– Не бойся, не трону. – У него оказался низкий, но приятный голос. Если закрыть глаза и не видеть говорящего, никогда не подумаешь, что голос принадлежит чудовищу. «Стереотипы, стереотипы, все мы живем в мире стереотипов», – подумал Макс.
– Ты готов? – спросила Ойра.
– Смотря к чему. Если, скажем, съесть бифштекс, да с пивком – то на все сто. А вот если прыгнуть со скалы, то, пожалуй, не очень.
– Есть тебе сейчас нельзя, – совершенно серьезно сказала девушка.
Спросить почему Макс не успел. Раздался звон, похожий на удар гонга, и вдруг стало светло-светло. Кэш и Ойра повернулись, глядя Максу за спину. Он тоже повернулся и обалдел. Он помнил о просьбе Ойры не удивляться, он и не удивлялся, потому что состояние шока, в котором он находился, вряд ли можно назвать удивлением. Они стояли в самом начале огромного зала-пещеры. Размеры его поражали. Футбольное поле вместе с футболистами, трибунами, свистящими болельщиками и местным дворником-философом Никанорычем спокойно могло примоститься в одном из уголков. Колонны в три обхвата, стоявшие у стен, уходили далеко вверх, ныряя под арочный потолок. А под самим потолком, прямо в воздухе, без видимых опор и креплений висели большие серебристые шары, которые и освещали все пространство вокруг. Прямо у ног Макса начиналась прямая мощеная дорога, которая упиралась в ворота сказочного дворца. Он стоял посреди этой немыслимой пещеры. Резные ворота, высокие стены, башенки, купола, стрельчатые окна – все это завораживало и притягивало. Настоящий игрушечный дворец, аккуратно вырезанный из камня неведомыми мастерами. Он подсвечивался изнутри, и архитектура его была настолько непохожа на все виденное Максом раньше, что, если бы он попытался потом описать это, он бы не смог, наверное.
– Это что? – пролепетал он.
– Это большой чертог, а впереди дворец Ашери.
– Это ж кто такое строит?
– Наши предки вырастили его из камня, это святое место, – пояснила Ойра, а Кэш легонько подтолкнул Макса в спину. И на этот раз Макс был ему благодарен, потому что без посторонней помощи мог и не сдвинуться с места.
– Вырастили из камня, – буркнул он, шагая вперед и решив все воспринимать как должное. Вырастили и вырастили. Кто-то лук выращивает, помидорчики-огурчики, а кто-то дворцы, как говорится – кому что ближе.
Когда первое ошеломление прошло, Макс все же решился на расспросы:
– И зачем меня туда ведут?
– Тебе предстоит встретиться с нашими старейшинами.
– Зачем?
– Так надо.
– А, ну да, ну да, как же не понять, надо так надо.
Но Ойра и Кэш молчали, не произнеся больше ни одного слова.
Наконец они подошли к входу.
– Хороший домик. – Макс рассматривал ворота высотой этажа в три. Дворец выглядел игрушечным только издалека. Вблизи оказалось, что размеры его довольно приличны. Правда, красоты это не убавило. Они стояли у входа молча, и даже Макс, которому очень хотелось задать массу вопросов, не произнес ни звука, очарованный этой красотой и величием.
Прошло минут десять, а может, и больше, когда ворота открылись. Произошло это настолько бесшумно, что Макс даже не сразу заметил. Они ступили под своды. Там их встретил десяток таких же, как Кэш, мощных парней. Они без слов обступили пришедших и пошли вместе с ними – эскорт, надо полагать. «Приятно было бы с таким эскортом прогуляться по городу, все обзавидовались бы».
Они миновали ряд коридоров, залов и переходов и в конце концов остановились в одном из залов. Он был не очень большой, но у дальней стены возвышалось несколько массивных пустых кресел – троны, что ли? Вдоль стен висели длинные узкие фиолетовые полотнища с различными непонятными Максу знаками. Едва они вошли в зал, как все Максовы провожатые рассыпались вдоль стен, а Ойра вообще осталась за порогом.
