— Триста пятьдесят!
Такое ощущение, что тебя предали. Умом я все понимаю, но мужик мне реально понравился, а теперь, как ни крути, дружбы у нас не выйдет. По крайней мере, если он порушит мне планы. И да, я мстительный сукин сын.
— Триста шестьдесят!
Офигеть. Чесуэ. Что бы это значило?
— Триста семьдесят! — назвал я свою цену.
Нисидзоно, наверное, кипятком готов от счастья писать.
Все же была реальная возможность сбагрить Ямасита-Корп за копейки, а тут настоящий торг пошел.
— Триста восемьдесят! — Сога!
И тут же следующий выкрик.
— Триста девяносто! — Хата. Тот самый аристократ в белом костюме, игравший за нашим столом.
Да что тут происходит?
— Четыреста! — Сога.
— Четыреста десять! — Хатано Осаму. Ну черт морской, я тебе это припомню.
Похоже, игра за нашим столом продолжается.
— Пятьсот! — Знай наших. Отсеем тех, у кого паршивые карты.
Сога мне не соперник после своей последней покупки, а вот с остальными придется повозиться. Жаль, я уже начал рассчитывать, что смогу купить Ямасита-Корп в пределах миллиарда. А там, чем черт не шутит, может, и дешевле. Флотский, кстати, тоже гуляет лесом. Сомневаюсь, что он может вот так, без предварительной договоренности, распоряжаться такимисуммами рода. Ну же, скотобазы, делайте свои ставки, посмотрим, кто кого.
— Пятьсот десять! — Чесуэ.
Мира нам с ним в любом случае было не видать, так что этот будет бодаться до последнего.
Первый удар молотка. Нисидзона надрывается, расхваливая лот, видать, имеет свой процент. Второй удар молотка. Молчу. И на очередном завывании расстроенного аукциониста, когда он уже почти выкрикнул «три», поднимаю руку:
— Пятьсот пятьдесят!
— Пятьсот пятьдесят, господа! Сакурай-сан, — хе-хе, ну надо же, — явно серьезно настроен поиграть в большого начальника. — Ур-р-рою. У него что, вообще чувства самосохранения нет? — Неужто никто не спасет бедных служащих Ямасита-Корп.
Абзац ему. Просто и без затей — абзац.
На «пятьсот пятьдесят — два», Чесуэ все-таки поднял руку и увеличил цену еще на десять лямов. Поймав взгляд аукциониста, провел большим пальцем по шее и широко ему улыбнулся. На что получил в ответ ухмылку.
— Пятьсот семьдесят! — не стал я ждать удара молотка.
— Шестьсот! — Исикава.
— Шестьсот десять! — Чесуэ.
— Шестьсот двадцать!
Хм, Сога.
— Шестьсот пятьдесят.
Дважды хм. Ибо Хатано еще в игре.
— Шестьсот шестьдесят! — Опять Чесуэ.
Тишина. Что, сдулись? Ну так держите еще один камешек вашим жабам.
— Семьсот!
Насчет победы я пока не волновался. Танака умудрился выделить мне три миллиарда, видимо, не веря, что аристократы не будут бороться за подобный приз. Но я все еще надеялся уложиться в миллиард. Так что сейчас я меланхолично разглядывал потолок зала, который, как и пол, был отделан мрамором. Бурный поток, который нес Нисидзоно, я пропускал мимо ушей, отслеживая только зал, реагируя на новые ставки. Поэтому очередной, особенно громкий вопль этого дельца от аукциона банально застал меня врасплох.
— Семьсот — три! Продано юному негоцианту Сакураю Синдзи-сану.
Да ну! Вскинувшись, я оглядел зал и удивленно уставился на мужика с молотком. Неужто купил? За семьсот лямов! Жалкие семьсот миллионов! Несколько человек, среди которых были Исикава, Сога и Хатано, даже хлопали в ладоши, приветствуя мою победу в торгах. И даже, поди ж ты, улыбались. Покивав на эти поздравления, наклонился к уху Анеко, продолжая улыбаться всем, кто на меня сейчас смотрит:
— Вот и договаривайся потом с аристократами о делах. Сожрут гораздо раньше.
— Это была проверка, Синдзи. По крайней мере, со стороны тех троих, с которыми ты общался.
— Проверка чего?
— Многого. Твоей платежеспособности, например. Или твоего терпения. Да и просто поведения. Ты ведь не думал, что они вот так возьмут и начнут вести с тобой дела? И уверена, это не конец.
— Правильно. Я просто не ожидал, что проверки начнутся так скоро.
А вот Чесуэ, я так считаю, просто напакостить хотел или, что вероятней, вести переговоры о выкупе своих земель с тем на руках, что, как ему показалось, мне нужно. Зря он, конечно, родовые земли я теперь никому не продам, хоть и понимаю, какойгемор меня ожидает в будущем. Нет, но семьсот миллионов! Жалкая сумма для такой сделки. План-максимум я сегодня явно перевыполнил.
