меж пальчиков сарделек перекатывались серебряные приборы для трапезы, а на кончике носа вылез огромный прыщ, кое-как щедро замазанный пудрой. Губы сложились рыбкой и он, причмокнув, спросил:
— И все же интересно, как вы пришли к этому изящному выходу?
— Посули людям денег — они будут готовы на все. Даже изменить свои вековые привычки.
— Истинно, правда, — захихикал он. — Если бы вы только остановились на наказании, то пришлось бы за ними все время следить, тратя на это огромные ресурсы, но если пообещать долю с этого штрафа тому, кто заложит виновного, тут они все сами сделают.
— Да, сыграл на человеческой сущности. Дал им страх, и дал им выгоду.
— Вы искусны в понимании человека, — заметила дама, сидящая напротив меня, рядом с юной девушкой. Волосы, некогда густые и пышные в юности, из-за бесконечных манипуляций истратили своей силы, завернувшись в последнюю попытку красоты на макушке. Тонкие губы густо смазаны помадой, а щеки румянцем. Лукаво смотрящие глаза окружены замазанными морщинами, шея обрамлена белым воротником продолжения нефритового платья. Несколько пальцев утяжелены под стать одеянию зеленым нефритом, желтым сапфиром, белым золотом и пару рубинов красного цвета. «Надо убрать золото и получится светофор» — мелькнуло в голове, глядя на все это великолепие. — Прошу вас, будьте добры и утолите мое страстное любопытство: скажите, что вы видите во мне?
— Вы играете нечестно, — применил я свою самую лестную улыбку, которую оттачивал все утро перед зеркалом. — Как, прикажите вы мне, отразить такую красоту, используя лишь слова?
— Вы настоящий угодник, — глаза дерзнули огнем, — только не подумайте, что я вас останавливаю. Продолжайте. Но только я спрашивала вас не о красоте лица, а глаз.
— Разве красота лица не зависит от красоты взгляда? А взгляд диктуется тем, что в сердце.
— Что же для вас является красотой? Какие вам нравятся девушки? — наивно влезла юная девушка.
— Милая…
— Ничего, — остановил я рукой ее мать, — меня никак не затруднит ответить. Красота для меня, в том числе и то, что нравится в девушках по сути одно — это покорность. Именно покорившись своему мужчине, женщина приобретает наивысшую степень красоты, отдавая себя воле любимого. Ведь как говорится — «когда мужчина стреляет из лука, идеальная женщина должна подавать ему стрелы». Но с этим нельзя ошибиться, выбрав себе не того спутника жизни, потому как красота, сколь прекрасной она ни была, столь же ужасной может быть, если садовник будет плохо ухаживать за саженцем, — пришли на ум мне великие цитаты из просторов паутины.
— Но какой в этом смысл жить с покорной женщиной? В этом нет никакого интереса, если она будет полностью отдаваться своему мужчине, забывая о собственном мнении.
— А я полностью согласен, — вместо моего ответа, в разговор вмешался отец. — Доченька, ты просто еще слишком юна, чтобы понимать эти вещи. Мнение мужчины — вот за этим должна следовать женщина. Сейчас эти ваши новоявленные и прочие модные штучки о том… Вы молодые совсем забываете о традициях. Каждый должен знать свое место в обществе. Жены идут за мужьями; дети слушаются родителей — так было всегда, так должно оставаться и впредь. Если все станет наоборот, и дитя начнет ослушаться родителей, более того еще и учить станет, то это как держаться за другой конец меча. Только руки себе обрежем в конец.
По лицу дамы прошлась еще одна морщинка и быстро брошенный едва заметный взгляд в сторону мужа.
— Не обязательно стареть, чтобы понимать простые вещи. Каждый человек имеет право на свое мнение, независимо от пола или возраста, — сказала она немного с вызовом.
— Имеет каждый, — взял слово я, — но каждый должен быть удовлетворен этим обществом.
— Что вы имеете в виду?
— В ином случае начнет высказываться всякий, а не всякий обладает разумом, посему будет нести бред в массы. Впоследствии это все приведет к тому, что мы потеряем чистоту слова и мысли. Мы услышим смутьян, что будут нести горечь в неокрепшие умы, коих очень много. Все это выльется в то, что мы будем следовать шуму толпы, а не голосу разума.
— Верно, верно, — поддакивал человек во главе стола.
— И что же тогда делать? Всем закрыть рты? — в силу молодости ее пыл раскалялся. «Светофор» бросала нервные взгляды.
— Это уже чрезмерность. Нужно находить баланс, как, впрочем, во всем в жизни. Давать дорогу молодым, но и не прогонять стариков. Симбиоз опыта и современности, — насадил я маслину на вилку. «Хм, стал совсем взрослым», — подумалось при этом.
— Легко сказать, но…
— Трудновыполнимо, — перебил я ее, показывая, что разговор веду здесь я. — Всякое благо есть тяжелый путь. Не замечали, что все хорошее не дается легко?
— Возможно, в этом и есть задача родителей, чтобы облегчить путь их чаду, — подала свой голос дама с воротником. — Мы ведь, к сожалению, рано или поздно покинем мир, и наша задача оставить его лучше, чем приняли. Когда я была молодой, то смотрела на мир, как на полотно, на котором могу рисовать, что хочу. Вот только оказалось, что краску тяжело заполучить. Возможно, поэтому по мере знакомства с ним, с этим миром, у меня нарастала тревога за свое будущее. Сейчас, размышляя об этом, понимаю, что причина была проста — меня не научили встречать невзгоды, — она резко прервалась, снова украдкой бросив быстрый взгляд на мужа.
Я молчал. Лишь бросал внимательные взгляды вокруг.
— Как их научишь, если все норовят похвастаться, что они могут знать лучше, — сардельками он оставил ложку и схватился за вилку, накалывая на нее кусок говяжьего мяса.
— Для справедливости, — сделал я паузу, фокусируя их внимание, — нельзя перекладывать всю вину на одну лишь, скажем так, молодежь. Вы верно заметили, — обратился я к даме, — вас именно что не научили встречать невзгоды. Все родители так оберегают свое чадо, что, в конце концов, те вырастают без окрепших крыльев. Представьте себе, если бы орлы не покидали собственного гнезда, то, как бы они летали? Сначала родители не дают детям говорить, а затем, собственно, обвиняют их в безответственности и лени. Как ребенку научиться ответственности, если всю жизнь ему не давали и ложки самостоятельно держать? Как итог, бесконечное подавление приводит к буйству нрава. Затем взрослея, он в один момент понимает, что его родители, которых он так боготворил, оказываются такими же обычными людьми, как и другие; что они тоже могут ошибаться, могут быть не правыми. Но при этом продолжают требовать прежнее послушание. Это так не работает.
Юный взгляд был полон благодарности мне, и говорящий своим родителям — «вот, вот, вот это я хотела вам сказать.