Макс стоял один посреди зала. Вдруг с двух сторон от кресел-тронов открылись дверцы, которые он сразу и не заметил, и оттуда вереницей вышли люди, или как их там, этих Кэшей, называют. «А ведь точно не люди», – почему-то только сейчас осознал Макс. Стало как-то неприятно. Не зная, что делать, он начал считать вошедших: семеро; трое вышли справа и четверо слева. И каждый занял по одному из тронов, которых тоже оказалось семь. Некоторое время ничего не происходило, а затем те, кто пришел с Максом, развернулись и вышли, двери за ними закрылись. Их осталось восемь – Макс и семеро старейшин, или старейшиц, или как там называют старейшин-женщин, потому что вошедшие были женщинами. «Ну что ж, бабульки, пообщаемся», – подумал Макс. Он не мог сказать, почему решил, что перед ним пожилые женщины, тем более что внешностью они не особо отличались от Ойры, только одеты пышнее, и у каждой на шее висела массивная цепь из непонятного металла, на которой красовались яркие камни разных цветов. А ведь их семь, как цветов радуги. Ну да, точно! Вот справа налево: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Старейшины сидели, молча глядя на Макса. И Макс молчал, разглядывая их. Ему было очень интересно, чем все это закончится. А закончилось все это ничем. Старейшины посидели, посмотрели, так же молча встали и так же молча вышли. Макс, в который раз за последнее время, оторопел. Он ожидал всякого – расспросов, каких-то действий, пыток наконец, а их не случилось. Посидели, посмотрели, и все. Дверь сзади него открылась, и вошел Кэш.
– Пойдем.
За дверью их ждала Ойра, эскорта не оказалось.
– То ли мой статус понизили, то ли решили, что я не опасен, – как можно веселее проговорил он, но ни Кэш, ни Ойра на это никак не отреагировали. – Ну и ладно, – буркнул он, – будем идти молча.
И они действительно не проронили ни слова за все время пути, пока не выбрались из пещер. Они стояли у подножия гор, а перед ними простирался бесконечный лес. Судя по всему, тот самый, в котором они и встретились.
– Иди, – так же спокойно сказал Кэш.
– Что значит – иди? Может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? Что все это значит?
– Просто ты можешь идти, – ответила Ойра.
– И все?
– И все!
– Я что, подопытный кролик какой-то?! – заорал Макс. – Пойдем, на тебя посмотрят, а теперь вали. Может, вы все-таки соизволите мне объяснить, что все это значит?!
– Какой ты все же громкий. – Кэш нахмурился. – Иди, – спокойно проговорил он. – Иди!
– Ну и… катитесь вы все! – Макс развернулся и пошел прочь. У него было странное состояние – смесь злости, обиды, непонимания, разочарования. Но самым неприятным было ощущение того, что он какой-то винтик в непонятном ему механизме. Его кто-то встречает, куда-то тащит, с ним что-то происходит, и, кажется, он единственный из всех действующих лиц, который не знает сценария. У всех есть какая-то осмысленность в действиях, кроме него. Жил себе на свете паренек, жил не тужил, так нет, на тебе, пожалуйста!
Макс резко остановился. Он стоял на крохотной полянке посреди зарослей. Где он находится хотя бы примерно, он сказать не мог. Повернуть назад и топать обратно к горам – не вариант, идти «прямо» вообще понятие в лесу относительное, в этом он уже убедился.
Макс растерялся. И что ему теперь делать? Хотелось домой, только вот как туда попасть? Он постоял, осмотрелся вокруг – однотипный пейзаж, деревья, деревья, деревья. Поразмыслив, решил просто идти вперед. Если есть у него удача – выйдет куда-нибудь, а если нет – ну что ж. И он осторожно двинулся дальше.
– Хоть бы воды дали, братцы пещерные, – бурчал он, продираясь через кусты. Когда усталость достигла крайней степени, ноги сделались ватными, а собственные плечи тяжелыми, Макс решил отдохнуть. Он выбрал место посимпатичней и присел, опершись о ствол большого дерева. – Поесть бы и выпить чего-нибудь. Пивка, а можно и водочки грамм этак сто пятьдесят.
Нет, крепкого не хотелось. А вот пивка можно, холодненького, бодрященького. Все-таки пиво – лучший напиток на земле, констатировал Макс. Он вдруг застыл и напрягся, прислушиваясь к окружающим звукам. Он даже не услышал, а скорее почувствовал некое шевеление справа от него. Медленно повернул голову в ту сторону.
– Нет, ну почему? Почему это все происходит со мной?
Сквозь кусты на него смотрела та самая тварь, которую он видел у родника. Тот самый милый чешуйчатый теленок с зубами тигра. Тварь смотрела прямо ему в глаза, не смущаясь и не отворачиваясь. Сделала маленький шажок, еще, замерла.
«Что делать? Вскочить, побежать? Это наверняка смерть. А сидеть под деревом? Да, куда ни кинь, как говорится…»
Макс вскочил и, дико заорав, прыгнул вперед, прямо на зубастую пасть. Последнее, что он увидел, – это удивленные звериные глаза…
…Боль пришла сразу. Она родилась в плече, а потом сразу обняла его, крепко прижимая к себе. Наверное, он застонал. И сразу вспомнил все, что было: и тварь, и свой прыжок, и ее удивленный взгляд. «Я живой? Наверняка. Раз болит, значит, живой. Меня, стало быть, не едят? Или пока не едят?» Глаза открывать не хотелось. А надо. Макс собрался, задержал дыхание и разлепил веки…
