— Я тоже беспокоюсь о Лютце, так что надеюсь, все получится. Пойдем, Ральф.
Ральф оглядывается через плечо, когда Туули хватает его за руку и выводит из комнаты. Я могу ответить ему лишь бессильной улыбкой.
Ральф всегда был старшим братом, который заботится о других. Даже сейчас он беспокоится о Лютце, хотя и возмущен тем, что тот делает все, что ему заблагорассудится.
Хотя ни Лютц, ни Ральф не питают друг к другу ненависти, отношения между братьями испортились. Я закрываю глаза и надеюсь, что Ральф сможет нормально поговорить с Лютцем.
Когда я просыпаюсь, солнце уже садится. Из окна прямо мне в лицо падает яркий луч света.
Похоже, Туули уже вернулась из магазина Бенно. Я слышу, как она готовит ужин на кухне. Мне хочется пить, поэтому я беру деревянную чашку и утоляю жажду. Как будто почувствовав мое движение, Туули высовывает голову из открытой двери.
— Мэйн, ты проснулась? Как ты думаешь, ты сможешь поесть?
Как только я киваю и с шорохом сажусь, Туули приносит на кровать хлебную кашу. Пока я укладываюсь, она рассказывает мне, что произошло после того, как они отправились в магазин.
— Лютц был в магазине и выполнял свою работу должным образом. Он выглядел неплохо.
— Поняла. Это хорошо.
Я рада, что он не попал в беду после того, как покинул свой дом и не был отвергнут Бенно.
— Когда он нашел Лютца, Ральф велел ему поскорее вернуться домой и попытался вернуть его силой. Лютц сказал ему, что он беспокоит его в середине работы, и это переросло в спор. Ральф рассердился и ушел. Отец Ральфа тоже был на работе, и, похоже, он велел Ральфу оставить Лютца в покое.
У меня сжимается сердце, когда я вижу, как маленькая трещина в семье Лютца расширяется.
— Я понимаю, что ты волнуешься, но, Мэйн, если тебе не станет лучше, ты тоже не сможешь навестить его, верно?
— Да.
◆ ◇◆◇◆
На следующий день за мной приехал не Лютц, а Гил. Кажется, Лютц велел ему какое-то время подменять его. Хотя он и пытался достать меня, я не могу пойти в храм, так как лихорадка еще не спала.
Наблюдая, как я лежу на кровати, Гил с беспокойством всматривается в мое лицо.
— Сестра Мэйн, у вас все еще не спала температура?
— Да. Поскольку мне придется следить за своим состоянием в течение дня, даже после того, как она спадет, ты можешь прийти снова через три дня?
Гил озабоченно кивает, опускается на колени у моей кровати, хватает мою правую руку и наклоняет голову, словно целуя тыльную сторону моей ладони. Он прижимается лбом к моей руке и начинает молиться.
— Я молюсь, чтобы сестра Мэйн получила божественную защиту богини исцеления, Лунгшуммель.
— Спасибо тебе. Я молюсь, чтобы ты тоже получил благословение богов, Гил.
Гил ушел с болезненно неохотным выражением лица и, как и обещал, заехал за мной через три дня.
Из-за того, что моя лихорадка спала и я наконец получила разрешение моей семьи выйти на улицу, я ухожу с Гилом. Отсутствие Лютца почему-то кажется странным, и я не могу успокоиться.
Как только мы спускаемся по лестнице и выходим из здания, я замечаю мать Лютца, тетю Карлу, стирающую белье у колодца. Я подбегаю к ней и спрашиваю: «Тетя Карла, Лютц все еще не вернулся?»
Тетя Карла молча качает головой. Исчезла внешность веселой, болтливой старушки. Теперь она выглядит изможденной.
— Мэйн… Ты знаешь об обстоятельствах, в которых оказался Лютц?
— Я слышала об этом от Ральфа и Туули, но мне пришлось все время оставаться в постели из-за лихорадки. Я планировала пойти сегодня в магазин и посмотреть как там Лютц…
— Поняла. Ты можешь передать мне потом как он?
— Да, я проверю его.
Я соглашаюсь, думая о том, что было бы хорошо, если бы она поехала к нему сама одна, учитывая обстоятельства. Мы с Гилом уходим.
— Гил, я хочу узнать, как там Лютц, так что, пожалуйста, остановись у магазина, хорошо?
