Результат превзошёл все ожидания. Смит упал и покатился, громко вопя.
— Э! — возмутился сзади один из его подручных (или, вернее, «подъяичных»?), который держал Яйцерину. — Ты страх потерял, яйцо с руками?
Кажется, ребята привыкли, что от них молча выхватывают и говорят «спасибо». Типичные мажорчики, непуганные.
— Сейчас, — сказал Смит Гладкое Яйцо, поднимаясь, как Ванька-встанька, — я тебя убью. Выпущу наружу твой белок. Готовься к смерти!
— Окей, — пожал я плечами, выпрямляясь во весь рост. — Пойду готовиться. Как буду готов — сообщу.
Смит взмахнул цепью. Я, не слишком уверенный в том, что делаю, поднял левую руку, и цепь обвилась вокруг неё. Больно, конечно, но терпимо. Великих сил в яйце не было.
Перехватив цепь, я дёрнул, и другой её конец выскочил из невидимых рук Смита, сам же он чуть не упал к моим ногам, но всё-таки выстоял.
— Белок, говоришь? — сказал я, помахивая цепью. — Белок — это хорошо. Но желток — гораздо вкуснее. Что застыл, придурок? Да я таких, как ты, на завтрак, обед и ужин жру! Нашёл, на кого напрыгнуть, гоголь-моголь тухлый. — Это я вспомнил, как то, другое яйцо обозвало Смита, когда я впервые его увидел.
Видимо, здесь это было страшным оскорблением. Смит завизжал, как яйцедевочка, и прыгнул на меня, целясь острым концом себя мне в лицо. Я машинально поймал его правой рукой и удержал. Тяжёлый, зараза! Килограмм пятнадцать, наверное, чуть не повалил, засранец.
— Отпусти его! — завопили сзади чуть ли не в истерике. — Отпусти, или ей конец!
Завизжала Яйцерина. Я резко повернулся, всё ещё держа в руке Смита. Он дёргался, но сделать ничего не мог, и как-то резко сменил цвет на бледно-голубой. Два его других яичка стояли по обе стороны от Яйцерины. Один держал в невидимой руке нож, который почти касался скорлупы девушки. Яйцерина сделалась мертвенно бледной.
— Всё будет хорошо, Яйцерина, — сказал я.
— Отпусти меня! — визжал Смит. — Убери свои грязные отростки, урод, или они убьют её!
Я уже почти совсем было решился поставить полудурка на землю, как вдруг расстановка сил неожиданным образом изменилась.
На яйцо с ножом невесть откуда спикировал ворон.
— Кастрррррация! — каркнул он и тюкнул клювом.
В скорлупе образовалась маленькая дырочка.
Яйцо задрожало. Нож выпал из невидимой руки. С диким воплем злоумышленное яйцо рвануло к выходу, оттолкнув меня.
— Не упади — мозги расплескаешь, — дружелюбно напутствовала его Диана, входя в наш боевой закуток; следом за ней молча шла Фиона. — Так, в двух словах, кто тут наши?
— Это вражина, — сказал я, аккуратно отдав ей Смита. — И вон тот, рядом с Яйцериной, справа.
Диана, что-то проворчав, поднялась на цыпочки и поставила Смита на крышу сарая, одного из двух, что и образовывали закуток.
— Что ты делаешь? — орал он. — Что ты натворила? Сними меня отсюда!
— Нафига? Ты там отлично смотришься, — пожала плечами Диана. — Сиди тихо, жди восход яичницы.
Фиона тем временем подошла ко второму злому яйцу. То попятилось, отступая от Яйцерины.
— Я ничего не делал, — заголосило яйцо. — Я просто пошёл с ребятами, думал, это всё какая-то шутка!
— Весь ваш мир — большая унылая безалкогольная шутка, — мрачно заявила Фиона и потянулась к яйцу руками.
— Не надо! Не-е-ет!
Яйцо оказалось на втором сарае.
— Шалтай-Болтай залез на сарай, — оценил я. — Круто, чё. Поздравляю с безоговорочной победой. А алкоголь, кстати, тут есть. Только, скажем так, весьма своеоб… А!
Вскрикнув, я повалился на землю опять. Приступ вернулся.
— Что такое? — склонилась надо мной Диана.
— Спина! — простонал я.
— Что со спиной?
— Болты, мать их так!
Диана странно замолчала, я только видел её крайне обеспокоенное лицо.
— Костя? Что с тобой? — подлетела ко мне Яйцерина. — Что я могу сделать?
Хрен бы знал… Боль потихоньку унялась, но ощущения неприятные оставались. Голова кружилась.
