перспективы? Три ступеньки: учитель, завуч, директор. Всё! Легкотня, скука!
Он ведь прав — зачем я себе мысленные ограничители выставил? Я способен на большее!
— Ты — мужик! — добавил он. — Такое пережил! Как тебе такое: уговаривай близких в этот мир перебираться. Здесь я вам хорошо устроиться помогу, а там, — он ухмыльнулся. — Я — мёртв.
Тьфу ты, он меня просто подкупить хочет! То же мне тренер личностного роста! Но… Но в целом он прав: с таким «блатом» жизнь будет гораздо лучше. Пока проявляем дипломатию:
— Я подумаю.
Мероприятие проходило в концертном зале правого крыла МВДЦ. Из трех сотен (спросил) кресел почти треть оказалась пустой. Жириновский, губернатор Лебедь — перед началом конкурса к нам присоединился — пяток каких-то московских «пиджаков» и пара богато наряженных иностранных делегаций разместились в первом ряду, а меня после «знакомства» сослали в пятый ряд, сидеть с Лёхой, охраной и какими-то неграми.
Особо важные иностранцы мне не понравились: смотрели так, будто я им денег должен, а их вежливые фразы были полны лжи. Последнее, впрочем, для подобных мероприятий стандарт.
Из динамиков на стенах и потолке играет приятная, стилизованная под фольклор музыка, задник сцены представляет собой картину-пейзаж с видом на несущую воды речку между засаженным пшеницей полем и березовой рощицей. Над этой прелестью — транспарант: «Тридцать восьмой краевой конкурс фольклорной песни».
Балкончики оккупировали вояки — наши, их форма мне привычна, и иностранные. Целятся из снайперских винтовок, особое внимание уделяя сцене и входам в зал — открыт только один, главный. Немного нервирует такая обстановка, а бабушкам под прицелами выступать каково?
Музыка стихла, и на сцену бодрым шагом выкатился прилизанный мужик в костюме:
— Приветствуем конкурсантов и зрителей на тридцать восьмом краевом конкурсе фольклорной песни, — поздоровался он с залом.
Иностранцы прикрыли архаичного вида, лишенные пары наушники в правом ухе — перевод слушают, видимо.
— Время неумолимо идет вперед, мир — меняется, ширятся торговые связи, но народная душа не меняется. Из недр веков берет свое начало народная песня, бок о бок проходит она по жизни с людьми. Эту песню не задушишь, не убьешь! Сегодня перед вами выступит десять лучших сибирских коллективов народной песни. Позвольте представить вам уважаемых членов жюри.
«Члены» сидят за столом справа от сцены, пятеро человек.
— Председатель жюри, Второй заместитель Министра культуры Красноярского края, Илья Андреевич Васильев.
Седеющий мужик в очках поднялся на ноги и поклонился вялым аплодисментам.
— Певец, продюсер и композитор, заслуженный артист России, Аркадий Семенович Укупник.
Аплодисменты от соотечественников усилились, и им поклонился пожилой, красующийся длинными белыми кудрями, худой мужик в очках. Знакомая фамилия, наверно в моем мире тоже Укупник есть.
— Маме Укупник нравится, — поёрзал Леха. — Попросишь у кхм… отца автограф взять?
— Попрошу, — пообещал я.
— Доктор педагогических наук, фольклорист, Нелли Андреевна Уварова, — продолжил ведущий.
Поклонилась пожилая, низенькая худая женщина в очках и с шалью на плечах.
— Наш японский гость, однажды удостоившийся похвалы самого императора — Терао Акира.
Здесь над аплодисментами постарались япошки, приветствуя смазливого соотечественника лет тридцати.
— Наш гость из Священной Римской Империи, всемирно известный актер и исполнитель Адриано Челентано.
Этому хлопали и наши, и европейские гости. Ну и я похлопал — этого пожилого итальяшку я в паре смешных комедий видел.
