пожала плечами Драгана. — Это просто подход учёного, который пытается построить логичную модель явления. А вот Кеннер Ренский предпочитал практический подход, через интуицию. Без всяких моделей, но при этом вполне успешно. Хотя я, пожалуй, не совсем права, — задумалась она, — Ренский логикой тоже не пренебрегал. Но какой бы подход ты ни использовал, пойми главное: мы не просто меняем мир нашими поступками, мы также формируем его нашими представлениями о нём. Мы находимся внутри этого мира, поэтому он нам кажется чем-то стабильным, и мы не замечаем, как он меняется. Хотя иногда даже мы можем заметить изменения.
— Например? — заинтересовался я.
— Да ты сам это видел во время дуэли. По сути, я просто представила мир без Кисы, понимаешь? И он перескочил на другую ветку, где Киса не стала Высшей, а может, её вообще не было. Мы заметили, что мир стал другим, но для тех, кого не было на той полянке, он никак не изменился.
— Меня безумно увлекает эта идея изменения прошлого, — признался я.
— Ну, в каких-то заметных масштабах это доступно только Сиянию и, наверное, Силе. Знаешь, философы давно гадают, почему Вселенная такая, какая есть. Каким образом её физические константы оказались настолько подходящими, что в ней смогли сформироваться звёзды и планеты, на которых в конечном итоге смогла появиться жизнь? Обычно отвечают, что не будь Вселенная именно такой, нас бы не было, и этот вопрос некому было бы задавать. Или его бы задавали себе совершенно другие существа [38].
— Мне кажется, что этот ответ на самом деле ни на что не отвечает, — заметил я.
— Совершенно верно, он никак не отвечает на вопрос, почему Вселенная именно такая. Он вместо этого объясняет нам, что она просто такая, какая есть, и отвечать здесь не на что. К науке это имеет очень слабое отношение, это скорее из области веры.
— И я так понимаю, у тебя есть лучший ответ?
— Есть, — улыбнулась она. — Он такой, потому что Сияние пожелало создать Вселенную с разумной жизнью. Даже сверхразум не в состоянии так подобрать бесчисленное множество фундаментальных констант, чтобы гарантировать зарождение жизни, но для него есть другой путь — он может вернуться назад и выбрать другую ветку, если текущая не приводит к желаемому результату.
— То есть ты считаешь, что сразу невозможно создать нужный мир, и его обязательно придётся корректировать задним числом?
— Именно так я и думаю, — уверенно ответила Драгана. — Даже в неживой природе существует слишком много неопределённостей, а когда дело доходит до живых существ, особенно обладающих свободой воли, предсказать вообще ничего невозможно. Зато работа с лесом вероятностей полностью гарантирует результат. Представь, что ты играешь в шахматы, и у тебя есть возможность в любой момент вернуться на сколько угодно ходов назад. Как бы хорошо ни играл твой противник, победишь ты.
— Что только добавляет мне желания тоже научиться такому замечательному фокусу, — заметил я, а Драгана закатила глаза.
Дверь гостиничного номера вздрогнула от мощного пинка, и Радим, ещё ничего не соображая со сна, слетел с кровати.
— Кто там? — рявкнул он, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.
— Открывай давай быстро, — послышался голос Марины.
Радим страдальчески закатил глаза, но молча двинулся к двери. Не сразу нашарив в полумраке ручку замка, он наконец распахнул дверь. За ней обнаружилась полностью собранная для похода Марина с небольшим рюкзачком.
— Ты в каком виде женщину встречаешь, Расков? — нахмурилась она. — И пистолетом тут мне не маши.
Радим посмотрел на свою руку и осознал, что в руке он держит пистолет.
— Ты же сама кричала, чтобы открывал быстро, — недовольно пробурчал он. — Только-только заснул. Сейчас оденусь, можешь пока в коридоре подождать.
Ждать в коридоре Марина, однако, не пожелала, а вместо этого, отодвинув Радима, вошла и по-хозяйски расположилась в единственном кресле.
— Собирайся как в рейд, под землю полезем, — распорядилась она, пока Радим разбирался со штанами. — Еды надо немного взять на всякий случай и воды пару фляжек.
— Где мы сейчас еды возьмём? — удивился тот. — Всё же закрыто. И вообще, зачем ночью? Давай подождём до утра, под землёй-то какая разница?
— Еду украдём в гостиничном ресторане, ты туда через окно залезешь, — отмахнулась Марина. — Я посмотрела, здесь только один охранник, он всё время в фойе сидит. Главное, сковородки не роняй, и всё нормально будет. А под землю надо ночью, пока на объекте никого нет.
— Объект — это в смысле контора Зепперов? — переспросил Радим.
— Расков, не тупи, — поморщилась Марина. — Контора Зепперов, конечно, зачем ещё мы здесь сидим?
Они обретались в небольшом городке Ингольштадт уже три дня, осторожно исследуя подходы к штаб-квартире регионального отделения семейства Зеппер. С подходами получалось плохо — здание стояло почти на берегу Дуная в центре довольно большого участка и хорошо охранялось. Даже если бы удалось пробраться туда мимо бдительной охраны и устроить пожар, его моментально заметили бы и погасили. Словом, результат совершенно не стоил риска.
— Снизу подобраться хочешь? — догадался Расков. — А получится? И как снизу понять, что мы там, где надо?
— Я смогла на здание метки поставить, из-под земли их видно будет. Подобраться наверняка получится — там известняк, много каверн и маленьких пещерок. Кое-где придётся делать проходы, но пробраться можно вполне. Вход я тоже нашла, недалеко есть заброшенная пещера, там раньше известняк добывали.
— Надо бы какую-нибудь кирку с собой взять, — озаботился Радим.
— Какую ещё кирку? — засмеялась Марина. — Киркой ты там будешь год ковыряться. Иди еду воруй, я тебя на улице подожду.
То, что Марина назвала входом, оказалось маленькой пещеркой на косогоре за пустырём. От редких посетителей там остались следы костра и немного мусора на полу. Следы были уже давние, и по мусору было сложно угадать, что это было, когда ещё не было мусором. Предположение насчёт добычи известняка в такой крохотной пещере выглядело очень сомнительным, хотя, судя по следам на стенах, кто-то их действительно давным давно ковырял.
— Ну и что дальше? — скептически спросил Радим, осматривая неровные стены.
— Вон туда свети и не мешай, — отстранённо сказала Марина, пристально смотря в угол.
С десяток секунд ничего не происходило, потом послышался треск крошащегося камня. Радим дёрнулся было в сторону выхода, но усилием воли остался на месте. С минуту слышался треск и пол слегка вздрагивал, а затем на пол посыпались камни, а в клубах белёсой пыли возник узкий тёмный проход.
— Ну ты даёшь, Марин, — восхищённо воскликнул Расков.
— Это что, — хмыкнула явно польщённая Марина. — Видел бы ты, что Ренские могут
