– Эй, Лилия, – позвала я горничную, решив воспользоваться моментом и прояснить некоторые детали, – ты же работала какое-то время в моем замке до того, как советник с деньгами сбежал?
– Да, Госпожа. Я проработала здесь год.
– У меня вот вопрос есть…Но он странный.
– Знаете, Госпожа, я уверена, что после всех ваших чудачеств, я стойко выдержу очередной удар.
– Тогда не жалуйся. На самом деле, у меня небольшая амнезия. Я плохо помню многое до того, как упала.
Ждак и Ольха кинули на меня удивленные взгляды. А мне казалось, что подобная новость и не новость уже вовсе…Неужели они и правда думали, что эта Сисиль с пеленок стреляла из револьвера по радуге?
– Я бы хотела узнать, какой была по характеру до падения. Какой меня видели люди?
– Ох, действительно, амнезия, – сочувствующе произнесла Лилия, однако, тут же добавила, – уверяю, она вам пошла на пользу. Вы стали будто к народу ближе…С вами хочется общаться по-простому.
– И поверь, я ценю это, – слышать подобное очень приятно. Я вновь открыла вентиль, чтобы пустить воду. В этот раз напор оказался сильнее.
– Не сочтите за грубость, но характер у вас был очень мягкий. Вы были чересчур доброй, податливой, старались всем угодить, сохраняя при том желание жить красиво и беззаботно. Льстили без разбору, неправильно распоряжались деньгами, никогда ни на кого не ругались, постоянно просили за что-то прощение. Были трусливы, легко отступали от цели и всегда перекладывали работу на других.
Это в очередной раз подтверждает то, что Сисиль была дурочкой, но вот, что странно, – я ожидала услышать гораздо больше негативных черт. Если бы эту Ебельманию не посадили на трон, она вполне бы смогла жить счастливо в каком-нибудь закутке. Её несчастье было именно во власти, а также в отсутствии тех, кто мог бы ей помочь. Быть может, я сейчас пытаюсь оправдать хозяйку прошлого тела, но не мне решать, лучше ли иметь правителя деспотичного или слабохарактерного.
– Госпожа, вентиль!
Выходит, Сисиль – жертва обстоятельств? Мне не хочется искать ей оправданий в силу того, что характер мой прямо противоположен тому, что был, но, если подумать, то отчасти вина и вовсе не на ней лежит.
– Госпожа!!!
Лилия схватилась за вентиль, пытаясь его закрутить, но струя лишь стала сильнее, из-за чего шланг попросту выскользнул из моих рук. Весенние ручьи текли по плитке, сливаясь в реки, и вот я уже по щиколотку стояла в воде, пытаясь вместе с другими поймать извивающийся шланг. Это ж надо было так задуматься!
Я поскользнулась и свалилась на Ждака – тому посчастливилось стать моей подушкой безопасности. Ольха героически кинулась на шлаг, но промахнулась, и Лилия, закатив рукава, жестоко принялась душить змея. Вентиль был благополучно закручен, мы вымыты и свежи, а вода, к всеобщему удивлению, начала куда-то утекать. Куда? Искать нам даже не пришлось, ведь с первого этажа раздался крик.
«Дорогой дневник. Меня никто не подпускает к уборке. Сегодня я затопила свой собственный замок…»
***
– Как думаешь, если в салициловый спирт кинуть соду, смогу ли я его пить?
– Госпожа, порой вы очень пугаете меня.
Вместе с Ольхой и Подсолнухом я сидела в просторном кабинете, разбирая многочисленные письма из шкатулки. Удовольствия подобная процедура доставляла немного – почти все распечатанные конверты были пропитаны слезами и крайне негативными словами. Вот эти десять посланий от родной семьи Сисиль, что, судя по первым письмам, никогда не надеялись увидеть свою дочь великой правительницей. Эти сорок бумаг от Императриц, каждая из которых то требовала возвращения долгов, то обвиняла меня в том, что я, как казалось, и не делала вовсе. Ещё пять писем от Императора – все они, если честно, оказались очень сухими и грубыми – и ещё пятнадцать от советника, которого я искренне желала закопать вертикально и головой вниз. Что мы имеем в итоге? Только то, что со мной никто не желал разговаривать. Очень жаль.
