сейчас поедет, то…
— Ну-ка, ногу свою покажи! — перебивая меня, заявила старушка, садясь на стул возле маман.
— Мам… — начала было маман, но…
— Прекрати уже мамкать! Мам, мам…! — бабуля, преодолевая сопротивление дочери, явно рассердилась, но это куда лучше, нежели бы она пребывала в подавленном состоянии. — Вот скажи мне, куда ты с такой ногой попрешься?
— Ай…! — маман поморщилась, когда бабушка дотронулась до связок ее пострадавшей стопы.
— Сейчас Верке позвоню, попрошу прийти, сделать тебе тугую перевязку! — заявила бабуля, отпуская мамину ногу. — И сейчас же марш в постель, а я тебе холодный компресс принесу…
— Мам…
— Ира! Ты завтра с палочкой ходить будешь, как старушка, если не станешь меня слушаться, этого хочешь?!
— Не хочу… — словно маленькая девочка, ответила расстроенная маман.
— Одно горе с вами! А в магазин мы со Златкой сегодня сходим, все равно ты ничего путного не купишь! И приготовим все что нужно, а ты отдыхай уже!
— Бабуль, ну и чего ты так разошлась-то? — поинтересовался я.
— Чего-чего! Приятельница меня сейчас предупредила, что в ближайшее время нам стоит ожидать новой инспекции из «опеки»! Говорила же тебе, что лучше с ними не ссориться!
Квартира Златы, около восьми часов вечера.
Как могла моя чрезвычайно активная и весьма эмоциональная подруга не навестить меня сегодня, после увиденного на «голубом экране»?
Никак не могла.
А посему, в тот момент, когда мы с бабушкой, закупившись всем необходимым, по ее мнению, для организации завтрашнего вечернего стола, вышли с рынка и, проходя мимо винного магазина, устроили небольшой спор (бабуля сегодня заводится с пол-оборота по любому поводу, что в общем-то и не удивительно…удивительно другое, что она вообще не слегла с давлением, ибо представляю, что́ ей пришлось пережить и какие кошмары ей снились)…
— Они же только вчера целую бутылку вина на двоих выпили! — вознегодовала бабуля, на дух не переносящая спиртного.
— А я и не говорила, будто они обязательно должны будут выпить еще одну. Но пусть оно будет на столе, в конце концов, это долгоиграющий продукт, и ничего страшного не произойдет, если завтра оно не понадобится. — возразил я.
— И на все-то у тебя свое мнение имеется… — пробурчала старушка, но в винный мы таки зашли.
…на тему того, нужно ли вино на завтрашнем столе или же маман и «ого-го директор» обойдутся без оного, позвонила Стёша, поинтересовавшись, можно ли ей зайти сегодня ко мне.
Получив отмашку (в прямом смысле слова) от бабули, я сказал подруге, чтобы заскочила через часок, а то, пока мы еще до дома доберемся, пока продукты разберем…
И когда «часок» прошел…
— Зла-а-атка-а-а! — стоило только открыть входную дверь, как меня, прижав к себе так, что я едва-едва мог дышать, снесла стихия.
— Я тебя сейчас поцелую! — услышал я угрозу от все еще прижимающей меня к себе подруги.
— Не надо… — прохрипел я, насильно уткнутый носом в ее ключицу.
Подруга заявилась не одна, а в компании с мамой, несшей в руках тортик-мороженное, а также некий подарочного вида пакет.
— Здрасьте, теть Люд! Привет, Стёш! Проходите…
Получив, наконец, свободу, я посторонился, пропуская в квартиру подругу и ее мать. Стёша, едва я запер дверь, тут же обняла меня вновь.
Эти девицы сегодня явно посетили парикмахера, ибо обе они щеголяли новыми (и совершенно обалденными!) прическами. Одинаковыми. Сделанными в асимметричном стиле, причем зеркально, таким образом, мать с дочерью вместе составляют единую «композицию», отчего стали похожи друг на друга еще сильнее. Практически, как сестры-близняшки.
— Ты меня сейчас задушишь… — приглушенно пробормотал я и подруга нехотя отпустила меня.
— Привет, Злат… — ласково улыбнувшись и погладив меня по плечу, произнесла теть Люда. — А ты бодрая, не унываешь. Молодец!
— Да, знаете, теть Люд… — почесав затылок, я взглянул на подругу, которая изо всех сил боролась сейчас со слезами и пыталась выдавить из себя улыбку.
Я шмыгнул носом, ибо и на самого накатило от воспоминаний, которые ассоциативно вывалила память. Воспоминаний о потере дорогого мне товарищатам.
Терять друзей — это всегда очень больно. Когда уходит друг, ты лишаешься не просто знакомого человека, но и целого пласта собственной жизни… Однако, для подростка, вроде Стёши, сама концепция смерти как таковая, скорее всего, еще нечто эфемерное, в силу юного возраста. Тем не менее подруга, наблюдавшая в записи сцену с попыткой убийства Златы и ее мамы, наверняка испытала сильнейший шок. Она такая же жертва бывшего «друга мамы», как и мы с маман.
— …сегодня немножечко безумный день… То одно нужно было сделать, то другое, так что… — я пожал плечами. — Проходите, пожалуйста, на кухню.
Обеим девицам я выдал по паре тапочек.
— Да нет, не немножечко… Злат, мы к вам буквально на несколько минуток, позови, пожалуйста, маму или бабушку. — попросила мама Стёши, проходя на кухню вслед за дочерью.
— Бабушка уже спит, мы с ней только недавно с рынка вернулись, и она не очень хорошо себя чувствует, а мама… Я сейчас гляну, чем она там занята, и если не спит, позову.
Маман не спала. Она, лежа на кровати и раскинув руки, «втыкала» в потолок…
— Мам, к нам Стёша с теть Людой пришли, и последняя хочет тебя видеть. — сказал я, однако маман продолжала пребывать в прострации. — Мам…?
— Да слышу я, Злат, слышу… Ну, чего там еще…? Оставьте меня уже все в покое! — ответила мама, бывшая в труселях и своей любимой мятой футболке, а на ее голеностопе красовалась тугая повязка, сделанная бабушкиной знакомой при помощи эластичного бинта.
— Ма-а-м…
— Блин, нет мне покоя... Ладно, сейчас приду! Оденусь только…
Кухня. Около десяти минут спустя.
Невзгоды, перенесенные совместно, накрепко объединяют людей, а болезнь Павлика мы, можно сказать, пережили вместе, и теперь теть Люда пришла к нам сообщить о том, что наша семья, ежели чего, всегда сможет рассчитывать на их поддержку. То есть, наше небольшое семейство теперь не одно, что не может не радовать.
— Спасибо, Люд… И это, извини… Я пока еще… Ну, короче,
