Зашли во вторую каюту. Каюта как день и ночь отличалась, от остальных помещений, что были на галере. Поражала разноцветием красок, своим убранством и содержимым. У Оша глазки забегали. Походу мне пора уходить, хотя я их и спас, но добро люди быстро забывает, а жадность может довести до убийства. Я для них чужой. Показав Ошу, что тут мне ничего не нужно, прихватил только три колчана со стрелами и удалился.
У надстройки забрал лежащие стопкой циновки, видимо команда спала на палубе и спустился на пляж. Где, нагрузив четверых бойцов своей добычей, взяв на руки двух малышей, указав остальным следовать за мной, направился к месту швартовки каяка. Дошли минут за десять. Поблагодарив жестами бойцов, отправил их обратно к галере. Расстелив на земле пару циновок, посадил на них ребятишек, накинув на каждого по куску шерстяной ткани. Хотя и тепло – 25 градусов, но они сидят у реки и с нее отдает прохладой, не хватало мне, что бы они простудились.
Четырех летней девочки, два мелких приходились братьями. Они все время тянулись к ней, а она их постоянно обнимала, да и выглядели они похоже, все со светлыми волосами, почти блондины, глаза серо-голубые, лица славянской внешности. Два четырех летних мальчишки, были русыми, с серыми глазами и также славянской внешности, но с разными чертами лица. Самая старшая девочка имела карие глаза, чуть раскосые, черные волосы.
Достав, ранее сваренную картошку в мундире, раздал каждому по одной и на примере себя, показал, как очистить кожуру.
– Это картошка, ее можно есть – говорю детям и одновременно показываю жестами.
– Кар-то – ска, эсть – повторила старшая девочка.
– Соль – солью картошку, откусываю кусочек, демонстративно жую и глотаю, закатываю от удовольствия глаза и говорю – вкусно.
Отторжения картошка не вызвала, старшие ребятишки быстро ее умяли. Девчонки стали кормить двух малышей, у которых картошка неудовольствия не вызвала. Проделал в банке со сгущенкой две дырки, показал, как пить и пустил банку по кругу. Все ребятишки с осторожностью делали первый глоток, но после него с трудом оторвал их от банки, она же не бездонная. Каждому досталось по четыре глотка.
– Кружка – говорю и показываю на нее.
– Бутыль – говорю и на пятилитровую бутыль показываю.
– Вода – наливаю в кружку кипяченую воду.
– Пить – подаю кружку старшей девочке, и она пьет из кружки.
И так шесть раз. Похоже запомнили.
Показываю жестами, что бы они меня ждали, а сам возвращаюсь к галере, надо собрать болты и стрелу, свою долю трофейного оружия и заняться лечением двух раненых, для чего беру с собой аптечку.
Через пять минут дохожу до галеры, но пришлось ждать еще минут десять, когда Ош вышел из капитанской каюты. Выглядел он, как кот объевшийся сметаной.
Оставив охранять галеру и рабов двух человек, вернулись к стойбищу. Там женщины уже полностью ободрали трупы убитых людоловов и вырезали из трупов мои болты и стрелу. Всё имущество убитых мной лежало в отдельной куче.
Из двоих раненых, один умер, стрела попала в печень, второму попала в правое плечо, наконечник прошел насквозь, а древко стрелы застряло в плече. Женщины уже обломали наконечник и вытащили из тела стрелу. Я, вымыв руки водкой, очистил рану от грязи, продезинфицировал водкой, размельчил две таблетки стрептоцида, засыпал им входное и выходные отверстия, каждому из них приложил по тампону, которые приклеил пластырем. Заживать будет не долго, кость и сосуды не задеты.
Занялся разбором трофеев. Я убил 10 людоловов, а племя Оша четверых. Отобрал себе два чешуйчатых доспеха и два самых приличных кожаных, четыре коротких лука и один составной, все колчаны со стрелами, наконечники у них железные, шесть копий с железными наконечниками, семь поясов, а также 10 пар обуви – небольшие кожаные сапоги, ну и конечно булатный меч и ножны к нему. Сложил все в более-менее чистые трофейные рубашки и завязал узлом. Шлем водрузил на голову.
