Я подтянула к себе, не давая еще раз уйти с головой в воду. Боролась за ее жизнь с остервенением, понимая, что горная река все равно сильнее меня, и так просто она нас не отпустит.
Неожиданно я поймала свое дерево — оказалось, оно все время было рядом. Подтащила к нему малышку — перепуганную, хлопавшую глазенками, — мельком подумав, что ей, наверное, лет шесть-семь.
Сказала ей, чтобы она цеплялась. Вернее, попыталась сказать — зубы клацали, слова с трудом выходили из моего рта, да и река ревела так, что девочка вряд ли могла меня услышать. Но она оказалась догадливой и тут же послушно обхватила дерево руками.
А я мельком подумала о том — каким образом девочка угодила в поток, где ее родители? И еще, как ей удалось продержаться на плаву до момента, пока я ее не заметила, если, судя по всему, она не умела плавать?
Ответов ни на один из вопросов у меня не было. Но я посмотрела на малышку и произнесла скорее для себя, чем для нее:
— Ну что же, будем выбираться вместе!
Через несколько минут и три безрезультатных попытки добраться до берега, течение неожиданно стало чуть менее бурным. Не успела я толком обрадоваться, как у меня нашелся новый повод для ликования — поток свернул за скалу и вынес наше дерево на каменистую равнину.
Я решила, что вот он, наш шанс, но тут, к большей своей радости, обнаружился еще один.
Потому что я заметила людей.
Две мужчин — один худой, высокий и со светлыми волосами, второй — низенький и плотный, — возились с запряженными в повозку лошадьми, и еще две каурых лошадки паслись неподалеку. Правда, повозка стояла боком и на приличном отдалении от реки, да и мужчины не смотрели в нашу сторону.
— На помощь! Лю-ди!.. — завопила я что есть мочи.
Вцепилась одной рукой в дерево, а заодно и в девочку, и принялась им махать, понимая, что они нас все равно не заметят, да и рокота реки мне не перекричать.
Но они нас все-таки заметили.
Уж и не знаю почему, но один из мужчин — тот, который худой и длинный, — неожиданно повернул голову. На это я замахала еще иступленнее и закричала так, что сама чуть было не оглохла.
Светловолосый отреагировал моментально. Кинулся к реке, а за ним, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, побежал и второй, с темными волосами и окладистой бородкой.
К тому же, поток снова обмельчал, и я сделала рывок, толкнув дерево с девочкой к берегу. Тут подоспели и мужчины. Светловолосый бесстрашно кинулся в воду, рискуя быть смытым рекой, и ухватился за конец ствола. Дерево неожиданно хрустнуло, переламываясь пополам, но второй тоже не зевал — вцепился в ветви, не давая нам уплыть.
Вдвоем они удержали березу, после чего потащили ее к мелководью. Им удалось — через несколько секунд я почувствовала под ногами твердую землю.
Встала и, подвывая и намертво вцепившись в спасенную мною девчушку, кинулась прочь из реки. Спотыкалась, обдирала босые ступни о камни, но спешила изо всех сил на берег.
Ноги тряслись, меня колотило от холода и зашкаливающего адреналина, но я чуть ли не в припрыжку скакала по камням, прижимая к себе всхлипывающую девочку. Выбравшись из реки, побрела в сторону повозки — впрочем, мне было все равно куда, лишь бы подальше от этого ужасного потока!..
Мужчины проводили меня недоуменными взглядами, и один — темноволосый и полный, — что-то мне сказал. Его голос прозвучал вопросительно, но река заглушила его слова.
Я покачала головой, не найдя в себе силы ответить, что не расслышала.
Но он все же меня догнал и потянулся к девочке. На лице было написано сочувствие, и я решила, что он собирался помочь, взяв у меня девочку. Попыталась отдать ему ребенка, но она не позволила. Завизжала что есть мочи, вцепилась мне в шею, и мне показалось, что никакая сила не сможет нас разлучить.
Лицо у малышки было напуганным, серые глаза огромными и округлившимися от страха, посиневшие губы тряслись, а со спутанных темных волос текла вода.
Но она была жива. Мы с ней выжили!
Правда, борьба с рекой окончательно лишила меня сил, и, пройдя еще метров пять, я все-таки уселась на серый плоский камень, а потом, поняв, что не могу даже удержать спину ровно, улеглась на него, прижимая к себе спасенную девчушку.