Пока ведущий объявлял выход первого коллектива — поселок Суломай, ансамбль «Уютная юрта» — Тимофей едва слышно мне объяснил:
— Отправив этого «однажды удостоившегося» певчишку, японцы показали пренебрежение к конкурсу — ему за одним столом с Укупником и Челентано сидеть не по рангу. А сам Акира не понимает — вон какой гордый, думает всё, жизнь удалась. Еще не знает, что больше его к Императору петь не позовут, потому что должен был ответить отказом на это предложение. Не чувствует ранга, кому он такой нужен?
— Ниче не понял, — признался Лёха.
— Подставили япошку япошки, — пояснил я.
— А! — покивал он. — Ну понятно, фашисты!
Глубокое понимание менталитета восточных соседей у деревенских детей в наличии!
На сцену тем временем выбрались одетые в этнические меховые шмотки соотечественники эвенкийской национальности, начав конкурс с горлового пения, в котором слышались ледяные ветры тундры, приходящие в самые неподходящие моменты песцы, костры стойбищ, молоко с теплой кровью и внимательно наблюдающие за людьми Духи. Классно!
Японцы смотрели с непроницаемые лицами, европейцы с легкой неприязнью — это ж чистой воды язычество! Вон тот одетый в пышные церковные одежды здоровенный лысый дядька рядом с Владимиром Вольфовичем вообще демонстративно молится.
Под вялые аплодисменты представители Малого народа покинули сцену, и их сменил ансамбль хакасской народной песни «Степь моя». Горловое пение нашлось и здесь, но навевало оно жар степей, низкое небо с огромными облаками и камни древних курганов. Японцы закаменели лицами еще сильнее, европейцы мужественно терпели, нашим нравилось.
Далее вышел коллектив Малого народа Энцы. Япошки начали шушукаться. Я подергал за рукав Тимофея:
— А чего они такие мрачные?
— Выпуская на сцену азиатов, которые, по мнению японцев, дикари и варвары, мы демонстрируем своë отношение к японской делегации, — пояснил он.
— Так с ними и надо! — оценил Лёха.
Следующие два коллектива состояли из русских бабушек, поющих фольклорную классику. Японцы потеряли интерес, европейцы начали ехидно скалиться, демонстрируя свое отношение к русской народной культуре.
— А почему американцев не позвали? — спросил я КГБшника.
— А зачем им? — пожал Тимофей плечами. — У них доктрина — они на Западном полушарии хозяйничают, к нам не лезут, а мы здесь, на Восточном, сами по себе.
— А много вообще торговли международной? Я в деревенском магазине ничего импортного не видел.
— И не увидишь, — кивнул КГБшник. — Нефть и те и те покупают, платят за нее товарами военного назначения и, например, элементной базой для телефонов и компьютеров.
— Везде одно и то же, — вздохнул я.
— Зато у нас армия лучшая в мире, — утешил меня Тимофей.
— Следующий коллектив прибыл к нам из поселка Липки. Встречайте: «Поющие Липки»!
На сцену, немного пошатываясь, вышли наши бабушки в сопровождении творческого руководителя и гармониста. Федор Степанович уселся за фортепиано, дамы выстроились у микрофонов, Марфа Антоновна поприветствовала народ, полилась музыка:
— Широка река, глубока река…
Наши вроде довольны, японцы скучают, Европа потешается — реакция такая же, как и на другие коллективы. А чего я ждал? Оглушительного успеха? Но Укупник активно шевелит ушами — раз композитор, должен уметь оценить потенциал хита.
— Вот и прошли года, но мы не старые… — затянула следующую песню Марфа Антоновна.
Укупник достал мобильник, набрал номер, что-то коротко сказал и направил микрофоном к сцене. Похоже, на «Поющие Липки» скоро свалится контракт!
— Эй, др-др-дэйра, ай-на-на-на… — мощным потоком захлестнула нас песня
