или кляпом там заткнут — мотаешь головой и мычишь отрицательно — вот так — неа! — Бьянка показывает, как именно: — все понятно? Продолжаем!
— Отстаньте, извращенцы! Нет! Отпустите немедленно!
— Значит не против. Ши-тян, держи руки. Снимем с нее сперва штаны…
Настроение у меня как ни странно — вполне себе хорошее. Даже отличное. Так весело, отчаянно, шел к виселице он, в последний час, в последний пляс пустился Макферсон. Дела закончены, условия проговорены, час настал. Наверное, надо переодеться в чистое и белое, наверное, надо очистить свой разум от сомнений, но сомнений у меня нет. Нейробилоги вообще считают, что вся эта ваша свобода воли — просто ментальный конструкт, придуманный для того, чтобы было на кого ответственность за промахи списать. На самом деле мы принимаем решения задолго до того, как осознаем их. В случае простого бинарного выбора между красной и белой кнопками — за десять секунд до того, как начнут работать нейроны, направленные на оправдание этого выбора. Уже потом мы говорим «я выбрал это, потому что…» — и уж тут находим миллион причин, почему мы выбрали именно красную кнопку. К сожалению, эксперименты показали даже то, что возможно (путем нейростимуляции) даже повлиять на этот выбор, однако и в этом случае испытуемые были уверены, что приняли решение сознательно, так сказать в здравом уме и твердой памяти. Какие выводы отсюда мы можем сделать? А такие, что в какой-то конкретной ситуации, при наличии определенной информации, а также будучи в совершенно определенном физическим состоянии — мы всегда сделаем один и тот же выбор. Наверное, это и есть то, что называют судьбой.
Бороться за свободу выбора и независимость суждений — это дело теоретиков от психоанализа, меня больше интересует прикладная часть. Прикладные же выводы из всего этого очень просты — нельзя ругать самого себя за неверные решения в прошлом, ведь тогда вы просто не владели всей информацией. Не стоит жалеть о прошлом. Все что мы можем сделать — сделать вывод и двигаться дальше.
Вот и тут, сейчас, передо мной было открыто много путей и способов решения, сотни, а может и тысячи, и это только те, о которых я знаю. Наверняка есть какой-то хитроумный способ из разряда «насыпь простой кухонной соды в окно, сделай сальто и завари себе чаю и все рассосется само собой», и если обладать всеведением — можно его найти. Идеальное решение, высочайший коэффициент полезного действия, решение, приводящее к Идеальному Конечному Результату, затрачивая самый минимум усилий, такой способ, после которого сын божий поднимает глаза к небу и говорит: «Пап! Ну дай я сам поиграю!». Когда все в строчку, все шары в лузы, каждая случайность неизбежно приводит к победе и не просто победе, а блистательной и совершенной. Не к такой, когда «если не получается победить честно — просто победи, сынок», а именно честной, не оспариваемой, легкой и блистательной.
И, наверное, еще можно попробовать провести переговоры, уточнить позиции, выдвинуть свои требования, обозначить границы и рамки, потребовать моратория и прекращения огня, торговаться за каждый дюйм, но это не мой путь. Почему? Да потому, что решение давно уже принято. И где-то в глубине души я уже знаю, кто ответственный и кто за все заплатит. И даже как все закончится. Если сравнивать мою жизнь с поездом, то где-то за окном только что промелькнула деревяшка, на которой рукой Дока Брауна простой белой краской выведена надпись — «Точка невозврата». Точка, после которой уже невозможно остановиться на пути вперед и заветные восемьдесят восемь миль в час разделят жизнь до и после. Или — назад в будущее, или же — в пропасть.
Так что… наверное я просто ищу себе оправдания. Сора-тян тоже давно приняла решение, она должна погибнуть в бою и никак иначе, для нее признать поражение — неприемлемо. Она грезит о мрачном, дождливом, осеннем дне, когда окруженная со всех сторон врагами — она поднимет лезвие своего меча к небу и радостная улыбка озарит ее лицо, улыбка человека, исполнившего свой долг. Юрико — тоже приняла решение, она пойдет на все, чтобы остаться жить и однажды — будет процветать, как бы не повернулась эта жизнь. Каждый из людей, окружающих меня — уже принял решение. Уже принял решение и Зрячий и его фанатики, инспекторы налоговой и санитарных служб, вакагасира на службе у Семьи, простые работяги в порту и девчонки Косум, сама Охотница за Фамильными Драгоценностями, моя мама и сестра, мой отец. Где-то далеко приняла решение Ядвига, девушка, которая знает всего Шекспира наизусть. Все мы — уже приняли решение и ничего не изменить. Все, что остается всем нам — просто доиграть последние аккорды в этой пьесе.
— Ты и правда не должна, — говорю я Бьянке: — ты молодая и красивая и у тебя…
— Вся жизнь впереди, — кивает она: — ты мне уже говорил. И то, что ты бесстыдно используешь мои ресурсы — тоже говорил. А я сказала тебе, чтобы ты заткнулся, мой Puddin’, потому что я последую за тобой. И не потому, что так люблю тебя. Как психолог, я понимаю, что я скорей люблю свою любовь к тебе, а не тебя самого. Я делаю это не для тебя, а для себя. Я — достаточно взрослая, чтобы осознавать это. Кроме того, не так уж многим я и жертвую. Бьянка Петролеум в ближайшие годы погрязнет в судебных процессах, мои счета заблокированы. Мои ресурсы в криптовалюте или наличных — недоступны для всех, кроме меня самой. Если ты проиграешь все и погибнешь — у меня будет повод отомстить. И уж тогда никто не удержит меня от того, чтобы не выпустить Всадников Апокалипсиса на эту неблагодарную планету. И буду наслаждаться агонией человечества, попивая теплый сакэ в своем подземном бункере.
— Приятно осознавать, что ты не зацикливаешься на личностях, а ненавидишь всех одинаково. — киваю я: — это радует. Что же… раз уж мне не удается отговорить тебя, давай продолжим?
— Давай. — кивает она и придирчиво оглядывает меня с головы до ног: — тебе все же не хватает белого в одежде. Все-таки праздник. Не каждый день…
— Не каждый день что?
— Не каждый день мой Puddin’ признает, что его переиграли на его же поле. — отвечает она: — клянусь, я наделаю фоток и буду дразнить тебя спустя десятилетия. Но… ты же на самом деле не собираешься сдаваться?
— На самом деле собираюсь. У нас нет выбора. — уверяю ее
