общем-то, плевать на раненых — он просто не считал, что чем-то им обязан, то я попал в крайне неудобное положение.
С одной стороны, нужно было бежать за помощью, к тому же идти-то было, как я понял, не шибко далеко.
С другой — в моих руках были жизни полутора десятков воинов.
Постоянные заклинания исцеления, постоянный ток жизненной энергии и, конечно же, Нити жизни.
Пришлось связать свой источник с источниками воинов, чтобы хотя бы удерживать их на краю пропасти.
Так я и провел последние пару часов — пил зелья маны, запас которых стремительно подходил к концу, медитировал и подлечивал умирающих ребят.
Умом я понимал, что долго так не продержусь, но тем не менее, я отчаянно сражался за жизнь каждого из воинов.
Я не знал их имен, некоторых и вовсе видел в первый раз.
Даже битва, и та, по большому счету, прошла мимо меня.
Только и помню обрывки ночного кошмара…
Вот высокий лучник, которого сейчас трясет лихорадка, без промаха посылает одну стрелу за другой.
Тетива его короткого лука щелкает по специальной перчатке, из-под которой уже проступила кровь, но он не обращает на рану никакого внимания.
Из его живота и плеча струится кровь — не все пилумы псов летели мимо, и у многих воинов не было магических щитов.
Нога перетянута чей-то курткой — подобравшийся на расстояние удара пес успел рассечь бедро…
Вот крепыш, который сейчас лежит без сознания и дышит через раз, прорубается сквозь импровизированную черепаху песьеголовых.
Левый глаз залит кровью, правая рука висит плетью, а продолжает переть вперёд, круша боевым топором все на своем пути…
Вот маг, сейчас харкающий кровью, щедро накрывает порядки песьеголовых градом из сосулек.
Он до последнего оставался без единой раны и уже в самом конце получил копьем в живот от потерявшего ноги пса…
И это только те моменты, которые отложились у меня в памяти, а я, признаться, много не увидел.
Слишком сильно был занят собой…
Так или иначе, но я сейчас отвечал за жизни каждого из лежащих на земле мужчин.
А учитывая, что бросить их у низины означало обречь на верную смерть, мне не оставалось ничего другого, как задуматься о курьере.
Из шестнадцати офицеров, только двое были в сознании, но, к сожалению, оба были неходячими.
Один, насколько я понял, получил сильнейший сотряс и держался сейчас исключительно на спаскомплекте. Его постоянно тошнило, и он то и дело отрубался.
А вот второй, несмотря на то, что получил один пилум в правое бедро и ещё два в живот, держался бодрячком и вовсю зубоскалил.
Согласно наставлению по боевой подготовке в таких случаях, как наш, если рейд не возвращался в условленное время, застава немедленно посылала разведку.
Вот только длительность рейда была заявлена в двенадцать часов, а я четко осознавал, что больше шести продержаться не смогу.
А значит… у меня был только один выход.
— Денебери, — пробормотал я себе под нос. — Как мне поднять умертвие?
«Именно умертвие? — тут же отозвался некромант, будто только и ждал этого вопроса. — Не зомби, не скелет и не баньши?»
— Ещё бы понимать разницу, — поморщился я. — Брось валять дурака. Ты знаешь, что я хочу сделать».
«Глупое решение, — усмехнулся Денебери. — Гораздо выгодней выпить их жизни и получить заготовку под призрачный отряд. А из Трибуна и вовсе получится великолепный дух-охранитель».
— И этот человек учит меня чести, — пробормотал я, оглядывая лежащих передо мной воинов.
«Это для тебя, из-за твоей же слабости и якобы человечности, они свои, — невозмутимо отозвался Денебери, — а для меня они солдаты. Расходный материал, если угодно. Цена, которую нужно заплатить за победу».
— Нельзя мерить победу человеческими жизнями, — вздохнул я.
«Да ты что? — наигранно удивился некромант. — А чем? Деньгами? Землей? Властью?»
— Ну, может быть ты и прав, — вынужденно согласился я, — но я не буду так поступать.
«А если я тебе скажу, что для того, чтобы поднять умертвие, нужно принести в жертву кого-нибудь из них? Одна жизнь в обмен на пятнадцать — как тебе такой расклад?»
— Сволочь ты, — скрипнул зубами я. — Редкостная.
«Да уж, Александр, — с разочарованием протянул Денебери. — И когда ты только поймешь, что в мире нет благодарности и прочей чепухи. Нет друзей и «своих». Есть только интересы рода».
— И к чему род привела такая политика? — не удержался я. — У нас говорят, хочешь идти быстро — иди один. Хочешь идти далеко — идите вместе.
«А у нас говорят, хочешь идти — иди. И не спрашивай ни у кого разрешения, — парировал некромант. — Вот увидишь, твое человеколюбие принесет тебе много бед. Слабый пытается понравиться всем. Сильный молча берет своё».
— Только сильный способен защитить слабых, — я покрепче сжал оплывший жезл и шагнул к кусту, под котором валялись тела убитых песьеголовых.
«И что ты собираешься делать? — в голосе Денебери прозвучала тревога. — Ты же не знаешь нужного плетения!»
— А мне и не надо, — криво усмехнулся я. — Я знаю, что нужно сделать, чтобы упокоить мертвеца, а значит, если сделать все наоборот, получится его поднять».
Более, чем уверен, что я упустил из виду множество нюансов, но кровь подсказывала — я двигаюсь в правильном направлении.
«Вот же упёртый! — с раздражением прошипел некромант. — Ну и поступай как знаешь! Только не забудь использовать некроэнергию, оставшуюся после смерти воинов Трибуна. Или ты хочешь рассчитаться своей жизненной силой?».
Благодарить Денебери за подсказку я не стал — нечеловеческая логика некроманта заставляла меня скрипеть от злости зубами.
Но подсказку насчет некроэнергии взял на вооружение.
Вообще, у меня были большие сомнения в правильности выбранного мной пути, но больше идей не было от слова совсем.
Бросить воинов я не мог, и никто из них не смог бы самостоятельно добраться до заставы.
Оставалось лишь два варианта.
Отправить на заставу немертвого с запиской или сделать из немертвого тягловую лошадь.
В первом случае, я опасался, что оставшиеся на заставе погранцы посчитают, что это ловушка.
Я бы именно так воспринял появление на заставе хрипящего зомби с запиской — «срочно бегите к нам на помощь».
Второй вариант был более эффективный — Кир или Корзин с вероятностью в девяносто процентов поверят прибывшему с рейда воину и организуют спасательную операцию.
Единственная проблема