Последними силами пыталась ее согреть, понимая, что бесконечно замерзла сама.
Лежала и чувствовала, как впиваются в кожу острые, холодные камушки.
Но мне было все равно, потому что я смотрела.
Сперва на склонившихся надо мной спасителей. Тот, кто первым нас увидел и бесстрашно кинулся на помощь, показался мне молодым, лет двадцати пяти — двадцати шести. Но затем я пригляделась к нему получше и поняла, что внешность обманчива. Он был худым, черты лица резкими, но вполне симпатичными; светлые пряди спадали на лоб и лезли в серые, излишне серьезные глаза.
Эти самые глаза выдавали его настоящий возраст.
Мужчина оказался значительно старше. Лет ему могло было тридцать три — тридцать пять, а то и больше.
Какое-то время он тоже смотрел на меня, затем хмыкнул и отправился к повозке. Зато второй остался. Ему тоже было лет тридцать с небольшим. Круглое лицо, обрамленное окладистой черной бородкой, показалось мне приятным, хотя и лоснящимся от пота, несмотря на прохладный день.
Нет же, это был не пот, а испарина. Физические упражнения явно не прошли для мужчины бесследно, потому что в нем было порядком лишнего веса. И еще, как мне показалось, доброты, потому что он в очередной раз одобряюще мне улыбнулся.
Тут девочка завозилась и икнула, и я машинально погладила ее по спине. Она больше не всхлипывала, но дрожала всем телом, прижимаясь к мне в тщетном поиске тепла, и я поняла, что на этом все.
Полежала и хватит, нужно сейчас же вставать и решить эту проблему.
Малышка замерзла, и как бы она не заболела. Раз уж я вытащила ее из реки, то придется о ней позаботится, пока не отыщутся ее родственники.
Тут я увидела небо и… встать вот так сразу не смогла, на миг выпав из реальности.
До этого я уже видела его мельком, зато теперь рассмотрела как следует.
Вернее, уставилась, выпучив глаза, на два сияющих на небосклоне солнца. Заморгала, на секунду подумав, что мне это привиделось. Но ни одно, ни второе из небесных светил не спешили пропадать, и я отстраненно подумала…
Быть может, причина моей галлюцинации в том, что я приложилась головой, и это последствия сотрясения мозга?
Прислушалась к себе — если что и болело, то преимущественно стесанные колени и ушибленное плечо. В ушах до сих пор стоял рев реки, и еще я буквально слышала, как судорожно метались внутри черепной коробки растерянные мысли.
Но раз головой я не билась, то что это такое?! И почему через все небо с двумя солнцами протянулся светлый полукруг, напомнивший мне футуристические обои на компьютере с кольцами Сатурна — какими они должны выглядеть с поверхности Юпитера.
Но не могла же я очутиться на Юпитере?!
Или же могла?
Снова заморгала, затем и потерла глаза рукой, но два солнца и проклятое Кольцо не спешили исчезать.
Тогда я решила о них не думать. Сейчас нужно согреть малышку, сказала я себе, а для этого придется каким-то образом раздобыть сухую одежду, пусть даже мужскую. Кровожадно уставилась на толстяка — пусть даже на десять размеров больше нужного!..
Но отнимать ничего не пришлось — я увидела, как от повозки к нам шагал светловолосый мужчина. В руках он держал темно-серую сложенную материю, и я почему-то решила, что это одеяло. Через другую руку у него был перекинут плащ.
И одеяло, и плащ сейчас бы пришлись бы как нельзя кстати, потому что на мне был надет лишь слитный купальник. Хорошо хоть не бикини, подумала я отстраненно, а то верхнюю часть давно бы уже смыло рекой…
— Вам нужно согреться, — протянув одеяло, заявил мне светловолосый. — Вот еще плащ, — отдал мне и его, и я набросила все себе на плечи, старательно укутывая фалдами ребенка.
Темноволосый попытался помочь завернуть девочку в одеяло, но та снова ему не далась. Опять завизжала, отталкивая его руку, на что мужчина отшатнулся, а у меня заложило уши. Девочка еще сильнее вцепилась в меня, впиваясь в мои голые руки ногтями, и я обняла ее, прижимая к себе хрупкое детское тельце.