— Хорошо, если это место, куда вы хотите поехать, сестра Мэйн. Я имею в виду, все будет хорошо даже без этой старой леди, которая так сильно беспокоится, не так ли? Можно выжить и без родителей. В приюте нет родителей.
— … Думаю, это так.
Когда я впервые попала в приют, я полностью осознала, что дети нежеланны. Это потому, что сироты, которые жили без родителей, должно быть, думали, что все будет хорошо, даже если их не будет, чувствуя, что их не должно быть в живых.
Как только мы прибываем в Компанию Гильберт, Марк приветствует нас широкой улыбкой. За его спиной Лютц что-то записывает на доске.
— Доброе утро, Мэйн. Твое физическое состояние в порядке?
— Доброе утро, Марк. Жар наконец-то спал. Я услышала, что Лютц сбежал из дома…
— Пожалуйста, давай зайдем внутрь, хорошо? Несколько дней назад люди, связанные с Лютцем, потревожили магазин, и даже сотрудники немного взволнованы.
Марк прервал мою речь с нежной улыбкой. Похоже, кроме Ральфа в магазине были и другие, кто пытался забрать Лютца домой.
Если бедные люди, которые не заботятся о своей одежде, придут в магазин, который занимается продажей высококлассных и качественных товаров для благородных людей, и поднимут шум, это, вероятно, придаст магазину плохой имидж. Если так будет продолжаться, положение Лютца тоже ухудшится. Я молча киваю.
— Мастер, похоже, Мэйн хочет поговорить с Лютцем, так что мы пойдем этим путем, хорошо?
— … Ты ведь помнишь, что это комната отдыха, а не консультационная, верно, Марк?
— Я принял это во внимание.
— Извините, мистер Бенно. Хотя было бы неплохо, если бы мы вышли на улицу…
— Нет, поговорим внутри. Вчера вечером мать Лютца пришла ко мне домой вместо магазина и разразилась тирадой о том, что мы должны немедленно вернуть Лютца и что мы похитители, понимаешь?
— Мне очень жаль, мастер.
Представив, как тетя Карла, должно быть, кричала на них со своей обычной силой, я почувствовала себя подавленной. Сразу после этого я вздрогнула, услышав, что Марк набросился на нее. Интересно, не из-за этого ли она выглядит такой измученной?
Предчувствуя, что лучше не спрашивать о деталях, я поворачиваюсь к Лютцу.
— Лютц, как дела? Ты остаешься у мистера Бенно?
— Я живу на чердаке после того, как отнес туда свой багаж. Вот почему я не знал о маме до сегодняшнего утра…
Тетю Карлу, очевидно, выпроводили, она не смогла встретиться с Лютцем. Теперь, когда я понимаю причину, по которой она хотела, чтобы я проверила как дела у Лютца, у меня возникают смешанные чувства.
— Ты сказал на чердаке?
— Мне же ведь больше негде остановиться, верно?
Лютц сказал, что он живет на чердаке, который использовался как кладовая. Бенно, который сказал, что собирается усыновить его, решил не оказывать ему никакой дополнительной поддержки.
— В чем дело, мистер Бенно? Разве вы не хотели усыновить Лютца!?
— Меня собирался усыновить мастер? А? О чем ты говоришь?
Судя по изумленному виду Лютца, Бенно ничего ему не сказал.
Бросив на меня свирепый взгляд, Бенно смотрит на меня сверху вниз полными ярости глазами.
— Даже если я захочу усыновить его, я не смогу усыновить его законным путем без разрешения его родителей. Это путь, выбранный Лютцем после того, как я объяснил ему все обстоятельства. Сколько раз я говорил тебе прекратить говорить, не используя свой мозг!? Не нужно говорить об усыновлении в ситуации, когда невозможно получить одобрение родителей!
— Ах…
Черт побери, даже если я сейчас придержу язык, уже слишком поздно.
Глаза Лютца теряют блеск. Трудности одинокой жизни, вероятно, давили на него с тех пор, как он сбежал. Глаза Лютца, обычно полные надежды на будущее, становятся жесткими, когда он находит цель для своего разочарования.
— Мэйн, ты знала об этом?
Вмешивается Бенно.
— Я разговаривал с ней для получения информации о твоих родителях и твоей семейной жизни.
— Мастер…
Лютц слегка колеблется из-за слов Бенно. Он смотрит на меня глазами потерянного ребенка, ищущего свое место в этом мире.
