на неё пять лет назад — когда Либератор пытал меня. А Чуйкин торчал рядом со своим хозяином и ничем мне не помог. Так что пусть валит гнить в свой монастырь! И кстати — ублюдка Петю я тут тоже не потерплю. Так что если хочешь оставить его здесь — объясни парню, что он не должен попадаться мне на глаза. Иначе получит поленом по башке.
— Хех, не попадаться тебе на глаза, золото мое? Это будет Пете легко. Ибо ты целыми днями торчишь или тут, или у рунических камней в лугах... Но дело твое, конечно. Вот только я не позволю, чтобы наш сын сходил с ума вместе с тобой. Рюрику нужны друзья. Ему нужно общение. Мальчик не может жить прошлым, как ты...
— Нагибин, дверь закрой! — перебила Алёнка, — С той стороны.
***
Маленький Рюрик бежал вдоль речки.
Точнее даже не речки — просто ручья. Этот ручей все называли речкой, но Рюрик понимал, что речка ненастоящая. У неё даже названия не было!
В небе ярко светило Солнце, теплый ветер приятно ворошил волосы Рюрика. Вокруг раскинулись луга — уже изумрудно-зеленые.
В траве копошились шмели и первые жуки, где-то далеко кричали чайки.
Рюрик раскинул руки и представил, что он летит — как шмель, как чайка...
Мама рассказывала ему, что раньше магократы умели летать! Пока его папка не скушал магию.
Интересно, какая магия на вкус?
Рюрик бежал все дальше по берегу ручья.
Он хотел найти и увидеть рыбок, серебристых и маленьких. Папа вроде говорил, что это караси. За карасями было интересно смотреть, да и за лягушками тоже...
Лягушки тоже уже проснулись. Они скакали в траве около ручья, и Рюрик тоже начал скакать вместе с ними, как лягушонок.
Прыг-скок! Еще прыг! И еще скок...
Ручей здесь расширялся, на его берегу стоял древний рунический камень эпохи викингов. Таких камней тут возле Старой Ладоги вообще было полно.
Рюрик знал, что это он основал этот город. Еще тысячу лет назад, в прошлой жизни. Вот только он всё это забыл. Это было жалко...
А еще тут были островки — просто кочки, торчавшие из ручья. Берег порос камышом — и камыш был настоящим лесом для маленького Рюрика.
Мальчик храбро пролез в этот лес, прорубая себе путь сквозь камыш.
Ух! Он сейчас был, как настоящий берсерк, он думал, что он — древний викинг, прокладывающий себе путь через орды врагов!
Так его!
Прорвавшись сквозь враждебный камыш, Рюрик перестал быть берсерком и снова стал лягухой.
Прыг!
Он прыгнул на ближайший к берегу островок, такой маленький, что ноги Рюрика едва помещались на него.
Мальчик прыгнул еще — на соседний островок. Эта кочка оказалась какой-то полужидкой, так что ноги мальчика чуть не ухнули в ручей.
Но Рюрик скорее прыгнул еще, и потом еще — он уходил все дальше от берега, к самому центру ручья.
— Ура!
Мальчик победоносно закричал, когда оказался на самом большом островке, торчавшим посреди ручья. Вот здесь можно было уже свободно расположиться.
В воде блеснуло что-то серебристое, и Рюрик встал на колени, высматривая в черном потоке карасей.
Но карась уже уплыл дальше по течению...
Зато прямо на островке рядом с Рюриком вдруг что-то блеснуло. Какая-то искорка.
Ого!
Мальчик испугался, раньше он такого не видел.
Но Рюрик был храбрым, викинги не боятся. Да и мама, если что, придёт и защитит его... Его мама любого сразит!
Рюрик аккуратно раздвинул ладошками траву, которой порос этот островок. Трава тут была местами зеленая, а местами — мертвая и желтая, еще прошлогодняя...
Из травы что-то торчало. Малюсенький росточек. Черный и как будто блестящий.
А от росточка летели искорки — яркие и золотые...
Здравствуй, Рюрик. Здравствуй, здравствуй, здравствуй.
Вечный миф всегда повторяется, Рюрик. Повторяется, повторяется, повторяется.
И даже Крокодилу его не скушать. Не скушать, не скушать, не скушать.
Мальчик зачарованно протянул к ростку ручки...
Конец.
«На две трети он бог, на одну — человек он,
Образ его тела на вид несравненен,
...
Стену Урука он возносит.
Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята,
Чье оружье в бою не имеет равных!»
«Эпос о Гильгамеше, о всё видавшем», начало II тысячелетия до н.э.
— Настало время всепожирания, Таня, — я посмотрел на сестру.
Таня в ответ решительно шагнула ко мне:
— Я с тобой!
— Боюсь, что нет, сестричка. Это работал лишь для одного. Для меня.
Я кастанул телепортацию и переместился по координатам, которые мне дала Алёнка.
На Мальту — пятьсот метров к югу от Хаджар-Ким, и триста метров к западу от Гхар Далам.
Я знал, где это, я теперь был божеством, и все тайны мира были открыты мне...
Я бы сейчас уделал в любой телепередаче любого Вассермана, ибо теперь получил доступ к коллективному бессознательному всех людей планеты. Я знал почти всё, что знают они.
Конечно, влезть в голову Аркариусу или Либератору я все еще не мог. Но это в данном случае было и не нужно...
В лицо мне ударил горячий ветер.
Я теперь стоял на Мальтийском берегу, на высоких желтых скалах, и лазурное море плескалось внизу.
В бухте Гхар Далам и правда было полно рыбаков, тут Алёнка не соврала.
Действовать нужно было быстро, я был уверен, что Либератор уже знает о том, что я больше не в Гренландии, не под защитой моего купола...
А значит — жди войск и ракет.
Никаких следов Перводрева видно не было, но я был странно спокоен — я прислушался к моему Зову.
Зов, Тайну которого я уже давно познал, у меня был инвертированным, как и все остальные масонские Тайны.
Так что Зов Перводрева для меня звучал, как страх, как ужас, как крайнее отвращение...
И само Перводрево испытывало ко мне те же самые чувства — оно боялось Крокодила!
Но я мог переселить свой страх, я вслушался в него, погружаясь в самые глубины кошмара...
И среди дрожи и трепета я узрел ответ.
Оно было здесь. Прямо в скале.
Перводрево помещалось в подпространстве, свернутом магией Схроновых — это было нечто вроде того подпространства, в котором хранил сам себя Владимир Соловьев. Только в данном случае наверняка даже сами Схроновы не ведали, для какой цели должно было послужить свернутое ими пространство.
Нет, об этом знала лишь Алёнка, лишь
