до самого желудка. Я закашлялся, на глазах выступили слезы.
— Ох ты ж… — я отдышался. Посмотрел на дымящуюся в пальцах папиросу. Как они курят этот ужас вообще? Или… В голове поплыло так, будто я закурил впервые после очень долгого перерыва. Я затянулся еще раз. Фу, гадость все-таки… Потушил папиросу в металлическом судке, который у Веника явно был пепельницей.
— Сообразим чайку? — предложил Веник. Как-то он напрягся резко, когда я из туалета вышел. Осторожно так стал общаться, будто я сумасшедший или что-то вроде того.
А я не сумасшедший, кстати?
Я покрутил головой, в поисках какой-нибудь отражающей поверхности. Ну, вдруг в туалете просто зеркало испорченное? Мало ли, какой-нибудь хохмач прикрутил туда экран, а чуть выше — глазок камеры. И нейросеть вместо отражения показывает там каких-то других людей. Что-то такое смотрел недавно.
Типа, вас снимает скрытая камера.
Стоп.
Так может это и есть розыгрыш?
Подсыпали что-то на работе в чай, потом мне приснился развесистый сон про завод и увольнение, а меня, тем временем, привезли в морг и положили на каталку. А тут вокруг сплошные камеры стримят. И зрители смотрят, как я офигеваю.
Я снова огляделся, прикидывая, в каких местах можно было спрятать скрытые камеры.
— Пойдем в комнату отдыха, серьезно, — Веня подошел ко мне, бережно ухватил за плечи и начал подталкивать к двери. — У меня там кипятильник есть, вроде печенье осталось еще, Юрила вчера приносил. Чайку попьем… А то ты зеленый совсем. Пойдем, пойдем.
Сопротивляться я не стал.
— Вот сюда, вот сюда… — Веник предупредитель открыл передо мной обшарпанную деревянную дверь, покрытую такой же скучной светло-зеленой краской, что и стены до половины. За ней обнаружился короткий коридорчик. За приоткрытой дверью направо — душевая. Квадратный поддон, кран, гибкий шланг с лейкой. Резиновый коврик. Занавески нет. За дверью налево — крохотная комната. Две деревянные кровати с покрывалами зелено-серого окраса, окно, наглухо закрашенное, сероватая тюлевая занавеска. Тумбочка, на тумбочке стакан с кучей авторучек и обгрызенных карандашей. И почему-то литровая банка. В этой комнате тоже была раковина. Кажется, тут водопроводом оборудовано чуть ли не каждое помещение вообще.
Веник усадил меня на кровать и принялся суетиться. Налил в банку воды из-под крана, сунул в нее кипятильник, воткнул вилку в розетку. Металлические завитки тут же покрылись пузырями. В этом морге что, пунктик на ретро? Электрический чайник не могли купить?
Тем вренем, Веник достал из тумбочки две чайных кружки, на вид тоже будто купленных на блошином рынке. Одна с голубым ободком, другая — с облезшим золотистым. И картонную пачку. «Чай грузинский байховый. Первый сорт».
— Кипятильник от деда что ли остался? — спросил я.
— Почему от деда? — обиделся Веник. — В культиках купил месяц назад только.
«В культиках…»— мысленно повторил я. Мы так в детстве магазин «Культтовары» называли, рядом с крытым рынком. За батарейками туда ездили, только там можно было большие квадратные батарейки купить… Неужели до сих пор работает? Я думал, что там уже давно что-то другое… Может, какой-то двинутый на ностальгии бизнесмен выкупил и открыл там комиссионку, чтобы как раньше все было?
— А тебе не страшно в морге работать? — спросил я, чтобы как-то заполнить неловкую паузу.
— Да не, — Веник поматал патлами. — Сначала было противно, но быстро привыкаешь. А марафет на жмуров наводить мне даже нравится. Все-таки, последний раз на выход. Пусть их красивыми запоминают.
— А свет почему везде включен? — спросил я. Вода в банке, тем временем, закипела. Веник выключил кипятильник, вытащил его из воды и щедро сыпанул в кипяток чая. Моя мама называла такой чай «с дровами». В общем-то, понятно почему. В воде плавали какие-то палочки и веточки. Чаинки медленно опускались на дно, вода вокруг них становилась желто-коричневой… Ну точно тут какой-то бзик на винтаже. Это же еще найти сейчас такой чай где-то надо!
Я глубоко вздохнул. Вроде общая деревянность начала отпускать. Я протер ладонью вспотевший лоб. Ну мало ли, приглючилось что-то. Я все-таки башкой треснулся, глупо надеяться, что вообще без последствий такое дело обошлось. Но, наверное, Веник прав насчет того, что надо подождать врачей и не торопиться домой.
— Слушай, это… — Веник прихватил банку полой халата и разлил чай по кружкам. Немного коричневой жидкости с чайнками выплеснулось на тумбочку. И на халат тоже. Веник зашипел, поставил наполовину опустевшую банку обратно на тумбочку. Снова открыл дверцу. — Наврал я тебе про печенье, я его еще час назад сожрал.
— Да ладно, ничего, я не голодный, — сказал я и отхлебнул из кружки. Чай обжег губы и небо, я втянул в себя воздух. Язык свело от «деревянного» вкуса чая. Не то, чтобы он был прямо совсем дрянной. Но привкус опилок там определенно имелся.
Наверное, все-таки не сплю. Чтобы во сне так четко ощущались запахи и ощущения…
Или сплю?
Я легонько ущипнул себя за запястье.
— Слушай, это… — Веник поставил кружку на тумбочку. — Давай ты приляжешь тут, поспишь… У меня еще дел сегодня прорва просто. Я свет выключу, если мешает.
— А почему, кстати, он везде включен? — спросил я. — Ты же говоришь, что не страшно?
— Ну это… у меня привычка просто такая, — нашелся Веник. — Я даже дома свет на ночь не выключаю.
— Я сам выключу, иди работай, — великодушно согласился я. — Чай допью и лягу.
— Ну это вообще отлично! — Веник вскочил. Схватил с тумбочки свою кружку и вышел за дверь.
Я шумно выдохнул. Еще раз посмотрел на свои руки. Так, спокойно, Жан. Давай без лишних телодвижений. Не кипишуй!
Я поднял руки к лицу и ощупал его.
Хрен его знает, что я собирался таким образом понять. Не представляю себе, как слепые отличают наощупь одни лица от других. Вот нос, вот подбородок. Щетинка пробивается, хоть и реденькая пока. Лоб… Пальцы уперлись в спутанный комок волос с чем-то твердым.
И я снова чуть не заорал. Больно, кстати, не было нисколечко. Но касания при этом я ощущал нормально.
Да все было нормально, твою мать! Даже более нормально, чем всегда!
Я посмотрел на чашку недопитого чая. Потрогал языком обожженное небо и передумал допивать.
Короче, надо правда попробовать поспать.
Я вытянулся на неудобной кровати. Снимать покрывало не стал. Раздеваться тоже.
Закрыл глаза.
Как, интересно, я смогу заснуть в такой ситуации? Раз овечка, два овечка, три овеч…
Что-то вырвало меня из сладкой неги сна. Какой-то ненужный посторонний звук… Когда я засыпал, его не было. Сквозь сон я даже опознал, что за мелодия играет — хор воодушевленных голосов торжественно пел гимн. Я наполовину
