в три погибели, содрогнулся до кончиков пальцев и выблевал его рядом. Он как подскочит кверху. Отряхнулся от моих мокрот и задорно стал виться вокруг меня и немного в сторону нырять. Нырнёт – и обратно. Нырнет – и обратно. Прозрачно намекал мне, чтобы я дальше за ним следовал. Так и сделал. И мы снова побежали. То есть бежал то конечно я один, а шар летел, между стволами маневрируя. Без ноши в желудке бежать стало легче, хотя кочки, пни, корни и ложбинки грозили свихнуть лодыжки. То и дело мне приходилось скатываться в глубокие овраги, а потом снова подниматься по склону. На одном косогоре мне посчастливилось наткнуться на ручей. Здесь я умылся, напился и набрался сил. А потом побежал дальше.
С какого-то времени мой путь пролегал исключительно вниз и я понял, что спускаюсь со склона огромного холма. Из-за деревьев открывался вид на лесную долину. Там я заприметил огонек на невысоком холме. Он пробивался сквозь дубки. Туда и вел меня шарик. Вскоре мы подобрались совсем близко и здесь я увидел, что огонек – это черно-оранжевое пламя, выходящее с искрами из трубы на крыше коробчатого низкого строения, оббитого со всех сторон железными листами. Из этой индустриальной конуры по боковым стенам торчали множественные трубопроводные коммуникации. Кое-где врезаны задвижки, где-то торчал короткий обрезок трубы. Я подумал, что это какой-то самодельный заводик по перегонке жидкого топлива. Но никаких других подсобных помещений или техники рядом не наблюдалось. С торца вместо двери чернел провал. Стены глухие, без окон. Шар влетел в черный проход и остался внутри. Я с полчаса еще посидел в лесу, понаблюдал с безопасной дистанции. Все ждал, не выйдет ли кто. Выйти, никто не вышел, а в боку у меня снова закололо. Ну, я и двинул вперёд.
Как только я туда вошел, в нос ударил резкий запах ароматических масел и циклических эфиров. На ржавых металлических перегородках, разделяющих «завод» на три части светили маломощные электрические лампочки в защитных сетках. Я шел по узкому коридору вдоль глухой стены, и с удивлением рассматривал, что скрывалось за каждым таким отсеком. Перед взором открывались герметичные цилиндрические сосуды из стекла на сорок-пятьдесят литров, хитро соединенных между собой трубками.
Сердито гудел генератор. Должно быть, он находился за последней перегородкой. Я прошел еще несколько шагов и остановился, как вкопанный. Спиной ко мне на очень высоком табурете рядом с открытой емкостью сидел толстый, сильно волосатый мужик, голый по пояс. Его руки были опущены в эту емкость. Сверху из трубочек, отходящих от других сосудов, на его руки капала жидкость, но он словно не замечал этого.
Я его окликнул, но он не обернулся. Тогда я подошёл ближе и увидел, что в прозрачном чане, в чуть розоватой воде лежит полуголая Камилла. Но тут она совсем не живая, словно в коме. Рыжие волосы распущены по воде, как у мертвой русалки. Глаза закрыты, а мужик поддерживает её за голову и плачет. Я смотрю на неё и глазам своим не верю. Оказывается, это не вода розоватая, а мелкие живые существа, похожие на головастиков. И каждый такой головастик цепляется за её белую кожу, а потом медленно гаснет и тонет. А на его место прицепляется другой головастик. Я головой повертел и вижу, что все эти розовые существа льются вместе с жидкостью из верхних трубочек.
– Кто это? – спрашиваю мужика.
И тут он, наконец, на меня внимание обратил. И сразу весь как-то оживился и плакать перестал.
– Ты пришел, – говорит мне мужик. – Наконец-то!
– Кто это? – снова повторяю.
– Камилла, – отвечает. – Сестра моя. Она говорила, что ты придешь.
– Что с ней? – спрашиваю. – Я её недавно видел. Она была в порядке.
– Она может жить только в воде, – говорит мужик и дальше рассказывает, что весь этот мини-завод нужен только для того, чтобы поддерживать в сестре жизнь.
Оказывается, гнал он здесь не бензин, а Percepsia Rure – особо живучий вид хордовых многоклеточных, способных вдыхать жизнь в полумертвые тела. По его словам, он с сестрой заблудился в лесах десять лет назад.
– Это был её первый прыжок с парашюта, – рассказывает мужик. – Она очень просила, чтобы я её взял с собой. Мы должны были приземлиться в рассчитанном квадрате у речки, но ветер отнёс нас далеко на восток. Мы приземлились в лесу недалеко от хижины и вошли в контакт с Хамой. На седьмые сутки мы его обменяли на то, чтобы Демон вывел нас из леса. Но вместо этого он забрал наши души.
– Но как ты все это построил? – не понимаю я.
– Я не строил. Это построили до меня. Я должен поддерживать генератор, чтобы раствор, в котором плавают головастики, пребывал в нужной температуре. Каждые два часа я так же добавляю натриевой соли из здешних запасов. Пока малютки живут, сестра моя будет жить.
– Она сказала, что я должен вернуть Хаму. Но почему привела меня сюда?
Тут мужик сдернул с шеи ключ на веревочке и передал мне.
– Теперь ты с нами. Если не найдешь Хаму, демон сделает из тебя раба. Такого же раба, как я.
– Что это за ключ?
– Выйдешь отсюда и смотри на самую яркую звезду на западе. Иди в этом направлении. Там его логово. Там должна быть дверь. Открой её и сразись с врагом нашим.
Я спрятал ключ в карман, но мужик завязал его обратно на веревочку и мне на шею повесил.
– Не теряй этот ключ, береги его, – говорит мужик. – Другой отдал за него душу.
– Другой?
– До тебя было ещё пятеро.
– И никто не выбрался?
– Никто из тех, кто говорил с ним.
Я пообещал ему, что постараюсь не свернуть с пути. Брат Камиллы дал мне питья и немного вяленого мяса в дорогу. Я вышел наружу, нашёл на небе самую яркую звезду на западе и двинулся в её сторону.
13 серия. Топор
Лес снова сомкнулся позади. Лес был повсюду и я бы не удивился, если б деревья начали расти прямо из неба. Но тогда мне было бы трудно смотреть на звезду-ориентир в западной части неба. Я не чувствовал холода, хотя воздух свежил. Я знал это потому, что дыхание моё превращалась в белый пар. Хибарка со странными емкостями и коматозной Камиллой осталась далеко за спиной. Я был так поглощён целью пути, что