Последним лотом шел артефакт в виде кольца, свойства которого не были определены. Само украшение буквально пару месяцев назад было куплено принцем Оамой у наместника Суао — городка в Тайване. Изначально вроде как было снято со статуи местного божка, имя которого уже и неизвестно, и не одно столетие бродило по карманам китайской аристократии, так ни разу и не покинув остров. Довольно простенькое кольцо, но непонятные то ли письмена, то ли знаки придавали ему таинственный вид. Да и имя было подходящее — Ключ прошлого. А начальная цена в двадцать миллионов настраивала меня на его покупку. Должен же я иметь хоть какой-нибудь артефакт, а то несолидно как-то. Моя неспособность им воспользоваться и немного пафосное название идут лесом, все равно колечко мне нужно только ради статуса.
— Тридцать восемь миллионов пятьсот тысяч — три! Продано! Юному господину, сыну неизвестных родителей.
Не понял?! Медленно поворачиваю голову в сторону принца, сидящего чуть в стороне от трибуны аукциониста лицом к залу. И натыкаюсь на его внимательный взгляд. Говорливый придурок что-то там нес про окончание аукциона, а я приподнял правую бровь, глядя в глаза принцу. Это его человек. Это его вечер. И на его вечере его человек оскорбил его гостя. Я, конечно, все понимаю — простолюдин, голоногий, ничтожество… но сейчас я его гость.Вот он медленно закрывает глаза и, открыв их, смотрит куда-то в сторону трибуны.
— Браво, Сатору-сан, браво, — начал хлопать в ладоши подошедший к Нисидзоно принц. — Давайте поаплодируем Сатору-сану, дамы и господа, его последнийаукцион проведен выше всяких похвал.
Последний… Х-ха! Ох, уважил, высочество, ох, уважил. Думаю, в зале всем все стало понятно, как и побледневшему уже бывшему аукционисту Хрустального вечера. У принца, по большому счету, и не было другого выхода, если он, конечно, не имел что-то конкретно ко мне. Но все равно приятно. Приструнить своего человечка он мог и не так жестко. Или я опять же что-то не догоняю… Остается только вопрос, какого вообще Нисидзоно подобное ляпнул, совсем, что ли, под крылышком принца берега попутал? Да и не важно в общем-то, теперь не важно.
На этом вечере мне осталось сделать лишь одно — забрать кое-что у Соги, но так, чтобы этого не видела Анеко, и можно отправляться домой.
Уже сидя в машине, по дороге к кварталу Охаяси, я протянул коробочку со Слезой Меланьи девушке.
— Не побрезгуете, госпожа? За удачу, что вы принесли мне этой ночью.
Та, приняв из моих рук футляр, раскрыла его и несколько секунд рассматривала кулон.
— Вживую он даже красивей, — заговорила наконец Анеко. — Я с благодарностью принимаю ваш подарок, Сакурай-сан. Спасибо, Синдзи. Действительно, красивая вещица. И полезная. Думаю, завтра… точнее, уже сегодня вечером, я смогу удивить твоим подарком своих подруг.
Ох-хо-хо. И ведь отмазываться от этого дня рождения поздно, да и нельзя.
— Даже не знаю, кто кого будет украшать — кулон тебя или ты кулон.
— Вы бессовестный льстец, Синдзи-сан.
— На том и стоим.
* * *
— Что, так и сказал? Хо-хо, ай да принц. А что этот пижон? Да? Эх, жаль, я этого не видел. Давно пора было приструнить его… Нет, нет. Ты же знаешь, Бакуро-кун, я не любитель сидеть на одном месте по нескольку часов. Кости уже не те… Ха-ха-ха, надеюсь на это, думаю, сколько-то я на этом свете еще поживу… На все воля богов, мой друг… Спасибо, что поделился новостями, а то сам понимаешь: работа — дом, дом — работа. Совсем на светскую жизнь времени не остается… И тебе того же, Бакуро-кун. До свиданья.
Выключив экран видеосвязи, встроенный в рабочий стол, Кента поднял голову и взглянул на сына, сидящего в кресле напротив:
— Итак. Что будем делать?
— Спасать, само собой.
— Спасать… — пробормотал Кента, глядя в окно. — Думаю, от совсем уж наглых наездов наше имя его убережет. Но полностью не защитит, факт. А предлагать продать земли нам будет выглядеть не очень.
— Это да. Подозреваю, не самые умные люди еще на аукционе успели его достать. Да и не продаст он. Рогом упрется, войну всем объявит, но не продаст.
— Ты так в этом уверен?
— А ты нет? Он всегда таким был. Вцеплялся всеми конечностями и не отпускал. Даже если ему было это невыгодно.
