя, постоянно хвалила, играла роль Доминика Торрето. Смеялась над каждой моей шуткой… Ведь, если мы все друзьяшки и команда, мы обязательно все согласимся над вечернее обновление базы ERP «БелМОГР» и даже сделаем это не по двойным «часам», и даже не по фактическим . Вот только вот бывших членов С-семьи, на примерах Вассермана и Леры Никольской, забывали очень быстро и про них практически не говорили. Вся эта иллюзия значимости, общих шуток и дружбы очень опасна для людей, особенно для одиноких (таких как сычи), которые приходят в сычевальню, и им нечем и некем «перебить» те самые цепляющие эмоции от «командного духа». Я рассказывал об этом Бутылычу, и он всячески советовал, не вестись на это, чтобы «не быть как он» . Поэтому я старался иронически воспринимать всё происходящее и только шутить про семью и Торрето. Ну и плюс, раз мы «друзьяшки», раз это всё френдзона, да? Да! А френдзона по методу Ставского — это когда вы слушаете мои психологические помои и мысли про сычуизм .
Было несколько персонажей, с кем я практически не познакомился: баба Надя и Карина Мещеренко, стажёрка-говорилка, заменившая Леру Никольскую. Первая только немного прокачалась, как говорилка — с ней стало лучше работать: она очень тщательно тестировала и имела даже влияние на Алису, могла её в чём-то убедить или попросить закрыть больше «часов». Но, кроме разговоров о здоровье, об её частых операциях на глаза, которые ей делали ещё при ТССР, вспомнить о ней практически нечего.
Мещеренко же было 30 лет, она была брюнеткой, не худой, но и не полной, с чёрными волосами, стриженными под каре, и большими чёрными глазами. У неё был муж и несколько детей. Она жила в сельской местности не так далеко от северных районов Новоклязьменска и Завода. Временами она казалась очень уставшей, сказывались семейные заботы, хотя старалась быть приветливой и дружелюбной. Демо-версию Карина крутила мне активно, хоть и ошибалась местами по работе, как говорилка, но вспомнить что-то о ней плохое практически невозможно. Да и о себе она старалась как можно меньше рассказывать , осуществляя только роль компаньона для других говорилок в их походах в магазин к район Пузатого. В то время я как-то просмотрел старые фотографии Кайло и, с удивлением, увидел её фотографии с Мещеренко , самые, что ни на есть, дружеские, какие только могли быть. При этом, Кайло и Мещеренко НИКОГДА при всех не показывали близких отношений . У меня возникали мысли, что это такого рода шпион Кайло в коллективе, следящий за остальными, главным образом, за Рихтер, с которой она сидела