– Я бы хотела побывать в восьмом секторе. Посмотреть, как люди живут.
– Госпожа, у вас слишком красивая и заметная внешность, – ответил Подсолнух, наливая в кружку чай. Его мне принесла жена местного гончара. – Ваше появление без разрешения восьмой Императрицы может обернуться проблемами.
– У меня действительно столь броская внешность?
– Да, моя Госпожа, – ответила Ольха, – почти каждый знает вас в лицо. Не огорчайтесь сильно, однако, многие феи, рожденные с розовым цветом волос, даже поспешили перекраситься после вашего краха.
Мне всё больше начинало казаться, что Сисиль была своего рода объектом для ноши всех грехов и обвинений этого мира. Менять цвет волос только потому, что мне с рождения уготовано розовое бытие, явно чересчур.
– Тогда мне необходим парик. Есть?
– Думаю, да. Но лицо…
– Румяна и тени.
– Хорошо.
– Нет, Госпожа, я не допущу подобного, – тут же возмутился Подсолнух, – вы сильно рискуете! Прошу, отбросьте эту затею, я уверен, Ждак со всем справится.
– Я не сомневаюсь в его способностях, но мне надо знать, как живут люди в этом ми…как вообще они живут в соседних регионах, чтобы обеспечить хорошую жизнь моим подданным.
– Ох, моя Госпожа, как же необъятно ваше великодушие!
– В таком случае, я предупрежу брата, что вы отправитесь с ним, – улыбнулась Ольха, явно довольная моим ответом, – я отдам вам свое платье.
– Спасибо, буду признательна! Заодно очередную партию продадим.
– Госпожа Сисиль, ваш ум – свет Мордора.
– Сомнительный комплимент, но он зачтен. Поверь, Подсолнух, никто не знает столько, сколько не знаю я…
*Шотландская пословица. Скотч – алкогольный напиток.
Провал № 6.
Вместе с Ждаком мы пересекли границу поздней ночью, когда единственным источником света была луна. По словам моего стража, человек, что вызвался быть проводником в мире махинаций, назначил встречу следующим днем, посоветовав в качестве ночлега одну из непримечательных таверн. Выбор оказался крайне правильным, но жутко неудобным и грязным, – казалось, будто в этой таверне никто кроме хозяина и шайки пауков не живет. Черный рынок, к которому мы держали путь, находился в самом городе, а точнее, в его восточной части, что славилась постоянными проблемами и ежедневными митингами. Следовало сделать вывод, что даже в восьмом богатом регионе не все так гладко, как, возможно, хотелось бы того нынешней Императрице.
– Если я верно понял, черный рынок уже пытались разогнать, но он собирается вновь и вновь. Это единственное место, где можно найти редкие товары, – сказал мне Ждак, когда рано утром мы вошли в западные ворота, без труда миновав дремавших стражей. – Нашего проводника зовут Лаймом, и он фея, как и вы. Будьте осторожнее.
– В каком это смысле?
– Несмотря на помощь, которую он оказал мне, этот парень, кажется, выдает себя не за того, кем является на самом деле. Уж очень довольным он показался мне, когда я говорил, что приведу вас.
В самом деле, подозрительно. Но, если бы не он, Ждак бы не смог продать первую партию флаконов, ведь ходить по черному рынку одному без сопровождения местных обитателей крайне опасно. Придется поблагодарить этого мутного фея, хотя я уже не та, что прежде, и сесть мне на шею не получится – вдарю по челюсти с ноги и без сожалений.
Восьмой регион был большим и состоял из центра и окружавших его городов – так выглядели все облагороженные сектора. Деревянные дома, мощенные камнями улочки, скромные рынки – не знаю, как выглядит замок Императрицы, однако, городок этот кажется самым обычным. Несмотря на раннее время горожане уже занимались работой, и не было среди них того, кого я могла бы назвать оборванцем или нищим. Женщины носили добротные, хотя и однотипные наряды, мужчины болтали о предстоящих попойках, дети гонялись друг за другом с палками. Совершенно ничего необычного. Думаю, именно так и выглядело Средневековье.
