Сейчас Гурыль, живой и здоровый, вместе с товарищем своего возраста стояли снаружи гаража возле поднятого капота «Жигулей». Сама машина была запыленной, грязной, словно недавно вернулась с многокилометрового забега не по очень хорошей дороге. Да-а-а, относительно хорошей дорога стала в двухтысячных, а до этого времени к ней подходило японское название «тояматоканава».
— Привет, Гурыль! — приветствовал я, подходя ближе.
Остальные тоже приветствовали его вразноголосицу.
Руку не подавали, памятуя правила этикета, которые перешли и в пацанские понятия.
Первым подает руку человек более старший по должности или возрасту: старший — младшему по возрасту; вышестоящий по должности — нижестоящему; женщина подает руку мужчине. Также первым руку подает тот, кому представляют человека. Приветствие путем обмена рукопожатиями мужчинам рекомендуется делать всегда, женщинам — по обоюдному согласию.
У нас был свой этикет. «Правильный» — как мы его называли… Но откуда ему взяться, если не со школьной скамьи? Вот мы и пользовались тем, что было придумано до нас.
— Во, привет, пацаны! — весело приветствовал нас старшак. — Вы по делу или как?
Он вытер ладонь замасленной тряпкой и протянул руку каждому из нас. Впрочем, наши руки тоже особо не отличались от почерневшей с ремонта машины ладони Гурыля. Мы крепко поздоровались в ответ.
Глаза старшака остановились на лице и одежде Серёги:
— Свежая, как я посмотрю. Упал с лестницы, что ли?
— Ну да, на Серовке лестницу нашел и о её перила ударился, — хохотнул угодливо Мишка.
— Это где же на Серовке такие лестницы? — хмыкнул Гурыль.
— Да там… — замялся было Серёга.
— Говори как есть, — улыбка пропала с лица старшака.
— Да чо говорить-то? В общем, один чухан за Ленкой начал ухлестывать. Провожал её в общем… Я сделал культурное замечание, чтобы он перестал это делать, на что тот попросил обосновать, что я пацан…
— Обосновал?
— Ну да… — Серёга снова замялся.
— Что было? — Гурыль повернулся ко мне.
Резкий, внимательный, сразу же подобравшийся. Он как будто бы почуял опасность и вздыбил шерсть на загривке.
— Подрались они, в общем, — ответил я. — Один на один вышли, а потом…
— А потом я не понял, что они в честном махаче сошлись и въехал серовскому по хлебалу, — закончил Мишка. — А чего я должен был подумать? Этот на Сером сидел, махал его от души…
— То есть, ты влез в драку? — спросил Гурыль. — А рядом стояли пацаны и не вмешивались? Да ещё по почти лежачему зарядил?
— Да, но я не понял! — отступил на шаг Коротыш.
— Сюда подойди, — буркнул Гурыль.
Коротыш с опаской приблизился и полетел на землю от удара кулаком по скуле. Он поднялся, потер скулу и хмуро взглянул на Гурыля.
— Понял, за что? — спокойно спросил старшак. — Или ещё пояснить?
— Я всё понял, — ответил Коротыш.
— Вот сейчас ты всё понял, а раньше чего не понимал? — вздохнул Гурыль.
Коротыш опустил голову. Было видно, что он сожалеет о своём проступке.
— А мы ведь только-только Серовку подуспокоили, теперь по новой придется разговоры разговаривать, — Гурыль посмотрел на Малыша, который молча взирал на экзекуцию.
Малыш был близким другом Гурыля. Сам он не очень уважал пацанскую тему, но всё равно приходил на разборки, на стрелки, на места разговоров. Не прятался за спинами и если надо, то бил в полную силу.
— Серовка вряд ли когда успокоится, — проговорил Малыш. — Рано или поздно, но мы снова бы с ними столкнулись. Так что неделей раньше, неделей позже… Один х… напрягли бы нас.
— Ну что же, тогда поедем разруливать ситуацию. Может быть и получится всё миром утрясти. Коротыш, Лось, Серый, поедете с нами, — с этими словами Гурыль захлопнул крышку багажника.
Глава 4
«Не надевай дорогие броские украшения, если собираешься идти куда-то без взрослых»
Памятка «Правила поведения на улице»
В пути Малыш протянул Коротышу кассету с пластиковой ручкой:
— Держи. Пока едем — перематывай.