Члены племени смотрели на меня с неприязнью, чувство благодарности испарилось. Я им поклонился и еще отдельно Ошу, развернулся и неспешной походкой направился к каяку, ничем не выказывая своего волнения и страха.
Глава 4
Скрывшись в лесу, прибавил шагу. С минуты на минуту до Седого дойдет, что меня можно грохнуть. Пока не скрылся за деревьями, затылком ощущал пристальный взгляд Седого и его мыслительный процесс – "Убит. Отпустить. Убить. Отпустить." Не смотря на мой рост, явно видно по нескладной фигуре и лицу, что пацан. Хотя тут 13-ти летний уже серьезная боевая единица, один из пленных явно не старше меня был, а копьем людолову в живот засадил и не поморщился.
Все ребятишки оказались на месте, походу даже никто с места не сходил. Загрузив трофеи и посадив в каяк детей, отчалил и быстро выгреб к середине реки. Каяк был сильно перегружен, но скорость хода не потерял. Думаю, производитель заложил резерв грузоподъёмности. Да и в моей прежней жизни перегрузов никто не боялся. Дачники на свои жигули загружали пожитков чуть-ли не соизмеримым с весом самого автомобиля. Для фур полуторный перегруз нормой считался, а о транспортных самолётах вообще молчу.
Отплыв 300 метров, увидел, как на берег вышло пять человек во главе с Ошем. Трое из них махали в нашу сторону поднятыми топорами. Как говорится от любви до ненависти один шаг. Солнце в зените, 12 часов, а казалось прошло намного больше времени.
В верх по течению двигался со скоростью шесть километров в час. Через три с половиной часа вошли в реку Сылва. По дороге я продолжил учить детей русскому языку. Дети внимательно слушали, старались правильно повторять слова, при этом не баловались, не шумели, практически не двигались. Познали лиха они в своей короткой жизни.
Попробовал познакомиться. Указывая на себя пальцем, говорю – Володя. Старшие повторяют – Володья. С пятого раза начинают говорить правильно. Продолжая, вновь указываю пальцем на себя, говорю – Володя – у затем указываю пальцем на старшую девочку. Она быстро сообразила и указывая на себя пальцем, говорит свое имя – Эвика. Вот с одной и познакомились.
А дальше начались проблемы. Никто из оставшихся детей не смог назвать своего имени. Либо не знали, либо забыли. Пришлось именовать самому. Четырех летних мальчишек назвал Коля и Боря, девочку Ладой, двухлетнего Ваней, а самого младшего – Мишей.
Пройдя полтора часа по Сылве, в 17 часов стал искать место для ночлега. Поскольку осадка каяка увеличилась, подходящий ручей, скорее речушку, нашел не сразу. Поднимаясь по притоку, нашел небольшой галечный пляж, под высоким берегом, закрытый со всех сторон ивняком. Место понравилось. Сошли на берег, всех детей напоил из кружки кипяченой водой, при этом постоянно говоря в слух о происходящем. Начал обустраивать лагерь, установил палатку, куда посадили маленьких мальчиков, а со старшими стал собирать хворост. В этом деле мое участие не потребовалось, со сбором хвороста ребятишки быстро управились.
А вот я допустил ошибку, зажег костер от зажигалки. Выглядело это со стороны, что костер зажег рукой. Какое удивление это вызвало у детей. Пришлось сделать вид, что ничего не произошло и в дальнейшем добывал огонь трением, благо лук был, так что много времени добыча огня не занимала. Надо будет потом сделать огниво и научить детей им пользоваться, всего то и нужно кремень и метал. А кремень найти труда не составит. В большом котелке на огонь поставил кипятиться воду, поручил ребятам продолжить собирать хворост, а сам со спиннингом спустился к реке.
Попался судак, весом восемь килограмм. То, что нужно. Тут же распотрошил и почистил рыбину, вернулся на стоянку. Сварил уху, подождав пока она чуть остынет, дал каждому ребятенку выпить по очереди по кружке, она с собой одна, наваристого бульона и по ячменной лепешке. А потом принялись уже за остывшего судака, половину которого приговорили. На ночь разместил всех детей в палатке, а себе соорудил небольшой навес, закидав сверху лапником, ночные дожди никто не отменял.