— Так, пошли-ка для начала домой, — решила Диана и подлезла мне под правую руку. Под левую, не дожидаясь приглашения, нырнула Фиона.
— О, — сказал я, как только вышли из закутка. — Яйцерина, вон твой папка бежит.
К нам и вправду нёсся Яйцерик в компании пяти-шести других яиц, одно из которых тащило вилы.
— Всё нормально, — крикнула им Диана. — Ситуация под контролем. Злоумышленники успешно покараны, и всё такое…
Тем не менее, мне под нос сунули вилы.
— Не место тебе у нас, — старческим голосом произнесло яйцо.
— Знаю, — кивнул я. — Как раз над этим вопросом работаем. Яйцерик! Домой-то пустишь?
— Что ты сделал с моей дочерью? — заорал Яйцерик, стоявший рядом с парящей в воздухе Яйцериной.
— Папа, он ничего не сделал! — горячо возразила Яйцерина. — Он спас меня! Если бы не он, эти негодяи убили бы меня!
— Смит на сарае слева, — сказал я. — На сарае справа — другое яйцо, с неустановленной яичностью.
— Яйцеглист! — процедил сквозь несуществующие зубы старик с вилами и убрал вилы от моего лица. — Эк вы их… смешно посадили.
Яйца засмеялись с облегчением. Смит и Яйцеглист сидели тихо, поняв, что влипли. Атмосфера немного разрядилась.
— А ты молодец, урод! — Старик дружелюбно стукнул меня рукояткой вил по плечу, едва не задев голову Фионы. — Не так уж плохо для яйца столь дурацкой формы.
— Спасибо, что защитил жизнь и честь моей дочери, Костя Старательное Яйцо, — торжественно сказал Яйцерик. — Что я могу для тебя сделать? Как отблагодарить?..
— Прилечь бы! — простонал я. По спине прокатилась очередная волна боли.
* * *
Всю ночь я провалялся лёжа на животе в полубредовом состоянии. И спать не спал, и не спать не не спал… тьфу, фигня какая-то. Тут и загадочное ничегошнее пойло роль сыграло, и боль в спине.
Иногда, открывая глаза, я видел Диану. Иногда — Яйцерину. Обе выглядели крайне обеспокоенными моей дальнейшей судьбой.
Утром полегчало, в голове прояснилось. Я перевернулся на бок под одеялом и увидел дремлющую в кресле Диану. Несколько секунд полюбовался, потом решил, что пора включать Костю и сказал:
— Не спи, замёрзнешь! Я б согрел, но пока не в лучшей форме…
Диана тут же открыла глаза, потянулась. От сна к бодрствованию она переходила чуть ли не мгновенно.
— Давно у тебя это началось? — деловито спросила она.
— Только что, — усмехнулся я. — Польщён, что ты заметила. Не принимай особо на свой счёт, это каждое утро так.
— Костя, я тебе сейчас нос сломаю! — рявкнула Диана. — Можешь в серьёзный режим переключиться? Я пытаюсь высчитать, сколько тебе осталось!
Вот от этих слов шутить мне резко расхотелось.
— В смысле, «сколько осталось»? — Я сел в постели, широко раскрыв на Диану глаза. — Подумаешь, спину прихватило, с кем не бывает!
— У тебя в спине — имплантаты погибшего мира. Соображаешь, что это значит?
— Нет!
— Вся материя, созданная в этом мире, должна исчезнуть. Имплантаты разрушаются, выбрасывают в организм продукты распада. Вот, смотри!
И Диана показала пистолет, который отобрала у вдовы Монтрезо. Выглядел он плачевно. Половину ствола как будто термиты сожрали.
— Ну и нехай себе разрушаются, — пожал я плечами. — Отгниют, да отвалятся! Ну потерплю немного, чё там.
Диана покачала головой.
— Ты не понимаешь… Эта хрень замыкает на себя твою нервную систему. Она — твой дополненный позвоночник. Когда она исчезнет, ты останешься в лучшем случае парализованным, в худшем… Не будем о худшем, — решила Диана, глядя на мою вытянувшуюся физиономию. — Так когда начало болеть?
— Ночью и начало, — буркнул я, осваиваясь с новыми неприятными мыслями. — Когда эти полудурки напасть пытались.
— Пил перед этим?
— Угу. Хрень, которой не существует, но в голову бьёт на отличненько.
— Ясно. Значит, так. С этой минуты тебе запрещается пить и влипать в идиотские ситуации. Береги нервную систему, береги спину.
— Охренеть! — воскликнул я. — И долго я тут беречься буду?