— А чего так? — не понял Коротыш.
— Да у нас Самсунг не тянет… — проговорил Малыш, кивая на магнитолу.
Я помнил эту магнитолу. На ней была сыграна не одна кассета. Любила она зажевывать всё подряд, как сумасшедшая корова. Она словно мстила Гурылю за похищение из какой-то машины. Пусть Гурыль и говорил, что ему это подарили, но какой же миллионер от щедрот своих отвалит такую драгоценность?
Эта магнитола стоила очень и очень больших денег, а вот небольшие сколы внизу говорили, что «даритель» не был уведомлен о своей щедрости. Или получил уведомление, когда сел в машину, если она, конечно, осталась стоять на своем месте.
— Ого, у вас Самсунг? — сунулся было вперед Коротыш, но тут же получил щелчок по носу. — Ой, а откуда?
— От верблюда. Крути кассету, пацан, — буркнул Гурыль, выводя машину на асфальтированный участок.
После переваливания по наезженной дороге, местами заваленной битым шифером и осколками кирпича, щербатый асфальт показался нам чуть ли не ледовым катком. Кончились одноэтажные домики с заборами из горбыля. Справа выросли пятиэтажки — самые высокие здания в городе, если не считать телевизионную вышку в центре, чем-то напоминающую Эйфелевскую башню.
Коротыш старательно крутил на ручке кассету. Перематывал пленку. Эх, сколько же раз я видел подобное движение потом на дискотеках, где молодые диджеи в поисках нужной песни изображали из себя индейцев с маракасами. Да уж, до появления лазерных дисков на дискотеке оставалось ещё около десяти лет, хотя именно в этом году в России появились первые самостоятельно изготовленные диски с классической музыкой.
Мы выехали на улицу Серова. Обычно весь молодняк тусовался возле «коробочки» — огороженного хоккейного поля, который в летнее время превращался в футбольное. Неподалёку находились гаражи, в одном из которых и обосновались старшаки Серовки.
Да, у этих ребят с Серовки даже была «коробочка» и спортплощадка с турниками. Мы же были вынуждены гонять зимой по расчищенной плоскости пруда, которую сами же и чистили, а летом сооружали подобия футбольных ворот на Нефедовском поле за городом. О спортплощадке даже не мечтали…
Машина проехала между домами и остановилась чуть в отдалении от «коробочки» и нужного гаража. Это было сделано для оставления пути отступления. Мало ли как пойдет разговор — могли запросто подскочить и проколоть шины лезвиями ножей.
В это время перочинный ножик был почти у каждого пацана. В основном предназначался для мелких бытовых работ, но иногда и вынимался пофорсить. Взрослые хоть и хмыкали на наличие ножей у детишек, но не отбирали, ведь нож для пацана считался основным орудием труда. Не задумывались особо о том, что его ещё можно использовать и в драке…
Ведь для родителей мы всегда дети. А что могут любимые детишки? Свистульку какую соорудить или кораблик вырезать, а вовсе не воткнуть в ляжку противника. Впрочем, в драке ножи почти не участвовали — свои за такое могли люлей навешать. Это считалось «западло».
— Все помнят, что пока старшие разговаривают, младшие тихо уши греют? — спросил на всякий случай Гурыль.
— Конечно. Да. Да, — ответили мы невпопад.
— Вот и не заставляйте меня краснеть за вас. Как спрошу — отвечайте. Но только когда я спрошу. Если вас спрашивают другие, то смотрите на меня. Если кивну, то отвечайте. Если какой-то гнилой вопрос подкинут, то я переделаю в правильный и тогда отвечайте. Понятно?
— Да. Да. Понятно.
— Вон они, на месте, — высунулся вперёд Коротыш, показывая на приоткрытые красные двери гаража. — Вроде мясо жарят.
Между сооружением из поставленных друг на друга кирпичей металось небольшое пламя. На проржавевших шампурах и в самом деле были насажены куски мяса. Возле этого подобия «скатерти-самобранки» сидел на корточках один из старших. Следил, чтобы мясо не подгорало. Могли бы и молодого заставить это сделать, но молодым доверия в деле готовки не было. Могли запросто зазеваться и сжечь весь шашлык.
